– А что осталось?

– Сотни полторы коров, немного птицы, свиньи.

– А у вас есть кабан?

– Даже три!

– Зачем столько?

– Да из соседних колхозов. Вначале хотели забить, но потом решили оставить на всякий случай.

Я подошел к окну, раскрыл его и выглянул наружу.

– Срочно найдите Бориса Ивановича! – крикнул я ребятам.

Пока его разыскивали, я вернулся на место и, не зная как начать интересующий меня разговор, вопросительно посмотрел на Катюшу. Она сразу поняла меня.

– Вам нужен производитель?

– Вот так! – Я провел ладонью по шее.

– Что ж, это можно. Надо поговорить с Марией Семеновной. Я думаю, она согласится.

– Мы не даром! – поспешно заверил я. – Мы можем дать в обмен… – я задумался, что мы можем дать в обмен, но Катюша помогла мне и в этом:

– Если бы что-нибудь из одежды, – вопросительно проговорила она. – Мы, знаете, не смогли запастись и сильно пообносились. Ну, хотя бы материала на платья… Немного…

– Сколько вам нужно?

– Хотя бы метров тридцать – сорок. Или это много?

– Мы дадим вам двести метров шерстяной ткани и столько же полотна.

– Вы серьезно?

– Вполне!

– Ну, тогда считайте, что кабан ваш. Кроме того, мы вам можем подбросить птицы. Ну, там, кур, гусей. У нас они есть.

– Как вы их уберегли?

– У нас птицефабрика. Она огорожена бетонной стеной и собаки туда не забрались. Правда, теперь донимают ястребы! Но с ними легче. Ружья у нас есть.

Вошел Борис Иванович.

– Вот, – я жестом указал на Катю, – нам предлагают кабана-производителя!

– Милая моя! – вскричал завхоз, мгновенно приходя в отличное расположение духа. – Да мы тебе за это! – он замолчал, почему-то оглядываясь по сторонам, – все что угодно!

– Мы уже обо всем договорились! – сообщил я завхозу.

– Да? И что же? – сразу насторожился Борис Иванович.

– Пару мужиков! – незаметно подмигнув мне, сообщила Катя.

Борис Иванович открыл рот, глотнул воздуха, поочередно посмотрел на меня, затем на Катю, стараясь определить, шутка или всерьез. Я хмуро молчал.

– Это как же? – запинаясь, наконец, выдавил из себя Борис Иванович. – Людей на свиней?! Ну и ну!

– Так вам нужен производитель или нет? – продолжала Катя разыгрывать завхоза.

– Нужен то нужен, но…

– Видите ли, Борис Иванович! – вступил я в игру, – им тоже нужны производители…

– Я знаю?.. – завхоз был совершенно ошеломлен. – Может быть, кто добровольно…

Катюша не выдержала и рассмеялась. Я тоже. Вид Бориса Ивановича, действительно, был комичен. Еще немного, и он, казалось, согласится на обмен. Кабан-производитель был его заветной мечтой уже два года.

– А-а… – протянул он, когда я объяснил ему суть дела. – А я-то думал, всерьез… Ну так что? Я пойду выдам!

Я еще раз окинул взглядом нашу гостью и у меня возникла идея.

– Успеется. Завтра… – я глянул на часы, было около восьми вечера, – а пока вот что…

Я отошел к окну и подозвал к себе завхоза.

– Возьмите с собой Катю и пройдите в свои «закрома», – я кратко проинструктировал его, что надо сделать.

– Хорошо! – чему-то обрадовался Борис Иванович. – Это мы сейчас! Пройдемся со мною! – позвал он нашу гостью.

Пока они отсутствовали, я зашел домой и предупредил Женю, что у нас будут гости и попросил ее пригласить Алексея и Паскевича с женами. У меня начал созревать план и я хотел, прежде, чем выносить его на общее обсуждение, посоветоваться в кругу друзей. Немалую роль в этом плане занимала моя новая знакомая. Мне надо было, чтобы она присутствовала при этом разговоре. Я не сомневался, что содержание его будет передано этой самой, как ее… Марье Семеновне. Это, как раз, и входило в мои намерения.

Переговорив с Женей, я вернулся в комнату «у камина». Ждать пришлось довольно долго. Наконец, дверь раскрылась и вошел Борис Иванович, за ним – она.

Я застыл пораженный. Передо мною стояла сказочная красавица. Это была Василиса Прекрасная, Марья-Моревна из прочитанных мною в детстве сказок. Именно такой я представлял их. Казалось, сейчас раздастся гром и прилетит Змей-Горыныч, чтобы унести это чудо дивное за моря и океаны в тридевятое царство.

Возможно, вид у меня был довольно глупый, потому что Катюша улыбнулась и в этой улыбке было уже нечто снисходительное, сочувствующее. Так улыбается женщина, когда она сознает свое превосходство.

Борис Иванович, видя мою растерянность, удовлетворенно фыркнул, словно старый кот, и понимающе, чуть заметно, подмигнул. По-видимому, он был удовлетворен произведенным эффектом, к которому имел отношение.

Я не буду описывать наряд, потому что ровным счетом ничего не понимаю в этом, но чувствовалось, что наш завхоз не поскупился ни в чем, предоставив ей свободный выбор. А она, видимо, хорошо знала, что выбирать. Так неотшлифованный алмаз кажется простой стекляшкой, но стоит его огранить и заключить в оправу, как он начинает сверкать неповторимой светоигрой граней.

Бог ты мой! Сколько в нашей прошлой, социально организованной жизни, оказалось таких «алмазов» вдавленными в песок и глину! И сколько «булыжников» было заключено в драгоценную оправу! Сможет ли когда-нибудь общество подняться на такую высоту своего умственного и нравственного развития, когда красивая женщина станет получать от него должное, вне зависимости от того, чья она дочь или жена, а просто потому, что она красивая? Будет ли человечество когда-нибудь достойно ценить те дары, которые дает ему природа?

– Ну, я пойду? – спросил Борис Иванович. Он положил на стул объемистый узел. – Здесь шуба и пара лыжных костюмов.

Я кивнул головой, еще не в состоянии произнести ни слова.

Когда я, наконец, пришел в себя и заговорил, голос мой предательски дрожал. Чтобы как-то справиться с этим, я вытащил трубку и набил ее табаком.

– Вы разрешите?

– Вы курите трубку? – удивилась она.

– Да, иногда…

– У меня отец тоже курил трубку. Но он был старше вас.

– Надеюсь!

Она весело улыбнулась. Затем погрустнела.

– Моему отцу сейчас было бы около семидесяти. Я пятый ребенок в семье…

– У него было так много детей? – удивился я.

– Он был геологом. Зарабатывал много. С матерью виделись по месяцу в год, ну и, каждый раз…

– Понимаю…

– Так что мы будем делать дальше? – поинтересовалась она.

– Вы погостите у нас с день. Вернее, только вы с подругами. Ваш Егор, – так, кажется, его зовут, – пусть возвращается сейчас, иначе туша лося пропадет, и предупредит ваших о том, что вы приедете позже, вместе с моим завхозом. Как, туда, к вам машины еще могут пройти? Я имею в виду состояние дорог.

– Если грузовик, то пройдет!

– Ну хорошо! Подробности потом. А сейчас пойдем ко мне. Я прошу вас быть моей гостьей, то есть, я хотел сказать, нашей гостьей. Моей и моей жены.

– Так вы женаты?

Мы шли лесной тропинкой. Почти из под ног выскочила белка, подбежала к сосне и, взобравшись по ее стволу на высоту два метра, остановилась, вопросительно посмотрев на нас, ожидая обычного угощения. Я полез в карман и вытащил орех, припасенный для такого случая. Белка перебралась на горизонтально растущую ветку и, сев на задние лапки, приготовилась принять угощение. Я отдал орех. Катя подошла ближе и как-то осторожно, несмело взяла меня под руку.

– Вот мы и пришли, сказал я, подходя к порогу дома. – Здесь я живу. Прошу вас!

Женя плакала. Я засыпал и сквозь сон слышал тихое всхлипывание. Я придвинулся к ней и обнял за плечи:

– Что случилось?

Она дернула плечом, освобождаясь от объятий, и заплакала громче. Наученный прежним опытом семейной жизни, я не стал допытываться причины огорчения, встал и, накинув халат, вышел на балкон. Достал трубку и закурил.

По-видимому, причиной был прошедший вечер. Странно, вроде бы все прошло хорошо. Женя и Катя будто даже понравились друг другу. Так, бывает у красивых женщин. Это дурнушки обычно ищут у других то, что хотели бы иметь сами. У красивых не бывает места зависти. Впрочем, кто их разберет? Может, я чем-то себя выдал? Кажется, нет! Мы сидели все вместе за столом и я, в основном, говорил с друзьями. Потом Женя вообще увела Катю к себе и я ее больше не видел. Женя вернулась, когда уже все стали расходиться и сказала, что поселила Катюшу в комнате на первом этаже.