- Тоже надо, - подтвердил Канашов. - Но режим ведения огня необходимо продумать и разработать. Сам знаешь, с боеприпасами у нас туго. Поэтому стрелять стреляй, но знай меру…

- У меня, товарищ полковник, есть такое соображение, - поднялся командир первого полка майор Грайворон, смуглый, с черными цыганскими глазами. - Не плохо было бы создать у немцев впечатление, что наша оборона построена на большую глубину. Пусть днем бойцы, не маскируясь, передвигаются в траншеях на отдельных участках.

- Можно, но осторожно, - поддержал его комдив. - Без специального инструктажа и подготовки определенных групп бойцов делать это рискованно. А то враз станут легкой добычей немецких снайперов.

Совещание прервал Саранцев. Он только что вернулся из штаба армии. Лицо его светилось.

- Здравствуйте, товарищи, - нагнулся комиссар, проходя в землянку. - Не помешаю, товарищ полковник? - обратился он к комдиву.

- Нет. Мы уже, как говорят на собраниях, закругляемся. Вот советуемся, как обхитрить немецкую разведку. Теперь надо засучив рукава приниматься за дело.

- У меня, товарищи, для всех радостная весть, а для тебя, Канашов, в отдельности. Сегодня информбюро германского радио передало важное признание. - Комиссар вынул из кармана блокнот и прочел: - «Сталинград является не только важной крепостью, как Севастополь. Его нельзя сравнить также с Москвой и Ленинградом. Сталинград - это твердыня большевистской мощи…»

- Замечательное признание, - сказал подполковник Бурлаков.

- Да, это песня на другой мотив, - подтвердил Канашов. - Думаю, что они еще не то запоют. Зима-то на носу, А зимы они, ох, как не любят.

- А тебя, Михаил Алексеевич, срочно вызывает в штаб командующий армией. Ну, если разрешишь, разглашу тайну. - Он наклонился и зашептал ему на ухо.

Комдив смутился.

- Товарищи командиры, - сказал Саранцев, - можете поздравить нашего комдива. Указом Президиума Верховного Совета СССР ему присвоено звание генерал-майора.

Вернулся Канашов из штаба армии в полночь. Комиссар не спал, ожидая возвращения комдива.

- Ну что ж, генерал, теперь готовь банкет. Я тебе первый сообщил эту радостную новость.

- К сожалению, Виктор Георгиевич, банкет не состоится. К утру приказано сдать дивизию.

- Куда же тебя забирают? Я с членом Военного совета говорил сегодня утром. Он мне ни слова не сказал о твоем новом назначении. Почему он скрыл?

- Нет, он не скрыл. Вечером в штаб армии пришла секретная шифровка. Меня отзывают в Ставку верховного главнокомандующего, в Москву.

- Ну, а назначение-то какое?

- Не знаю. В шифровке об этом ни слова… Раз банкет не состоится, Виктор Георгиевич, - сказал Канашов, - давай хоть поужинаем вместе…

- С удовольствием.

Комиссар поомотрел с сожалением на комдива.

- И всегда, заметь, так случается: только сработались, подружились - и тут надо расставаться. Привык я к тебе, Михаил Алексеевич, за эти месяцы. А вот до этого был у меня комдив, так жили мы с ним, как кошка с собакой. Ну ладно, я тебе еще одну радость хочу преподнести. Пользуйся, коль посыпались удачи.

Саранцев протянул Канашову бумажку.

- Адресована командующему армией на твое имя.

Комдив прочел следующее:

- «Ваши предложения о введении новых боевых порядков стрелковых подразделений и частей в наступлении и обороне рассмотрены уставной комиссией. При разработке проекта боевого устава пехоты они будут нами использованы. Желательно, чтобы вы сообщили нам свое мнение по боевым порядкам дивизии в основных видах боя».

- О, да ты, Михаил Алексеевич, военный теоретик! Твоим мнением интересуется уставная комиссия. Ты обязательно напиши им.

- Придется написать. Куда денешься? Назвался груздем, полезай в кузов.

- Счастливый ты, Михаил Алексеевич. Будешь в Москве, дочурку свою увидишь. Поди, соскучился. А вот у меня, как в песне украинской: «А у мэнэ, сыротыны, нема жинки, ни дытыны».

- Холостой? - удивился комдив, улыбаясь. - Так вроде не по возрасту.

- Представь себе, холостой.

- То-то у тебя, холостяк, редеет макушка,

- Поляну-то эту я, Михаил Алексеевич, на научной работе нажил. Три года в геологах по белому свету болтался. Ну скажи, кому такой непоседа муж нужен? А перед войной два года на партийной работе, секретарем райкома был в Якутии. Как в песне пели у нас: «Двенадцать месяцев зима, а остальное лето». «Какая, - думаю, - поедет со мной мерзнуть?» А теперь война, не до женитьбы.

- Да, война для такого дела, будем говорить прямо, неподходящее время. Полюбишь, и сам, как неприкаянный, будешь ходить и ее замучаешь…

И сразу заныло сердце. Он задумался: «Что там с Ниной? Месяц ни слова о себе. Молчит…»

Начальник штаба Брянского фронта генерал-лейтенант Кипоренко сидел в своем кабинете за столом. Перед ним лежала оперативная карта. Рядом стоял начальник разведки фронта полковник Чмурнов. Он был среднего роста, с подвижным узким лицом и маленькими острыми глазами. В руках он держал последнее разведдонесение партизанского отряда «Деда».

Чмурнов посмотрел в донесение и, отыскав на карте нужное место, показал циркулем.

- Вот в этом лесном массиве немцы начали строить большие склады для боеприпасов. А в районе этих хуторов закладывают продовольственные базы. Они рассчитаны на снабжение немецкой армейской группы «Б».

- Очень важно, что эти сведения мы получили именно сейчас, - заметил Кипоренко. - Наша бомбардировочная авиация с фронтовых аэродромов может нанести по ним внезапный удар. Сегодня я доложу свои соображения командующему фронтом. Согласуем со Ставкой верховного главнокомандования. Думаю, они поддержат наш план.

Начальник разведки пробежал глазами донесение и снова склонился над картой.

- По данным партизанского донесения, немцы передвигают базы горюче-смазочных материалов ближе к линии фронта. Вот одна из них в этом районе, - ткнул он циркулем в лес, - другая - здесь, в оврагах, третья - у села Горохово.

- Вот, товарищ генерал-лейтенант, последние данные о дислокации немецких аэродромов в полосе действия группы армий «Б» перед нашим фронтом.

- Товарищ полковник, сегодня же подготовить разведдонесение для доклада Ставке верховного главнокомандования. Это очень ценные сведения. Надо связаться с отрядом «Деда» и выслать к нему самолет-разведчик. Пусть он доставит нам все документы, которые им удалось добыть.

- Но это не оригиналы, товарищ генерал.

- Понимаю, что копии, вернее - фотокопии. Кроме того, надо подумать, чем мы можем помочь отряду «Деда». Разработайте вместе с начальником оперативного отдела свои соображения и доложите мне завтра в десять часов утра. Вы свободны, товарищ полковник.

Чмурнов ушел.

Кипоренко сидел задумавшись, подперев голову руками. Он вспомнил, как в 1918 году ему, молодому командиру полка Красной Армии, пришлось вместе с партизанами отряда Мозолькова громить немцев и белогвардейцев. Прошло почти четверть века с того времени, и вот военная судьба столкнула их снова. Его размышления прервал звонок начальника отдела кадров фронта. Кипоренко раскрыл папку - личное дело.

- Я докладывал командующему. Кандидатура Миронова подходящая. Боевой командир, с первых дней войны на фронте. Молодость не помеха. Назначайте командиром полка, и именно в эту новую дивизию.

Капитан Миронов с нетерпением поглядывал то на часы, то на дверь кабинета начальника отдела кадров фронта. Там на приеме находился Евгений - его родной брат, который после ранения попал в госпиталь, а оттуда в резерв.

Миронов- старший, получая назначение, попросил полковника-кадровика направить служить брата вместе с ним, в одну часть, и тот обещал удовлетворить его просьбу. И вот почему-то Евгений почти час находился на приеме у полковника, хотя получить предписание было делом нескольких минут, «Неужели полковник передумал, и нам не придется ехать в одну часть? Или Евгений сказал что-либо лишнее, прихвастнул? По причине мальчишеского возраста за ним наблюдались такие замашки. Что с него возьмешь? Семнадцатый год пошел, вот и задается. Особенно после окончания фронтовых курсов, когда ему присвоили звание младшего лейтенанта».