Волосков издал дикий крик ужаса и нажал на спусковой крючок автомата…
Ганелин вернулся, когда уже было довольно-таки темно. Пока все шло как нельзя лучше. В Управлении с пониманием отнеслись к проблеме, возникшей у группы в ходе проведения операции, обещали сделать все, что в их силах. Правда, генерал Епифанов заметил, что необходимые силы для оцепления Алексеевского леса прибудут не раньше завтрашнего дня по самым оптимистическим прогнозам, но Стрельцов и сам прекрасно понимал, что это — самое большее, на что они могут рассчитывать. Краснов обещал подкинуть людей из тех, кого удастся наскрести. Однако начальник оперативно-розыскной группы «Смерша» не надеялся, что тот сможет набрать необходимое количество хотя бы для оцепления болота. А для полного блокирования леса и его тщательного прочесывания требовалось не менее трех тысяч человек, порядка сотни служебно-розыскных собак. Шутка ли — пройти лесной массив площадью не менее полусотни квадратных километров, при этом не упустить разыскиваемых немецких разведчиков!
Хуже всего было то, что Шредер был очень важной фигурой для контрразведки. Его надо было не просто обнаружить, но и захватить живым. Насколько знал Стрельцов таких людей, живыми они не сдавались. С этой целью в каждой группе прочесывания должен был находиться опытный офицер-оперативник. А это значило, что кроме обычных солдат необходимо было присутствие как минимум сотни так называемых «чистильщиков», которые могли произвести качественный захват.
Итак, они сделали все, что могли. Оставалось только ждать, поэтому Стрельцов, приказав младшему лейтенанту Ракову и лейтенанту Сенцову вести наблюдение, а сам с капитаном Ганелиным лег спать, завернувшись в плащ-палатку…
Ему приснилось, что он находится в подполе сторожки. Перед ним чернела вырытая яма, он подошел к ней, опустился на колени и заглянул вниз.
Труп рядового Закиева находился все еще там. Мертвое лицо, припорошенное землей, было по-прежнему запрокинуто вверх. Казалось, ничего не изменилось в мертвеце, и все же что-то было не так. Он чувствовал это, интуиция оперативника говорила ему, что здесь, в подполе, кроется какая-то неведомая опасность, что задерживаться здесь не стоит, что необходимо быстрее покинуть это зловещее место.
И тут мертвые глаза распахнулись, уставившись на него. В этих глазах не было ни радужной оболочки, ни зрачков — одни белки. И от этого взгляда жутко стало на душе. Он понимал, что этого не может быть, что трупы не оживают, но ничего не мог поделать со своим страхом. Мертвец-то ведь открыл глаза!..
Пафнутьич разбудил Стрельцова, толкнув его в бок. Казалось, майор крепко спал, завернувшись в плащ-палатку, но сразу же открыл глаза и вопрошающе посмотрел на следопыта.
— Ты, кажись, майор, не верил в то, что я говорил? Гляди…
Болото светилось каким-то ровным белым светом. Создавалось впечатление, что по поверхности топи пробегают волны этого загадочного свечения. Было очень красиво, но жутковато, честно говоря. Тем более что Стрельцов все еще был под впечатлением своего сна.
— Что это? — поинтересовался он, не в силах отвести взгляд от этого завораживающего зрелища.
— А кто ж его знает! — ответил Пафнутьич. — Одно слово — «гиблое место»!.. Гляди!
Теперь и над зоной, которую старый охотник называл «гиблым местом», появилось таинственное свечение. Казалось, оно исходит откуда-то из-под земли, постепенно набирая силу, увеличивая свою интенсивность.
— Да, не завидую я тем, кто сейчас там! — вздохнул Пафнутьич. — Что там сейчас творится, одному Богу ведомо!
Яркая вспышка молнии прорезала темноту ночи, оглушающе прогремел гром, и практически сразу вслед за этим пошел проливной дождь. Но что было странно: над так называемым «гиблым местом» небо было чистым. Ни одной тучки! По болоту и лесу хлестал сильный ливень, а там была тишь и благодать…
Плащ-накидка пропиталась водой, и постепенно на Стрельцове намокло все, что было на нем надето: гимнастерка, брюки, фуражка, даже в сапогах было мокро. Он сильно замерз, зубы выбивали частую дробь, но контрразведчик не обращал на это внимания, увлеченный зрелищем таинственного свечения.
— Товарищ майор, посмотрите! — услышал он шепот Ракова. — Вроде, по болоту кто-то идет!
Действительно, неподалеку от них из топи на берег выбралась какая-то странная фигура в военной форме, вся облепленная грязью и водорослями. Рассмотреть, в каком звании был этот человек, не представлялось возможным, поскольку его погоны тоже были измазаны до такой степени, что не то что звание, но даже просто определить, был ли он солдатом или офицером, было нельзя.
Стрельцов очень удивился, хотя и не подал вида. Ведь он все время смотрел в ту сторону, но почему-то не заметил, как этот человек двигался через болото. Не из-под поверхности же топи он появился!
Майор повернулся к своим людям и сказал шепотом:
— Будем брать.
— Не трогали бы вы его! — вдруг вмешался проводник. — Пущай идет своей дорогой.
— Это еще почему? — удивился Стрельцов.
— Это мертвяк! — ответил Пафнутьич. — Я видел, как он вынырнул из-под дрыгвы.
— Чепуха! — возразил контрразведчик. — Такого не бывает. Не морочь нам голову, Пафнутьич!
Старый следопыт покачал головой, но ничего не сказал. Тем временем «человек из болота» подошел к ним совсем близко. И тут сверкнула яркая вспышка молнии, ударившей где-то рядом, и он пропал.
Стрельцов протер глаза, но человек как сквозь землю провалился.
— Черт! — выругался он. — Куда он подевался?
Они обшарили все окрестности, но не только не обнаружили таинственного «человека из болота», но не смогли найти даже его следов, хотя те должны были остаться, если учесть, как тяжело он ступал по земле.
— Я же говорил: мертвяк! — сказал Пафнутьич, глядя на бесплодные попытки контрразведчиков.
Стрельцов хотел ответить ему, но тут вдруг тишину ночи разорвали автоматные и пулеметные очереди, гулко бухнули несколько взрывов, заставившие всех забыть о странном происшествии. По звуку стрельбы, доносящейся со стороны «гиблого места», майор определил, что стреляли из оружия советского производства. Только вот по кому вели огонь те, кто находился сейчас в этой зоне?
