- Приманка? Это для кого же приманка?

- Для фрицев, - ответил, вставая, Кленкин. - И кто вас только в разведчики назначал? Смекалки ни на грош.

И тогда всеобщий смех потряс землянку.

- Вот это ловко придумал наш командир!…

Еж, лукаво ухмыляясь, сказал:

- У разведчика должен быть глаз остер, ум хитер, собачий слух, охотничий нюх…

Больше двух недель разведчики под наблюдением Ежа тренировали поросенка, приучая его повиноваться.

С утра они привязывали поросенка за ошейник, отпускали его на веревке на подножный корм. Стреляли холостыми патронами и даже бросали неподалеку взрывпакеты, чтобы он привык к боевой обстановке. Вечером, затемно подтягивали короткими рывками веревку, и поросенок покорно шел, похрюкивая, так как знал, что его ожидает вкусное пойло и даже сахар на закуску.

Тем временем, пока тренировалась живая приманка, разрабатывались и отвергались новые и новые планы по захвату «языка». Разведчики заметили, что противник выдвигает дежурный пулемет в овраг, за свои минные поля, чтобы простреливать «мертвое пространство» [11] перед своим передним краем. Вот тут Еж и предложил устроить засаду. Немцы не знали, что впереди нашей первой траншеи оставлены только противотанковые мины, а противопехотные сняты для действия разведки. На нейтральной полосе, между минными полями, много воронок, в которые и должны были пробраться разведчики, используя их для засад.

Командир полка утвердил предложенный Ежом вариант и место действия разведки. Но когда уже все было готово, помощник командира полка вдруг приехал из командировки и, узнав, что исчез поросенок, доложил Изнанкину, требуя наказать повара. Еж решил, что ему надо идти выручать товарища. «Ну, теперь все пропало, все пропало», - думал он. Сколько хлопот и трудов затрачено. Обидно, что замысел засады срывался и цель, к которой вот уже сколько месяцев стремились разведчики - добыть «языка», - отодвигалась неизвестно на какое время.

В землянке Изнанкина плавал плотный, как осенний туман, дым. И когда Еж вошел, он с трудом различал лица присутствовавших. Он обратился к полковнику Канашову, спросил разрешения и доложил о своем прибытии. И тут только увидал, что у двери стоял Никита Митрофанович.

- А я тебя не вызывал, лейтенант, - пробасил Изнанкин, - ты по какому ко мне вопросу?

- Я, товарищ майор, насчет поросенка…

Изнанкин весело рассмеялся.

- Что, вместе решили полакомиться поросятиной?…

И тут Еж рассказал, как получилось. Изнанкин слушал, изредка бросая реплики.

- Ну вот что, лейтенант, на первый раз вам за самоуправство выговор. Но приманку все же попробуй. Это мне нравится. Разрешаю…

Молчавший до этого помощник по снабжению интендант третьего ранга сказал:

- Детская забава. Не такие уж они дураки, чтобы клюнуть на эту приманку. А впрочем, - он бросил неприветливый взгляд на Ежа, - все может быть…

- Разрешите идти? - спросил Еж у Канашова, и тот его отпустил. Когда он ушел, комдив пожурил Изнанкина.

- Напрасно вы, товарищ майор, лейтенанту выговор дали. Я бы его за одну инициативу, не колеблясь, представил к награде.

- Товарищ полковник, но ведь он все-таки без разрешения взял…

У Ежа крайне испортилось настроение. Даже появилась неуверенность: «А может, оставить эту затею?» Но когда он вернулся во взвод и встретил ожидающие взгляды разведчиков, у него отлегло от души. Подошел сержант Куралесин.

- Товарищ лейтенант, все в порядке?

- В порядке-то в порядке, но вы останетесь здесь за меня. Понятно?

- Товарищ лейтенант…

- Выполняй приказ, - отрубил Еж.

Он сейчас был весь собран, будто пружина. Его распирала злость: «Опять этот медведь загубить может… Уж лучше без него». Но Куралесин никак не мог представить себе, как это взвод уйдет на задание, а он останется. И для чего? Командовать пятью больными? Еж все же сдался и выслушал доводы Куралесина.

- Только гляди у меня: если опять будешь колошматить, как в прошлый раз, так и знай - это твоя последняя разведка. Пойми же ты, чудак. В разведку поспешай, в разведке не плошай…

- Не оплошаю, товарищ лейтенант, слово сибиряка, не оплошаю, - сказал Куралесин.

- Ну, поглядим, поглядим.

Перед тем как идти за «языком», лейтенант Еж выстроил разведчиков и еще раз проверил, как они усвоили боевую задачу и свои обязанности. Оставив разведчиков отдыхать до его команды, сам Еж зашел в санитарную роту полка и попросил у военного фельдшера скипидару. Военфельдшер удивленно пожал плечами.

- Зачем это вам, товарищ лейтенант, скипидар в разведке?

Еж ухмылялся.

- Все бывает, дорогой товарищ. В болоте, может, придется сидеть. Оно хоть и лето, а вода ночью холодная. Вот вернемся с задания и разотрем ноги, чтобы не простудиться…

Военфельдшер дал ему пузырек скипидару.

В сумерках разведчики Ежа добрались до места засады. Пока лейтенант возился с поросенком, остальные устраивались в воронках от снарядов, вокруг одинокой, поломанной осины. Но только Еж стал привязывать веревку к осине, открыл огонь пулемет. Значит, немцы услышали шум. Огонь пулемета был не опасен, так как противник стрелял наугад. Но это было предупреждением для разведчиков. В синеву звездного неба прыгнули и рассыпались ярким светом одна за другой белая и зеленая ракеты. Разведчики притаились в воронках. Лейтенант Еж подполз с концом веревки к осине и надежно привязал ее.

Поросенок, мирно похрюкивая, бродил по траве. Его нарочно не кормили, и он ходил, щипая траву.

Пролежали разведчики полчаса. Еж до боли в глазах всматривался в горизонт. И вот он увидел два силуэта. Наконец-то! Он подал условный сигнал: «Приготовиться». Немцы, видя, что, кроме поросенка, никого нет,- начали действовать решительнее. Один из них снял с себя китель и пытался накрыть им бегающего поросенка. Это ему никак не удавалось. Чтобы привлечь поросенка, он что-то протягивал ему, бормоча:

- Русиш швайн, зер кляйн швайн, битте бутер… [12] !

Поросенок, запыхавшись, остановился и опять начал свой неудержимый бег по кругу.

Второй немец, видно, потерял терпение и стал применять другую тактику. Он тихо подкрадывался и бросался на поросенка, как вратарь на футбольный мяч. После нескольких таких бросков до разведчиков донесся визг пойманного поросенка.

Увлекшись поросенком, немцы не заметили, как к ним подошли разведчики. Один из немцев, что держал пойманного поросенка и намеревался уже его прикончить ножом, был сбит ударом в скулу Куралесиным. Второй схватился за автомат и дал короткую очередь, но тут же свалился замертво от удара Павленко.

В полночь разведчики привели в штаб «языка». Это был ефрейтор Вилли Шванке. Он согласился ответить на вопросы, но при этом просил показать ему разведчика, который его взял в плен.

Изнанкин послал за Ежом. И когда тот пришел, ефрейтор отрицательно покачал головой. Он заявил переводчику, что этого не может быть. Все удивились такому заявлению.

Пленный говорил быстро и с раздражением. Тогда переводчик сообщил, что Шванке возмущен тем, что он честно дает все показания, а вот его обманывают. Он рассказал, что сам в прошлом был боксером-профессионалом. В тридцатых годах участвовал в СССР на соревнованиях и на многих международных встречах. И Шванке знал, что такое нокаут, которым его сбили с ног. Не мог этого сделать такой человек, как Еж (он ткнул при этом пальцем в сторону Ежа). Любопытство ефрейтора было удовлетворено, когда в землянку вошел Куралесин.

- О, зер гут, - согласился немец. Быть побежденным таким солдатом-геркулесом для него не позор.

И было странно глядеть, чему радовался этот пленный ефрейтор.