Через несколько секунд свет померк. С одного взгляда на лицо друга Раоден понял, что у него получилось.

— Сюл… ты вылечился!

— Боюсь, что нет, — с сожалением качнул головой принц. — Это всего лишь иллюзия. Смотри.

Он поднял руки, по-прежнему серые и покрытые темными пятнами. Он шагнул к блестящей табличке на боку полки, чтобы взглянуть на лицо.

На него смотрело искаженное отражение незнакомца: на нем не просто отсутствовали пятна, оно совсем не походило на его внешность до шаода.

— Иллюзия? — переспросил дьюл.

Раоден кивнул.

— Она основана на эйоне Шао, но к ней добавлено столько уточнений, что начальный символ практически не имеет значения.

— Но она не должна действовать на тебя. Мы же вычислили, что Дор не находит элантрийцев.

— Не находит, — согласился принц. — Иллюзия привязана к моей рубашке. Она покрывает кожу, как одежда, но ничего не меняет.

— Тогда для чего она нам?

Раоден улыбнулся.

— С ее помощью мы сможем, покинуть Элантрис, дружище.

— Почему так долго?

— Я не нашел Духа, госпожа, — объяснил Эйш, вплывая в окно кареты. — Поэтому передал послание мастеру Галладону. А потом отправился проведать короля Телри.

Сарин с досадой потерла щеку.

— И как он поживает?

— Галладон или король, госпожа?

— Король.

— Его величество занят тем, что предается неге во дворце, в то время как половина арелонской знати ожидает аудиенции, — осуждающе доложил сеон. — Он выразил недовольство, что среди дворцовой прислуги осталось мало хорошеньких девушек.

— Мы сменили одного идиота на другого, — поджала губы Сарин. — Как он ухитрился собрать достаточное состояние, чтобы получить титул герцога?

— Это не его заслуга, госпожа. Брат Телри вел дела, а после его смерти герцог все унаследовал.

Карета выехала на ухабистую дорогу, и принцессе пришлось откинуться назад, чтобы не так трясло.

— Хратен во дворце?

— Он часто там бывает. Если верить слухам, он встречается с королем ежедневно.

— Тогда чего они ждут? — раздраженно спросила Сарин. — Почему Телри никак не примет посвящение Дерети?

— Никто не знает, госпожа.

Девушка нахмурилась: затянувшаяся игра ставила ее в тупик. Всем было известно, что король посещает собрания дереитов; к тому же у него не оставалось причин сохранять видимость преданности старой вере.

— Есть какие-нибудь новости о воззвании к народу, которое, по слухам, составил джьерн? — с трепетом спросила она.

— Нет, госпожа.

Принцесса облегченно вздохнула. Недавно начали ходить сплетни, будто Хратен написал закон, по которому всем арелонцам под угрозой смерти повелевалось принять Шу-Дерет. Хотя купечество старалось сохранять иллюзию беззаботности и открытие арелийской ярмарки прошло вовремя, весь Каи жил в тревожном ожидании.

Сарин без труда представляла будущее. Со дня на день вирн пришлет в Арелон армаду жрецов, а за ними последуют монахи-воины. Телри, поначалу сочувствующий Дерети король, вскоре примет новую веру, а со временем станет пешкой империи. Через несколько лет Арелон будет не просто дереитской страной, а родным братом-близнецом самого Фьердена.

Как только закон Хратена получит одобрение, джьерн без промедления добьется ареста принцессы и ее друзей; их кинут в темницу или, что более вероятно, казнят. После этого никто не решится противиться Фьердену. Весь цивилизованный мир перейдет во власть вирна, и наконец исполнятся мечты старой империи.

И несмотря на нависшую угрозу, ее союзники все еще тратили время на обсуждение и споры. Никто из них не желал поверить, что Телри подпишет документ по принудительному обращению в другую веру; в привычном для них мире не было места подобным ужасам. Арелон привык к мирному, спокойному существованию; даже в так называемых мятежах десятилетней давности пострадали в основном элантрийцы. Друзья принцессы хотели действовать осмотрительно. Их осторожность можно было понять, но они выбрали для нее плохое время. Сарин повезло, что сегодня ее ждали занятия по фехтованию, — иначе копящееся раздражение найдет себе другой выход.

Как будто в ответ на ее мысли, карета остановилась перед особняком Ройэла. После того как Телри переехал во дворец, придворные дамы перенесли занятия в сады старого герцога. Весна наконец вступила в свои права, погода стояла теплая, дул легкий ветерок, и Ройэл без промедления предоставил им свою усадьбу.

Принцесса удивилась, когда женщины настояли на продолжении уроков, но они упорно не желали отступаться. Они по-прежнему собирались через день, как делали уже больше месяца. Судя по всему, Сарин оказалась не единственной, кто чувствовал необходимость дать разрядку досаде и разочарованию со шпагой в руках.

Одетая в белый костюм для тренировок, она выбралась из кареты. Не успела девушка завернуть за угол особняка, как до нее донесся яростный звон шпаг из садового павильона. Укрытый от солнца, с деревянным полом, он прекрасно подошел им для занятий. Многие женщины прибыли раньше и приветствовали Сарин улыбками и приседаниями. Ни одна из них толком не оправилась после внезапного возвращения принцессы из Элантриса, и теперь к ней относились с еще большим уважением и страхом. Сарин вежливо кивала и довольно улыбалась в ответ; ей нравились эти женщины, даже если она по-прежнему чувствовала себя чужой среди них.

При виде дам к девушке вернулось странное ощущение потери, которое не отпускало ее после ухода из Элантриса. Сарин грустила не только о Духе — маленькая община была единственным местом, где ее принимали без ограничений и заранее установленных ожиданий. Элантрийцы видели в ней не принцессу, а одну из женщин поселения, где каждый человек играл важную роль. Покрытые пятнами прокаженные с готовностью приняли ее в свою жизнь, а в ответ подарили частичку себя.

Там, в недрах мертвого города, вызывавшего страх у всего мира, Дух сумел построить общество, которое с радостью следовало сокровенной истине учений Корати. Церковь проповедовала о блаженстве тех, кто живет в единстве; какая насмешка заключалась в том, что эти поучения приняли к сердцу только проклятые ею люди.

Сарин встряхнула головой, отгоняя несвоевременную тоску, и выхватила сайр. Всю сознательную жизнь она искала любви и признания, но, когда наконец держала их в руках, тут же потеряла.

Принцесса не знала, сколько уже занимается; закончив разминку, она машинально перешла к упражнениям. Ее мысли вращались вокруг Элантриса, Доми, собственных чувств и непостижимой иронии жизни. С нее градом катился пот, и тут она поняла, что не слышит вокруг себя звона шпаг.

Сарин с удивлением огляделась. Ученицы сгрудились У одной балюстрады открытого павильона и, перешептываясь, что-то разглядывали. Движимая любопытством девушка подошла к ним и благодаря высокому росту сумела разглядеть поверх голов предмет их интереса — мужчину. Одетый в дорогие синие и зеленые шелка, в шляпе с пером, он сразу привлекал внимание необычным цветом кожи. Принцесса безошибочно определила сливочно-коричневый оттенок, как свойственный аристократии Дюладела, — светлее, чем у Шудена, но темнее ее собственного. Круглое довольное лицо незнакомца придавало ему беззаботный, слегка залихвастский вид, что еще раз подтверждало теорию о дюладелском происхождении. Темнокожий слуга рядом с ним отличался массивным сложением, характерным для низших слоев Дюладела. Сарин с уверенностью могла сказать, что никогда раньше их не встречала.

— Что здесь происходит? — нарушила перешептывания принцесса.

— Его зовут Калу, госпожа, — пояснил из-за плеча Эйш. — Он прибыл несколько минут назад. Видимо, он один из немногих аристократов, которым удалось избежать резни в прошлом году. До недавнего времени он скрывался в южном Арелоне, но решил приехать в Каи, когда услышал, что Йадон ищет претендентов на земли барона Эдана.

Сарин нахмурилась, что-то в незнакомце беспокоило ее. В ответ на какое-то замечание женщины разразились громким хихиканьем, с обожанием поглядывая на незнакомца, как на давнего любимого друга. Когда смех затих, дьюл заметил принцессу.