– Прошу прощения за то, что нарушаю ваше веселье, – сказал он, – но я только что вспомнил, что обещал кое с кем встретиться в девять часов. К тому же без меня вы будете чувствовать себя свободнее.

Джонни достал из кармана несколько соверенов и бросил их на тарелку брата.

– Это за ужин, – сказал он. – Спокойной ночи, матушка.

И он медленно вышел из зала, чувствуя, что люди оборачиваются ему вслед – один улыбнулся со значительным видом, другой удивленно вскинул брови, кто-то поднял бокал, словно для приветствия. Черт бы их всех побрал, думал он, будь они трижды прокляты.

В вестибюле он машинально принял от лакея шляпу, пальто и трость. Дождь перестал, зато дул сильный ветер, холодный и пронизывающий. Он пошел прочь от ресторана; навстречу ему двигались, обнявшись, три человека. Он ожидал, что они расступятся, чтобы дать ему пройти, однако они либо не собирались уступать ему дорогу, либо просто его не видели, и тогда Джонни, ни минуты не колеблясь, столкнул одного из них в канаву, другого отшвырнул к стене, а третьего прижал к уличному фонарю. «Будете знать, как себя вести!» – закричал он, а эти люди, слишком удивленные, чтобы дать ему сдачи, что-то кричали ему вслед, а один из них даже позвал полицейского, однако, прежде чем он появился и собралась толпа, Джонни удалился и был уже достаточно далеко. «Куда, интересно знать, я иду?» – спросил он сам себя и вдруг вспомнил то, что сказал родным: свидание в девять часов. Ведь это действительно правда, полковник устраивает прием в своем доме на Гросвенор-стрит. Тот самый старый дуралей, который мямлил что-то нечленораздельное сегодня утром, а потом сказал, что, принимая во внимание все обстоятельства… ему очень больно это говорить… но он надеется, что Джонни понимает… Иными словами, Джонни рекомендуется покинуть полк, прежде чем они будут вынуждены его выставить. Прекрасно, Джонни это сделает. И к тому же с величайшим удовольствием, черт их всех побери. Он пошарил в кармане и вытащил карточку с приглашением, которая лежала у него на каминной полке еще до утреннего разговора с полковником. «Его превосходительство, достопочтенный Джордж Гревил и миссис Гревил сегодня принимают». Подойдя к ближайшему уличному фонарю, он еще раз ее прочел.

«Они будут иметь удовольствие видеть меня у себя, если им этого хочется», – сказал Джонни.

Он стоял, покачиваясь, на тротуаре и улыбался. По противоположной стороне улицы проезжал кеб, и он подозвал его, взмахнув тростью.

– Гровенор-стрит, одиннадцать, – сказал он. Было очень приятно сидеть, откинувшись на подушки, и Джонни показалось, что кеб прибыл на Гровенор-стрит слишком быстро. Он осторожно выбрался из кеба и заплатил кучеру. Окна в доме были ярко освещены, от входной двери до дороги был положен красный ковер. На улице собралась толпа зевак, они глазели на подъезжающих гостей. Дверь на минуту отворилась, пропуская одного из собратьев-офицеров с женой, а затем снова закрылась.

– А у вас, видно, жены нет? – сказала девушка, стоявшая рядом с Джонни.

Он снял шляпу и поклонился.

– К сожалению, нет, – сказал он. – Не соблаговолите ли вы сопровождать меня вместо нее?

Девица пронзительно расхохоталась. Это была сильно накрашенная проститутка, которая пришла сюда с Пикадилли, привлеченная зрелищем.

– Интересно, что они скажут, если я у них появлюсь? – задорно отозвалась она.

– Вот это мне и хотелось бы узнать, – сказал Джонни. – Пойдешь со мной? Или боишься? Если ты согласишься, я дам тебе пять фунтов.

Девица беспокойно засмеялась, а подруга потянула ее за рукав.

– Пойдем отсюда, – сказала она. – Разве ты не видишь, что джентльмен навеселе?

– Какое к черту навеселе! – сказал Джонни. – Пьян в доску, если желаете знать. Ну, как тебе нравится вот это? – и он подбросил на ладони пять золотых монет.

– Ладно, пойду, – храбро сказала девица. – Пусти, Энни, не держи меня, слышишь?

Джонни предложил ей руку и позвонил. Дверь снова отворилась, и на пороге появился напудренный лакей. Гул голосов встретил Джонни и его спутницу. На лестнице толпились мужчины в мундирах и женщины в вечерних туалетах. На верхней площадке Джонни увидел своего седовласого командира и его величественную супругу.

– Как тебя зовут, золотце мое? – спросил Джонни у девушки, опиравшейся на его руку.

– Вера, – сказала она, слегка подаваясь назад. – Вера Потс. Неужели вы собираетесь вести меня туда наверх, мистер?

– Обязательно и бесповоротно, – сказал Джонни. Он отдал шляпу и трость второму лакею, который что-то возбужденно шептал своему товарищу – Будьте любезны доложить, – сказал он, подходя к лестнице. – Капитан Бродрик и Вера Потс. Приветствую вас, мой дорогой Робин. Как поживаете? А как ваша жена? Страшно рад вас видеть. Мне кажется, вы не знакомы с мисс Потс. Мисс Потс, это капитан Сэр Роберт и Леди Фрейзер. Сюда, пожалуйста, милая Вера…

Толпа на лестнице расступилась, когда Джонни поднимался наверх, ведя под руку свою девицу, которая испуганно к нему прижималась. Сам он плохо видел, что происходит, однако чувствовал, что к нему обращаются, замечал смущенные взгляды, слышал, как кто-то настоятельно окликает его снизу, но в него вселилась какая-то мощная сила, он был полон уверенности в себе. Теперь к нему обернулся полковник, любезная приветственная улыбка на губах его жены застыла, а рука в длинной белой перчатке опустилась при виде грязной пятерни, которую протягивала ей незваная гостья.

– Добрый вечер, миссис Гревиль, – сказал Джонни. – Добрый вечер, сэр. Позвольте представить вам мисс Веру Потс с Пикадилли.

– Приятно познакомиться с вами, право слово, – сказала его спутница.

На лице миссис Гревиль появилось отрешенное недоуменное выражение, как у человека, только что получившего удар между глаз, и Джонни на минуту показалось, что она лишится чувств. Однако она вновь обрела свою величественную осанку, она поклонилась, она что-то пробормотала.

Полковник казался невозмутимым. Он вежливо поздоровался с Джонни, пожал руку его спутнице. Только маленькая жилка, пульсировавшая у него на лбу, выдавала его истинные чувства.

– Мортон, – обратился он к красному, как рак, молодому субалтерну, стоявшему рядом с ним. – Мне кажется, мисс Потс будет лучше себя чувствовать, если выйдет на улицу. Будьте так добры, проводите ее, пожалуйста, к дверям. Здесь есть еще одна лестница, с площадки направо. Благодарю вас. А вы, Фрейзер, или кто-нибудь другой, кликните кеб, чтобы отвезти Бродрика домой. Мне кажется, он не очень хорошо себя чувствует.

– Напротив, – сказал Джонни, – я чувствую себя превосходно и сам провожу мисс Потс к ее друзьям. Доброй ночи, сэр.

Он поклонился, снова предложил руку своей спутнице, и они вместе спустились по лестнице в холл, провожаемые взглядами сотен глаз. Джонни снова получил свою шляпу, пальто, и вот они уже на улице, на красном ковре, и дверь за ними захлопнулась.

Позже, значительно позже, Джонни раздвинул шторы в своей комнате на Пэл-Мэл. Утро было серое и туманное. Какое-то время он не мог припомнить, что произошло накануне вечером, и потянулся к фляжке в ящике туалетного столика. Через несколько минут он почувствовал себя лучше, и взгляд его упал на женскую фигуру – в его постели мирно спала Вера Потс. Странно, он ничего не помнил; что же было после того, как они вышли на улицу? Джонни прошел в гостиную и равнодушно огляделся. Там валялось его пальто, шляпка Веры Потс, отделанная множеством лент и перьев, боа, бывшее накануне у нее на плечах. Он сделал еще один глоток из фляги. Потом увидел телеграмму, которая лежала на конторке. Джонни протянул дрожащую руку и распечатал ее. Когда Вера Потс вошла в комнату, отыскивая свои вещи, она увидела, что Джонни стоит перед конторкой, держа в руках телеграмму.

– Что случилось? – спросила она. – Надеюсь, не плохие новости?

Он, казалось, не слышал ее. Он смотрел, как декабрьский туман заволакивает весь окружающей мир.

– Умер мой дед, – медленно проговорил Джонни. – Это означает, что Клонмиэр теперь мой.