— Мы тоже так считаем. Большое спасибо, товарищ капитан, за честное и мужественное признание. Следствие уже начало работу. На место происшествия прибыли кинологи, эксперты по баллистике, тела убитых погрузили в спецмашины, — там, куда их привезут, с ними будут работать медэксперты. А мы будем делать свою работу здесь.

Кардашов с каменным лицом выключил монитор, пульт управления чуть не выпал из ослабевшей руки.

— Не углядели. Опоздали, — печально заметил он Милованову. — Есть у меня к тебе в связи с этим серьезный разговор, Юрий Федорович.

Широко известный в узком кругу парижских антикваров и ювелиров мэтр Жюль Месьер был человек интеллектуально самодостаточный, экономически независимый и большую часть жизни жил так, как жилось: говорил то, что думает, и поступал так, как нравится. В результате однажды он допустил грубую, ничем его не оправдывающую ошибку. Молодая, явно легкомысленная девица принесла в его антикварную лавку на рю Дансе брошь с крупным, в 300 карат бриллиантом, усыпанную к тому же множеством мелких, и попросила принять на комиссию, купить, взять под залог. Ей срочно нужны были деньги. Жюль сверил по каталогам. Брошь нигде не проходила. Запросил данные в Лионе, в штаб-квартире Интерпола, не находится ли брошь в розыске. Нет, брошь была «чистой», как чистой воды были украшавшие ее бриллианты. Он оставил ее на комиссию и через сутки выставил в витрине, дав барышне небольшую (в его понимании, но решавшую какие-то ее срочные проблемы) сумму в франках. Брошь не купили за месяц. Он несколько снизил цену, но, возможно, оттого, что она была несколько старомодной по форме, а камни — достаточно дорогими, она была не по карману истинным ценителям чистых бриллиантов, нувориши же предпочитали пусть и более дорогие, но современные по дизайну вещицы или, если уж антикварные, то истинно музейные украшения. Когда брошь не купили и после скидки, Месьер позвонил по оставленному барышней контактному телефону и предложил забрать вещицу. Причем любезно предупредил, что, входя в ее положение, он не будет требовать залог обратно, но и держать у себя в лавке непокупаемую вещь не видит смысла. Девица тут же явилась и с горстями благодарностей умчалась, прижав к груди сумочку с брошью и посчитав, видимо, что здорово надула старого Жюля — и залог не вернула, и брошь получила в свои руки. И можно будет повторить эту операцию.

Так во всяком случае считал Жюль. Он тоже был счастлив, поскольку, после того как он продал в Амстердам вынутые из броши мелкие бриллианты и вычел из полученной суммы стоимость заменивших их фианитов и алмазных дублетов, в чистом сухом остатке оказалось около 250 тысяч долларов.

Однако счастье его было недолгим.

Через неделю после «воссоединения» с брошью дамочка вернулась в сопровождении молодого человека, представившегося как младший эксперт торгового дома «Диамант», принадлежавшего некоему барону де Понсе.

Молодой человек был холоден, непреклонен и педантичен. С помощью многочисленных фотографий, изображавших эпизоды появления барышни в магазине мэтра Месьера, передачи броши на хранение, вид броши в витрине его лавки, а также ряда справок независимых экспертов он доказал, что, судя по справке, 15 июля брошь насчитывала один бриллиант в 300 каратов и 34 бриллианта в 3 карата каждый, а после того, как брошь побывала в «лавочке» месье Жюля, 34 бриллианта испарились, а вместо них появились фианиты российского производства и алмазные дублеты, сделанные в Амстердаме. Причем молодой человек, вооружившись специальными инструментами, продемонстрировал притихшему мэтру, как были приклеены алмазные коронки к коронкам из дешевого бесцветного синтетического сапфира, которые имели хороший алмазный блеск, включения, общий вид бриллианта, но под микроскопом, которым не была снабжена несчастная обманутая девушка, подделка была хорошо видна.

Чтобы снять последние сомнения в том, что нехитрая афера раскрыта, молодой человек продемонстрировал Месьеру простенькую операцию: он погрузил брошь в йодистый метилен, и разница в показателях преломления коронки и павильона стала очевидна.

— Вам все ясно? — спросил молодой человек.

Жюлю было ясно все. Теперь нужно было или идти с этой сладкой парочкой в полицию, или — платить большой выкуп, далеко превосходящий его «навар».

— Сколько я вам должен за экспертизу? — спросил Месьер, сдерживая эмоции.

— О, экспертизы я делаю бесплатно, — улыбнулся наконец мрачный «юноша».

— Что же вы от меня хотите?

— Вы сейчас подпишете вексель на 500 тысяч долларов. Эти деньги вам якобы дал взаймы торговый дом «Диамант». А на самом деле...

— На самом деле?

— На самом деле мы вам ничего не даем... Но и не берем... Счет, как говорится, ноль-ноль. Никто никому ничего не должен. Но если вы откажетесь выполнять время от времени небольшие поручения нашего босса в рамках вашей профессии и компетенции, то вексель будет представлен к оплате.

— И как долго это будет продолжаться?

— Пятьсот тысяч долларов это хорошие деньги. А за все нужно платить.

— Будь проклят тот день, когда я соблазнился предложением этой девицы и принял брошь на комиссию! — не сдержался Месьер.

— Ах, дорогой мэтр, — философски заметил юноша, — не о чем жалеть. Не приняли бы девушку, пришла бы старая дама-аристократка, была бы не брошь, а кулон, перстень, шкатулка работы Бенвенуто Челлини. Не соблазнились бы идеей заменить камни на имитации, с расчетом на глупость девицы, попались бы на чем-то другом. Неужели вы еще не поняли, что нужны нам? А когда наш босс что-то решает, от него трудно ускользнуть. У него длинные руки....

Так независимый, самодостаточный, привыкший сам принимать решения Жюль Месьер на старости лет стал «шестеркой» в системе барона де Понсе....

Жюль заварил себе кофе-эспрессо в стационарном автомате у себя на кухне, добавил пару таблеток сукразита... Мэтр собирался жить долго и потому следил за фигурой, не ел сладкого и не употреблял сахара. Он с грустью подумал о том, как хороши бы были сейчас к чашке дымящегося ароматного бразильского кофе пара круассанов или бриошей. Посидел несколько минут в кресле, подумал о том, что командировку по линии барона надо бы использовать в интересах своей фирмы: зайти в Ницце в ювелирный торговый дом «Реколет и сын» и передать им на продажу партию изумрудов, полученную недавно по нелегальным каналам из Колумбии. На этом можно неплохо заработать.

Но перед тем, как встать из кресла, Месьер раскрыл красную сафьяновую коробочку и положил на левую ладонь дивную по красоте брошь: в платиновой оправе, в окружении более мелких сапфиров и бриллиантов, радовал душу и глаз сапфир удивительного василькового цвета, как говорят ювелиры, «шелковистого оттенка» массой в 260,37 карата.

Жаль было выпускать из рук такую прелесть, но вариантов не было. Барон де Понсе требовал четкой исполнительности от всех своих «помощников».

...В Ницце мэтра встречали. С саквояжем в руках и плащом на плече он пересек линию, отделяющую зал приема багажа от зала ожидания, и несколько нарочито дружески обнял встречавшего его Шарля Реколета — сына старого приятеля Анри.

— Стоило ли, мэтр, самому везти товар? Я слышал, вы плохо переносите самолет?

— Да, но что не сделаешь для старых друзей. Все-таки сделка сулит нам всем приличную прибыль, и я не хотел рисковать. В полиции у меня свои люди и в Париже и в Ницце, а приказчики, сами знаете, народ ненадежный. Что же касается моих партнеров в Южной Америке, то они не любят утечек информации.