Черчилль знает, что Германия никогда не сможет победить в затяжной войне. И хотя парни Денница обещают топить большинство транспортных корыт, приходящих в Англию[337], ситуация патовая – английский флот блокировал нашу морскую торговлю, а накопленные рейхом запасы сырья не бесконечны. Еще год – и нам придется уступить как на западе, так и на востоке. Фактически мы вновь воюем с половиной мира[338].

Сталин не будет отсиживаться в стороне[339]. Он опаснее американцев, отделенных от Европы океаном. Рейх на треть зависит от русских поставок, а азиат требует взамен еще больше территорий и поставок технологий и оборудования. Того, что нам самим необходимо для победы.

Поход на восток – последний шанс Германии. Разгром России принесет желанный мир с Британией. Рейх признают великой державой. Фатерлянд получит новые территории и покорные протектораты. Просвещенный цивилизованный мир восславит гений Адольфа Гитлера, устранившего навсегда угрозу большевизма. Это единственный путь, который предлагает нам даже не фюрер, а всевышний. Путь правильный, нравственный и необходимый. Если мы победим, то кто спросит нас о методах. А если проиграем – нас уничтожат[340]. Или ты предпочитаешь увидеть на улицах Берлина жидовских комиссаров из Брест-Литовска?

— Нет! — воскликнул Эрих в ярости. Попав после Франции в русский Брест, гауптман ощущал резкий контраст. Почти нет приветливых лиц, если и улыбаются, то местные жители. Яркие цвета исчезли. Какая-то серость лиц, одежды, изредка разбавляемая белыми головными уборами. Люди одеты чисто и аккуратно, но пелена подавленности и обреченной покорности заполняла улицы[341]. Разъезжавшие в машинах большевики-руководители безраздельно властвовали над жизнью и смертью горожан, как какие-то монгольские ханы. Над вокзалом периодически слышались вопли вталкиваемых в вагоны для скота людей, увозимых в страшную Сибирь. Это такой порядок большевики хотят принести в Европу?

Нет, выжечь каленым железом шестиконечную раковую опухоль, пока она не занесла в Европу яд разложения. Коммунистическая система есть царство чудовищного угнетения и нищеты, планомерно истребившее свою высшую нордическую прослойку во имя мировой революции. Теперь он не сомневался в приказах. Или мы или они. Никакой пощады!

— Мы обязательно должны победить! — горячо прошептал гауптман.

— Конечно, а у русских вновь появится рачительный хозяин, — внезапно хохотнул молчавший до этого обер-лейтенант. Он не ошибся в этом парне, но и оберст-лейтенант хорош, за пару минут добавив лошадиную дозу перца прямо в кровь Эриха.

Герлиц, улыбнулся, заметив его взгляд. А теперь можно перейти к делу.

— Фон Каттерфельд в первую мировую воевал на русской стороне, против кайзера. И мог бы стать победителем нашей империи. Перед тобой живое подтверждение слов фюрера. Россия во всем обязана немцам, состоявшим на императорской службе, или нашим остзейским соотечественникам. Большевики, истребив у себя подобных людей, превратили русский народ в быдло.

Эрих Кон уважительно посмотрел на барона, а тот молча выложил на стол не очень резкий снимок, по всей видимости, сделанный с наблюдательной вышки.

— Знаете этого человека?

Лицо сильно смазано, но в сочетании с фигурой, узнаваемо. На берегу Буга что-то высматривал его русский соперник. Наверно готовится убивать, их немцев, освободителей России от ига большевизма.

— Да, — яростно выдохнул Кон.

— Успокойтесь! — поднял руку оберст-лейтенант и снова зашел издалека.

— Мы долго наблюдали за вами, теперь делаем официальное предложение, сменить место службы и начать работать в военной разведке. Война с Россией сулит каждому большие перспективы. Если согласитесь, то ваш перевод оформят очень быстро.

Улыбнувшись, Герлиц весело ткнул пальцем в оторопевшего Кона и произнес:

— Но сначала, Эрих, ты нам поможешь. Полька все равно станет твоей, когда мы возьмем город. Если хочешь, можешь ей даже посоветовать первого июля где-то на неделю покинуть город. И никаких ссор с этим капитаном. В нашей работе главное – выдержка, сможете выполнить задание, еще быстрее начнете работать у нас, — оберст-лейтенант заметил, что Эрих задумался. — Ну, вы же молодые парни! В конце концов, выпьете водки, поговорите о войне, женщинах, политике, черт возьми! А барон составит вам компанию. Не волнуйся, он давно работает в комиссии по проекту канала Западный Буг – Висла.

Барон молча кивнул и улыбнулся. Ему хотелось проверить, действительно ли в жилах капитана с невнятной славянской фамилией течет больше чем одна капля немецкой крови.

Ведомство адмирала Канариса не только переняло опыт покойного французского императора, но и пошло дальше. Наполеон собирал досье на генералов противника, а потом, на основе их личных качеств, выстраивал сражения. Абвер же имел характеристики большинства русских офицеров, служивших в приграничной полосе, вплоть до командира полка.

Батальон этого Ненашева может добавить проблем при переправе, замедлив просчитанный темп наступления и добавив ненужных потерь.

Сроки поджимали, и Каттерфельд предложил простой вариант. Пусть два молодых парня найдут общий язык и послушают старого ветерана. Не рискнут же русские его задержать. Речь о вербовке не шла, нужен объективный портрет личности капитана: насколько умен, любит ли выпить, как общается с женщинами. А если Ненашев окажется их обрусевшим соотечественником, то ему можно и намекнуть о долге немца в этой полуазиатской стране.

Елизаров постепенно проникался настроем бессмертного монтера Мечникова. Но не нарзаном мучался пограничник, хотя и держал на столе бутылку с минеральной водой. Капитан опаздывал почти на час против уговора, но и немец пока не пришел.

Он ошибался, Максим был в зале. Мало того, его узнала Чесновицкая, удивленно осмотревшая Ненашева. Еще бы, она первый раз видела советского командира в таком виде. Похоже, ее мама права, воспитание Максим получил не рядом с конюшней.

Нет, ничего особенного капитан с собой не сделал.

Привел себя в порядок. Вернее, в настоящий европейский орднунг, попутно вспоминая недолго гулявшую по управлению шутку: «с оборотнями бороться очень тяжело, и попробуйте влезть в мою шкуру».

Панов старательно изучал все, связанное с немецким обществом той войны, справедливо полагая, что культуру врага надо знать. Даже как-то, очередной раз, побывав в Берлине и Мюнхене, устроил для себя персональную экскурсию по памятным нацистским местам, так сказать, ощутить атмосферу. Иначе не получалось объяснить, почему у них, кроме победы над большевизмом, возникло желание изгнать христианский крест из всех русских церквей и заменить его свастикой[342].

Хороший темно-синий костюм, модные штиблеты, винного цвета галстук и элегантная шляпа. Максим щелчком сбил невидимую пылинку с широкого лацкана пиджака, достал из нагрудного кармана сигару, откусил и картинно выплюнул на пол кончик.

Нет, совсем не Джеймса Бонда изображал Ненашев. Мог, кстати и галстук-бабочку одеть. Его наряд отражал писк европейской моды сороковых годов. Гораздо больший успех в Германии вызывала последняя коллекция от дизайнеров Хьюго Босса: черный костюм в стиле «милитари», высокие сапоги и одинокий серебряный погон на плече. Настоящий «электрик».

Замысел прост. Пограничника следовало окончательно убедить, что рядом с ним живет и работает простой советский человек из конторы глубинного бурения. Так что следовало провести встречу с гауптманом будто со своим агентом, представлявшимся ранее капитану Елизарову лишь потенциально интересным объектом для вербовки. А у Максима все уже схвачено!