– Прости! – Ослабил захват и, склонившись, прикоснулся губами к запястью. – Я не хотел.

   Мы с Изольдой мысленно переглянулись. Прислушались к совету копчика и осторожно поинтересовались:

   – Рик, я правильно поняла ваши трепыхания? То, что я здесь не одна, а вместе с Изольдой, это как-то помешает моему – как это назвать-то? – возвращению домой?

   – Придумаешь тоже! – возмутился Рик. – Конечно, нет! Я… – споткнулся о мой тяжелый взгляд и произнес на выдохе:

   – …не знаю.

   Изольда прорычала какое-то замысловатое ругательство на К'Ургеа и отгородилась от меня невидимой стеной, но я все равно чувствовала ее страх, смятение и даже ненависть. А я не представляла, какими словами ее можно утешить. Глянула в иллюминатор, заметив зеленое пятно оазиса, в котором, по всей вероятности, и находился Питомник, и истерично рассмеялась. До меня только сейчас дошло, что все может оказаться еще хуже, чем есть на самом деле, так как по закону жанра и правилам моей дурацкой жизни тем самым криворуким специалистом, которого мы едем забирать из этого чудесного местечка, непременно станет безымянный доктор Франкенштейн, чей труп затерялся где-то там, на просторах пустыни, которую Изольда называла Сладкой.

   Меня пытались успокоить, Рик гладил по спине, а Хорр предложил бутылку минеральной воды, «теплой, но свежей». А я все смеялась и смеялась, прекрасно осознавая, что скатываюсь в банальную истерику…

   Когда же полчаса спустя стало понятно, что я ошиблась, и что в из Питомника мы должны были забрать совсем другого врача, я не вздохнула от облегчения. Наоборот. Заглянула в его чистые, голубые, как небо, глаза, и лишь убедилась: ничего хорошего мне в ближайшее время не светит.

   Он ждал нас на пороге в окружении военных, среди которых я успела заметить Молчуна, нервно выкручивал собственные пальцы и тревожно оглядывался по сторонам… В общем, вид у него был растерянный, перепуганный и виноватый.

   «И вот от него зависит наше будущее?» – проворчала Изольда. Я c ней молчаливо согласилась и, быстро поднявшись на крыльцо, вошла в здание.

   Первым делом я планировала отправиться на поиски девушек, в чьих телах были заключены души двух Гончих, и Рику пришлось за руку тянуть меня в другую сторону.

   – Я знаю, тело не твое, – ворчал он, – но внутри-то все равно ты! Так что нечего расхаживать тут в неглиже.

   «Тиран!» – восхищенно ахнула Изольда, хохотнув в ответ на мое недовольное шипение.

   Пока я умывалась и натягивала на себя чистую одежду, Хорр нашел интересовавших меня девчонок. Пни ждали меня в коридоре. Обе перепуганные, встревоженные, недоуменно озирающиеся по сторонам. Темноволосая худенькая Мэй и рыжая Лиана.

   Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, передо мной не они, а незнакомые ракшаси, которые и слыхом не слыхивали ни о каких чужих душах в своих телах. И я сначала обрадовалась, конечно, значит, девчонкам было куда вернуться, даже Мэй. А потом почувствовала такую обреченность, что на глаза навернулись слезы.

   – Кошка! Ты убиваешь меня! – просипел Рик, прижимая мое лицо к своей груди. – Не плачь!

   – Не буду, – пообещала, растворяясь в его родном запахе. Если вот так стоять, закрыв глаза, то может на мгновение показаться, что все хорошо… – А ты можешь прямо сейчас позвонить на Перевал и узнать, очнулась ли Лиана? И про вторую Гончую тоже. Ее Мэй зовут. Пожалуйста.

   – Конечно, могу. Не вопрос. Кошка, я…

   Зажала ему рот ладонью. Нет, Изольда, конечно, не отсвечивала по максимуму, чтобы создать для меня иллюзию уединенности, но я-то знала, нас здесь двое. А все, что Рик хочет и может сказать мне… должно быть сказано только для меня, между нами.

   Он понял и, тихо выдохнув, коснулся губами моей макушки, а потом повел к посадочной площадке, где нас ждал Бран с вертолетом.

   Хорр все же полетел с нами, да не до Перевала, а прямо до крыши областного госпиталя в Свободе, куда почерневший от усталости и недосыпания Бран посадил вертолет.

   – Капитан, если ты не возражаешь, я машину тут брошу. Нет у меня сил лететь до ангара. Я прямо отсюда такси до дома вызову. Ты не против?

   Рик махнул рукой, выражая свое согласие, и мы начали спуск. Больничный персонал встретил нас в первом же пролете. Медсестры кивнули моему Охотнику, как старому знакомому, облизали взглядом Хорра и сразу же опознали в нашем спутнике врача, после чего от стайки девушек отделилась высокая блондинка в белом халате. Представилась Анной, сообщила, что она занимает должность старшего ординатора, и по всем вопросам господин доктор может обращаться к ней напрямую. И ресничками так взмахнула, томно-томно... О том, что голубоглазый мерзавец – представитель К'Ургеа, здесь, по-моему, никто даже не догадывался.

   Нас проводили до палаты, где лежала «бедная девочка». Бедная девочка – это я. Иначе меня здесь никто не называл. Понятно, им ведь сказали, что я стала очередной жертвой черной воронки.

   – Оставьте нас. – Рик, к неудовольствию местных, выгнал всех из палаты, позволив остаться только Хорру и голубоглазому мерзавцу, в чьих руках теперь находилось здоровье моего разума. Именно так, не меньше. Потому что если нас с Изольдой не смогут разделить, вряд ли мы долго протянем… А может быть, это случится еще раньше: стоять возле кровати и смотреть на саму себя, бледную, опутанную проводами – было тем еще испытанием для выдержки.

   Я торопливо отвернулась от кровати и обхватила себя за плечи.

   – Арестованный, можете приступать к своим обязанностям. – Хорр хлопнул застывшего в дверях парня по спине, и тот, пролетев несколько шагов, едва успел затормозить возле стула для посетителей.

   – А повежливей нельзя? – проворчал, не поднимая глаз.

   – Повежливей будет, когда все закончится с положительным результатом, и я буду давать рекомендации прокурору и председателю суда.

   Арестованный провел дрожащей рукой по шее и перевел свой взгляд на меня. На ту меня, что лежала на кровати.

   – Девушку придется перевезти, – обронил после минутного осмотра. – Такую процедуру лучше под открытым небом проводить. И еще мне понадобится лимбометр, хотя бы портативный. И… и я предупредить хочу, заранее.

   Он закусил губу, раздумывая, с чего начать.

   – Понимаете, нас ведь не предупредили, что девочка чистокровная, и что у нее в роду, судя по всему, был шаман. Поэтому во время отсечения души, когда… когда что-то пошло не так, и отработанная схема нарушилась, я обратил внимание учителя Ярха на этот факт, но он предположил, это у донора просто якорь слишком сильный и велел резать по живому. Только… – он сглотнул и испуганно покосился на Хорра. – Только теперь я думаю, что это не якорь был, а… а корни.

   Закашлялся, хватанув слишком много воздуха. Мы же терпеливо молчали, не торопясь ему помогать, и ждали продолжения.

   – И… и как отращивать новые, я не знаю, – наконец вынесли мне вердикт. – Не умею. А если без корней, то начнется отторжение, болезни. Пять-семь лет. Может быть, десять до полного увядания.

   – А раньше ты, скотина, сказать об этом не мог? – прорычал Рик.

   – Я же тела не видел, мне посмотреть надо было...

   Увядания. Правильно. Срезанные цветы либо вянут сразу, либо держатся еще какое-то время, если их стебли опустить в воду, хорохорятся и косят под живых, хоть умерли уже очень давно.

   Проклятая жизнь! Я даже не успела насладиться своим счастьем. Так только, ложку облизала, едва успев почувствовать вкус…

   Не хочу!!

   – Бубу, не паникуй! – Рик взял меня за руку. Теплый, родной и такой далекий! – Мы не станем спешить. Потерпим пару дней, пока найдем подходящего специалиста, да?

   Изольда не возражала, хотя я чувствовала, что ей так же, как и мне не терпелось остаться единственным жильцом в своем теле. Однако выразить свое согласие вслух я не успела, ибо доктор, которого мы, как выяснилось, притащили в Свободу совершенно напрасно, нелепо всхлипнул и плаксивым голосом пробормотал: