Потом начался исход. Люди дождались квартир и бежали со службы. Устроившись, звали к себе друзей. Предлагали место и Панову, умел человек многое по механике и с электроникой дружил. По крайней мере, никто из знакомых музыкантов его поделки не ругал.

Увольняться Саша не хотел. Все надеялся – может, все наладится, или хотя бы вернется, как было.

В девять лет полковник сам прочитал «Книгу будущих командиров» и с тех пор мечтал о карьере офицера, готовясь поступать в Рязанскую академию джедаев, но подвело здоровье. Как-то неправильно укачивался его вестибулярный аппарат.

После года срочной службы в мотострелковом полку, Панов решил перейти на темную сторону силы и откровенно забить на голубую мечту.

Черный цвет его выбор. Если нельзя летать в небе, начнем ходить в море, и после пяти лет учебы Саша получил кортик и красный диплом.

Короче, явная патология сознания.

Доктора и методики нашлись. После пары взрывов троллейбусов в Москве офицерам Главного штаба поручили охранять метро, в штатском и под командой милиции.

После полковник всегда смеялся, видя в телевизоре западных военных с оружием и в полном снаряжении патрулирующих улицы. Наши орлы пугали до усрачки террористов, одеваясь по бюджету. А сержанты в серой форме шалели, командуя лейтенантами, целыми и полными капитанами.

Сверху деликатно намекнули, кто теперь должен присматривать за Великой страной.

Однажды, после подобного дежурства, морской офицер решил купить пивка, не зная, что последующий случай круто изменит его судьбу. Знаково нарисовалась пара отморозков, решившая лишить выручки магазин и заодно забрать у клиента сдачу. Они мило улыбнулись, делая зубы такими беззащитными. Ничто не омрачило и чело Саши, ребят милиции он сдал живыми, бодрыми и встречающими наряд аплодисментами, бурно переходящими в овацию.

Подполковник из военной прокуратуры, разбиравший дело, неожиданно предложил капитану третьего ранга сменить место службы. Для штурма одного федерального «олимпа» постепенно собиралась команда. Вот так, шутил потом полковник, «убедившись в окончательном проигрыше супостату, начал бороться против внутреннего врага».

Звание у Саши осталось, но стартовал он с нуля. Новичка, принятого в «команду», пристроили на время учебы, внимательно следя за его адаптацией. Самостоятельно Панов оплату второго высшего не тянул и пока «рихтовал» себя под гуманитария, жил «на подхвате».

Заочно учась на юриста, Панов несколько раз катался в две маленькие, но очень горячие и злые друг на друга, южные республики. Как «силовик» он прикрывал работу следственной группы.

Потом последовательно меняя должности, дослужился до следователя. Но счастье переменчиво, генерала почетно уволили. Команда распалась. Последние три года Панов добивал, попутно являясь консультантом российского Бюро Интерпола.

Работу на «гражданке» полковник нашел быстро. Приличное знание немецкого и английского, техническое и юридическое образование позволили без проблем занять неплохую должность в местном филиале крупной немецкой компании. Та, помимо другой продукции, толкала на просторы необъятной Родины оборудование для охранных агентств. Обязанности прежние, а доход в пять раз превышал служебный оклад.

Посмеиваясь, Саша потихоньку вкушал прелести нового гражданского общества, демократических свобод, и прочих благ. Бывший офицер постепенно превращался в законченного циника, никому и ни во что не веря.

От прежней жизни, осталось увлечение военной историей. В двенадцать лет Панов буквально заболел Великой Отечественной, проглотив за вечер повесть Андреева «Очень хочется жить»[3]. Книга его поразила, разительно отличаясь от всего, что тогда издавали про войну. С годами перешел на мемуары, и сразу возникло еще больше вопросов, заставляя его с головой уйти в документы.

Саша посмотрел в окно. Проплывавший там пейзаж, вызвал чувство тревоги, а гудок паровоза больно резанул по ушам мутной головы. Панов по пояс высунулся в окно, посмотреть, куда несется поезд. Очень вовремя, ибо в этот момент водка, как раз выполнила недопустимую операцию, очищая буфера и регистры.

Здоровье – вот, что главное. Теперь нужен харч хороший, специально под нынешнее состояние.

— Станция Борисов. Стоянка десять минут, — взрывая мозг, прокричал проводник.

Поезд окончательно замедлил ход и, лязгнув буферами, остановился.

Панов с трудом надел гимнастерку. С третьего раза попал босыми ногами в голенища валявшихся на полу сапог. Наклоняться и мотать портянки не стал – чревато. Нашарил в кармане галифе пачку денег, подмигнул собравшимся около Ленина, бойцам, летчикам и шахтерам на купюрах разного номинала и вывалился из купе.

— Товарищ капитан, вы бы хоть подпоясались. Попадетесь патрулю, снимут с поезда, — умело уклоняясь от огненной струи перегара, посоветовал проводник.

Саша отмахнулся, не на станцию же собрался. От патрулей Панов когда-то бегал мастерски, а милицию игнорировал. Органы своих узнают сразу и, почти не ошибаясь, определяют звание.

Странно, но никто здесь не гонял жителей, пришедших к поезду торговать. Предлагали не только неизменные жареные семечки из подсолнуха и тыквы. Торговали яйцами, соленьями, аппетитно пахнущей толченой картошкой с подсолнечным маслом ручной выжимки и золотисто поджаренным луком, домашним квасом, колбасой, пирожками со щавелем.

А посмотрели бы, кто торговал!

Босоногие ребятишки в штанах и рубахах на вырост, девушки и женщины в мешковатых платьях из дешевой ткани штурмовали поезд, зазывая и нахваливая немудреный товар.

— Зажигалки одноразовые деревянные! — орал какой-то пацан в кепке, держа в кулаке коробок со спичками. Панов несильно дал ему подзатыльник и сунул рубль. Креатив в рекламе надо поощрять.

Потом, не думая, купил соленых огурцов и капусты, горячей картошки, вареных яиц и несколько ломтей домашнего свежевыпеченного ржаного хлеба, поражаясь качеству местных продуктов и цене в несколько рублей и копеек.

Вдоволь напился простокваши, запасся огромной «четвертью» ледяного кваса. Его продали задорого, поскольку брал он напиток вместе с «тарой», массивной трехлитровой бутылкой. Пока здесь упаковка гораздо ценнее качественного продукта внутри.

Когда нагруженный Панов возвращался в купе, проводник одобрительно хмыкнул. Гудевший всю дорогу пассажир взялся за ум. Поезд дернулся, лязгнув буферами. Вагон качнуло. Неведомый Борисов образца сорок первого года остался позади.

Здоровая еда и домашний квас творят чудеса.

Он решился посмотреть в зеркало и увидел там смурого и опухшего с перепою мужика. Рост чуть ниже среднего. Плотного телосложения. Возраст между тридцатью и сорока годами. Волосы русые, коротко стриженные. Лишь с цветом глаз не ясно – взгляд пылал горящей кучей мусора.

Панов выдвинул челюсть глубоко вперед и мысленно натянул на фигуру спортивный китайский костюм, кроссовки, цепь, кепку и знакомым прощальным телевизионным жестом задумчиво поскреб небритый подбородок.

Однако! Мужик получился конкретный, серьезный, но все же застенчивый для подворотни. Военная форма Ненашеву явно к лицу, но нет знакомого кадрового форса. Но чуть наметившийся живот ни к месту.

Впрочем, до финальной стадии «зеркальной болезни», когда хозяйственная часть мужику доступна лишь на ощупь и в отражении, далеко. Все же Максим не офисный планктон и дальше пухнуть ему не дадут.

Какой сегодня день, месяц и год Панову уже ясно по заляпанной жиром газете.

Саша закрыл дверь на защелку. Стараясь не торопиться, внимательно осмотрел чемодан и одежду. Потом, еще раз.

«Что, думал, в сказку попал?» — Панов сокрушенно покачал головой, оценивая результат. Такими делами должны заниматься подготовленные люди. Те даже спят в форме НКВД, прижав к груди заветный ноутбук.