— Другие банды не станут сидеть сложа руки и смотреть, как ты утаскиваешь их подношения, сюл. Им твоя игра очень скоро надоест.

— Мы подготовимся к их недовольству. — Раоден обвел рукой просторное помещение, в котором они находились. — У нас появилась подходящая база для операций, тебе так не кажется? Эта комната занимает большую половину здания, но в задней части есть много других, поменьше.

Галладон прищурился на облака.

— Ты бы мог выбрать помещение с крышей.

— Я знаю, — кивнул принц. — Но мне подходит именно это. Интересно, что здесь было раньше?

— Кораитская церковь.

— Откуда ты знаешь?

— Я испытываю особое чувство, сюл.

— Но откуда в Элантрисе взялась кораитская церковь? Элантрийцы сами считались богами.

— Снисходительными богами. Я слыхал, что в Элантрисе есть часовня Корати, самая красивая в мире. Ее построили в знак дружбы с Теодом.

— Очень странно. — Раоден покачал головой. — Получается, чужие боги построили храм Доми.

— Как я и говорил, элантрийцы не придавали особого внимания своему статусу. И не заставляли людей поклоняться себе; они и так не сомневались в собственной божественности. Пока не грянул реод. Коло?

— Ты много знаешь, Галладон.

— Это не преступление, — фыркнул дьюл. — Ты прожил в Каи всю жизнь, сюл. Чем выпытывать, откуда мне все известно, лучше бы ты задумался, почему сам не знаешь многих вещей.

— Согласен. — Раоден оглянулся на новичков. Мареш все еще увлеченно объяснял, какие опасности грозят им в Элантрисе. — Его еще надолго хватит. Пошли, я хочу кое-что сделать.

— Мне придется бегать? — страдальческим голосом вопросил дьюл.

— Только если нас заметят.

Раоден не сразу узнал Аандена. Шаод сильно изменил его, но принц гордился отличной памятью на лица. Так называемый элантрийский барон оказался коротышкой с внушительным брюшком и несомненно фальшивыми висячими усами. Аанден не походил на человека знатных кровей, но, с другой стороны, немногие из знакомых Раодену дворян выглядели образцами аристократии.

Тем не менее бароном Аанден не являлся. Человека, сидящего на золотом троне и правящего двором среди болезненного вида элантрийцев звали Таан. Он был одним из искуснейших скульпторов Каи, но титула так и не получил. Конечно, король до возведения на трон тоже был простым торговцем; не иначе, оказавшись в Элантрисе, Таан воспользовался случаем.

Прожитые в городе годы его не пощадили. Самозваный арон что-то бессвязно лепетал, обращаясь к своей свите отверженных.

— Он сумасшедший? — Раоден скорчился под окном, через которое они наблюдали за шайкой.

— У каждого свой способ примириться со смертью, сюл. По слухам, Аанден спятил по доброй воле. Говорят, что когда его запихнули в Элантрис, он посмотрел по сторонам и сказал: «В здравом уме мне такого не пережить». После чего назвался бароном Аанденом Элантрийским и стал раздавать приказы.

— И люди приходят к нему?

— Кое-кто. Пусть он чокнутый, но остальной мир не лучше, по крайней мере по нашим меркам. Коло? Аанден излучает уверенность. Кроме того, он действительно мог быть бароном.

— Он был скульптором.

— Ты его знал?

— Встречались один раз, — подтвердил Раоден. Он вопросительно взглянул на Галладона: — Где ты слышал о нем?

— Может, мы сначала вернемся? Я не хочу оказаться участником одного из Аанденовых судов-розыгрышей и казни.

— Розыгрышей?

— Все в шутку, кроме топора.

— А. Отличная мысль, я увидел все, что хотел.

Друзья отправились в обратный путь. Стоило им оставить позади университет, дыол ответил на последний вопрос Раодена.

— Я часто разговариваю с людьми, сюл, поэтому много знаю. Безусловно, большинство обитателей города — хоеды, но попадаются и те, кто в своем уме. С другой стороны, на тебя я нарвался тоже из-за болтливости. Может, не раскрой я рта, сидел бы себе на тех ступеньках и наслаждался покоем, а не подглядывал в окна одного из самых опасных элантрийцев.

— Возможно. Но ты бы пропустил самое веселье. Тебя бы заела скука.

— Очень тебе признателен, что ты меня от нее избавил.

— На здоровье.

Пока они шли, Раоден обдумывал план действий на случай, если Аанден решит его разыскать. Принц быстро научился передвигаться по неровным, склизким мостовым города; ушибленный палец послужил прекрасным стимулом. Зато теперь покрытые грязью невзрачные стены начинали казаться обыденным явлением, и это беспокоило Раодена гораздо больше, чем слизь.

— Сюл, — спросил Галладон, — зачем ты хотел посмотреть на Аандена? Ты не мог заранее угадать, что знаком с ним.

Раоден покачал головой:

— Если бы он был бароном, я бы сразу его узнал.

— Ты уверен?

Занятый своими мыслями, принц задумчиво кивнул. Они прошагали несколько улиц, когда дьюл заговорил снова:

— Знаешь, сюл, я не слишком знаком с эйонами, которых вы, арелонцы, так уважаете. Но если не ошибаюсь, дух обозначается эйоном Рао.

— Да, — замешкавшись, подтвердил принц.

— А у арелонского короля был сын по имени Раоден.

— Был.

— И ты обмолвился, что знаешь всех арелонских баронов. У тебя обширное образование, и отдавать приказы — твоя вторая натура.

— Можно и так сказать.

— И тут в довершение прочего ты решил назваться Духом. Очень подозрительно. Коло?

— Мне следовало выбрать другое имя, — вздохнул Раоден.

— Во имя Долокена! Так ты признаешь, что ты — наследный принц Арелона?!

— Я был наследным принцем Арелона, — поправил Раоден. — Со смертью я потерял титул.

— Неудивительно, что с тобой так сложно. Я всю жизнь старался избегать особ королевских кровей, и только глянь, что на меня свалилось. Пылающий Долокен!

— Ой, утихомирься. У меня королевская кровь в первом поколении.

— Этого достаточно, сюл, — обиженно отозвался Галладон.

— Если тебе станет легче, отец считал меня непригодным к правлению. Он прилагал массу усилий, чтобы не допустить меня к трону.

Дьюл фыркнул.

— Меня бы больше испугало, если бы Йадон считал тебя пригодным к правлению. Без обид, но твой отец — идиот.

— Я не обиделся. И надеюсь, что ты сохранишь мое настоящее имя в тайне.

— Если хочешь, — вздохнул Галладон.

— Хочу. Я собираюсь улучшить жизнь в Элантрисе, и мне нужны последователи, которым нравятся мои действия, а не те, кто пойдет за мной по привычке.

— Ты мог рассказать мне.

— Ты сам сказал, что нам не следует говорить о прошлом.

— Было такое.

Раоден задумался и продолжил:

— Ты понимаешь, что это значит.

Галладон подозрительно уставился на него:

— Что?

— Теперь ты знаешь, кто я; по справедливости, тебе придется рассказать о себе.

Дьюл долго не отвечал — вдали уже показалась церковь. Раоден замедлил шаги, желая выслушать друга, пока они не добрались до места. Ему не стоило волноваться: признание Галладона оказалось кратким и по существу.

— Я был фермером.

— Фермером? — Принц ожидал большего.

— Разводил орхидеи. Я продал поля и купил яблоневый сад, потому что решил, что за ним проще ухаживать. Деревья не требуется пересаживать каждый год.

— И как? Оказалось легче?

Галладон пожал плечами.

— Вроде бы, хотя многие владельцы пшеничных полей могли бы спорить до потери дыхания. Коло? — Дьюл оглядел принца проницательным взглядом. — Ты мне не веришь.

Раоден улыбнулся и развел руками.

— Извини, но ты не похож на фермера. Сложение подходящее, но ты слишком…

— Умен? — подсказал Галладон. — Сюл, я видел фермеров с таким острым умом, что с его помощью можно было косить траву.

— Не сомневаюсь. Но даже при наличии ума, как правило фермерам не хватает образования. А ты, несомненно, много учился.

— Книги — чудесная вещь. У мудрого фермера хватит времени на учебу, особенно если он живет в Дюладеле, где все свободны.

Раоден приподнял брови.

— То есть ты собираешься придерживаться фермерской версии?