- Что?

- Да она жива! Святые сиськи! – радостно булькал старикан. – Дышит! Лоскут кожи с головы пулей содрало, да и все. Признаюсь, я хотел сказать, чтобы она гнала тебя взашей, но Люси была так счастлива... Э-эх, да что там говорить...

Я невольно перекрестился. Тоже хорош, дурень, мог и пульс пощупать, а так уже похоронил. Ну хоть одна хорошая новость. Не заслужила она смерти. Но умиляться счастливому воскрешению некогда...

- Ты позаботишься о Люси? Мне надо срочно уходить...

Фразу оборвал мощный стук во входную дверь, после чего раздался зычный рык:

- Откройте, полиция!

- Папаша!

- Сейчас, сейчас... – старик с кряхтеньем встал и поковылял в глубь борделя. – Идем. Там внизу есть ход в тоннели старой канализации.

Уже подвале, он сдвинул большую бочку из-под вина, и поднял скрытый под ней люк.

- Спасибо, папаша Рене.

- Не за что, – старик хлопнул меня по плечу. – Ты хороший парень, Алекс. Захочешь меня найди, приходи в таверну «Пьяная русалка». Это в Старом порту. Я там бываю вечером по средам и пятницам. Хотя, лучше пошли кого-нибудь, самому тебе не стоит светиться. Смотри, после того как спустишься вниз, иди прямо, никуда не сворачивая, в сторону сквозняка и выйдешь к большому залу. В нем встретишь несколько клошаров, они там устроили себе ночлежку. Главный у них, Доминик Красавчик, обращайся к нему. Да, народец не самый приветливый, но, если скажешь, что от Рене Колючки, то есть от меня, должны помочь. Они сами по себе, вообще никого не признают, так что будь спокоен, не выдадут. Правда... могут и зарезать, если не приглянешься. В общем, удачи тебе. Вот фонарь. Керосина хватит надолго, сам вчера заправлял. И это возьми... – папаша Рене снял с притолочной балки связку копченых колбасок, потом из-за пазухи достал плоскую флягу и сунул все это мне в руки. – Все что могу. А мне пора.

Я кивнул в ответ и без лишних слов полез вниз...

Франция. Марсель. Тоннели старой канализации.

11 ноября 1919 года. 01:10

Едва спустился по изъеденной ржавчиной лестнице, как люк захлопнулся, а вокруг мгновенно наступила сплошная темнота.

От души выматерившись, нашарил в кармане спички и стал пробовать наощупь разжечь фонарь. Несмотря на архаичную и заумную конструкцию, справился на удивление быстро, затем поднял лампу повыше и огляделся.

Обшитый мелким кирпичом сводчатый потолок и плотно заросшие плесенью стены, склизкий пол сложен из каменных плит с уклоном в середину – тоннель как тоннель, ничего особенного. Сыро, пованивает нечистотами и...

- И холодно... – буркнул я, достал подарок папаши и отхлебнул из фляги добрый глоток ядреного пойла под названием: самогон обыкновенный. – Не хватало еще опять простудиться.

А еще, что-то подсказывало: я в подобных местах раньше бывал. И довольно часто. Не знаю, было ли это занятие моим увлечением, либо служебной необходимостью, но под землей, я не испытал никакого дискомфорта. Наоборот, чувствовал себя более чем уверенно. Интересное наблюдение. Никак спелеологом был? Правда, с остальными моими умениями, сия профессия не очень вяжется.

Перед тем как отправиться, глянул что за ствол затрофеил у пахана. Маркировка на затворе услужливо подсказала, что это «маузер», только не тот, что «мечта комиссара», а вполне компактный пистолет модели 1910 года под патрон 6,35 на 15. Почти новый, очень качественно изготовленный и, что немаловажно, девятизарядный. Но без запасного магазина. Зато тот, что в рукоятке, оказался почти полным. Всего без одного патрона.

В руку лег как влитой, поэтому был назначен на почетную роль второго ствола. И пофиг, что таким патроном только крыс стрелять. Накоротке вполне сойдет, а как оружие последнего шанса – тем более. Раздобуду или сошью кобуру к нему – можно будет носить на щиколотке. Или еще в каком потаенном месте, даже без кобуры.

А вот второй трофей, короткоствольный револьвер типа «бульдог», под патрон довольно крупного калибра, неопознанной модели бельгийского производства, несмотря на то, что был вполне ухоженным и с полным барабаном, отправился в рюкзак, составлять компанию «нагану». Не знаю, пользовался я такими стволами в своей прежней жизни или нет, но по тактильным ощущениям, не мое оружие. Хотя, пока пусть лежит. Может и пригодится для чего.

- Ну что, господин поручик, наверное, пора идти знакомится с местным бомондом? – Старым проверенным способом, я определил куда дует сквозняк, поправил баул на плече и потопал по коридору.

Никаких неожиданностей по пути не случилось. Ни скелетов в ржавых цепях, ни вампиров с прочими нетопырями и привидениями, встретить не довелось. К сожалению. Даже крыс. Правда, замерз как собака, но пойло папаши Рене более-менее позволяло держать себя в тонусе.

Наконец, впереди забрезжил неясный свет. А через несколько десятков шагов, дали о себе знать «дети подземелья».

- Сбавь ход, человече... – с легким удивлением скомандовал хриплый простуженный голос откуда-то из темноты. – Каким ветром тебя сюда занесло?

- Зовусь Александром, – стараясь говорить спокойно ответил я и остановился. – К Доминику Красавчику от Рене Колючки.

- А-а-а, знаю такого... – весело прохрипел невидимый мужик и шумно высморкался. – Как там одноглазый урод поживает? Не сгнил еще?

- Не знаю одноглазого. А вот одноногого, вполне.

- Ладно, – веселья в голосе у встречающего сильно поубавилось. – Иди вперед, я за тобой. И руки держи на виду.

- Как скажешь, – я как-бы невзначай повел в сторону рефлектором фонаря и выхватил лучом света из темноты длинную и тощую фигуру в длинном брезентовом дождевике. Клошар стоял, прислонившись плечом к стене и небрежно целился в меня, держа обрез двустволки на уровне пояса. А вот лица рассмотреть не получилось, потому что его скрывал глубокий капюшон.

- Топай, топай... – клошар показал стволом направление движения. – И потуши лампу. Дальше она тебе не понадобится.

- Хорошо... – я прикрутил фитиль и двинулся дальше. А уже через пару минут, по звуку шагов понял, что за мной идут по крайней мере трое. А что, толково. Один встречает, отвлекая на себя внимание, остальные на подстраховке в боковых коридорах. В случае чего, шансов у гостей очень мало. Конечно, если их не целый батальон пожалует. Впрочем, неизвестно чем вооружены остальные, может так статься, что и батальона мало окажется. А мне, вообще нечего ловить в данной ситуации. Хотя, вроде как, беспокоиться пока нечего. Не пристрелили на месте, оружие отобрать тоже не пытаются, так что, шансов на благополучный исход вполне достаточно.

Где-то через сотню метров, мы вышли в небольшой зал, размером чуть побольше баскетбольной площадки, скудно освещенный несколькими керосиновыми лампами. По его периметру ютились жалкие лачуги, собранные из разного хлама и листов ржавой жести, а по центру, возле небольшого костерка, на ящиках сидело несколько человек. Общим числом семь. Еще мгновение назад, полностью занятые созерцанием булькающего котелка, они разом повернули к нам головы.

Местные обитатели представлялись мне, примерно, как в песне: «на лицо ужасные, прекрасные внутри...». Ну а как я должен представлять французский аналог обычных бомжей? Так вот, не знаю, что насчет «внутри», а с рожами я особо не угадал. Обычные люди, не то чтобы прилично одеты, но и не в лохмотьях – словом, страшней видали. Никто из них не проронил даже слова при моем появлении, вот только выражения их лиц, я бы особо приязненным не назвал. Но и ничего враждебного не разглядел. Настороженно оценивающие взгляды, не более того.

От костра поднялся и шагнул нам навстречу невысокий мужчина в толстой вязанной кофте и расшитой бисером бархатной шапочке наподобие турецкой фески. Едва представилась возможность рассмотреть его лицо, сразу стало понятно, что это и есть тот самый Доминик, потому что парень, а ему вряд ли было больше тридцати лет, отличался прямо-таки выдающейся мужской красотой. Он даже чем-то смахивал на меня самого. Но... но, только с левой стороны. Всю правую сторону лица занимало багровое уродливое родимое пятно.