Он кивнул сам себе, зашел в отель, прошел через холл к лифту и заметил Адель. Вид у нее был потерянный, грустный: она не смотрела по сторонам, не видела ничего вокруг себя, ее потухший взгляд был приковал к мраморной плитке на полу. Марко тут же приписал себе все смертные грехи, все обиды, которые ей нанес. Даже сейчас, чего стоило ему прогуляться с ней? Слабак, что отказал, думая, только о своих чувствах.

Он не вошел в лифт, двери которого открылись после того, как он нажал кнопку вызова. Ноги сами пошли к Адель, хотя еще не так давно, он упорно шел от нее дальше. Сейчас его тело не подчинялось разуму.

Он оказался рядом с ней очень быстро, выводя девушку из задумчивости. Она явно не ожидала его здесь увидеть, быстро смахнула мокрую дорожку на щеке от слез и посмотрела на Марко.

— Ты плакала, — прошептал он, прекрасно понимая, кто причина ее слез: он, несправедливость и жизнь.

— Нет, — мотнула она головой, отвела взгляд и уже собралась уходить от него дальше. Марко прав, надо держать расстояние. Но ощутила его прикосновение к своей руке. Сначала нежное, его пальцы скользили по ее ладони, потом более требовательные: он схватил ее за руку и притянул к себе вплотную. Мир остановился, когда его губы оказались прижаты к ее губам, когда руки прижимали ее тело к себе еще ближе. Дыхание замерло, а мир стал вращаться только вокруг них двоих. Сердце забилось чаще, ее руки коснулись его шеи, боясь, что это сон, и Марко даже близко нет рядом. Но он был, целовал ее страстно до боли знакомыми губами. Тут же окутал запах пачули с ананасом вперемешку, который выключил все мысли и дал ход действиям. Она хотела этого поцелуя против всех законов этого мира, против реальности.

Марко не мог оторваться от ее губ, о которых вспоминал каждый день на протяжении пяти лет. Глупо было убегать от себя и от Адель, когда дорога ведет их только к одному.

Страстный поцелуй перерос в поцелуй нежности, чтобы отдышаться, но он боялся оторваться от нее и перевести дыхание. Боялся, что после этого поступка, она залепит ему пощёчину, которая приведет его в чувства. Он не хотел возвращаться в реальность, а она лишь гладила его щеку, продолжая отвечать на поцелуй.

Даже то, что они находились не так далеко от основной массы народа, не смогло повлиять. Поцелуй был долгий, нежный, временами страстный. Они оба не могли им насытиться и отойти друг от друга. Их языки встречались в красивой игре, а в памяти проносились картинки былого — каждый такой поцелуй в разных местах: во Франции, на Мальте, в самолете. Хотелось остановить время и застыть так навсегда.

Кто прервал первым поцелуй никто не знал, потому что та близость, с которой они стояли к друг другу, говорила о том, что это лишь перерыв. Марко чувствовал дыхание Адель на своих губах, ее руки по прежнему гладили его лицо, а его пальцы ощущали ее талию и прижимали Адель к себе ближе. Идиллия того, чего он однажды лишился.

— Мне надо идти, — прошептала она прямо в его губы. Сказала так специально, чтобы именно он ее отпустил, потому что не в состоянии была уйти сама по собственной воле. Марко кивнул, его рука ослабла, можно было отойти на шаг назад, как это сделал он на пляже, но ноги не шли, — пожалуйста.

Он кивнул, и переборов себя, отступил, открывая ей дорогу к лестнице. Адель лишилась его тепла, запаха и резко стало тоскливо. Но будет еще тоскливее, если все продолжится.

Она поднималась по ступенькам, слыша шаги Марко сзади.

— Адель, прости, — не хотелось произносить эти слова, не хотелось просить прощения за свои чувства, которые вдруг волной накрыли и не давали дышать. Он не подвластен им, слишком слабый. Эта девушка делает его таким, лишая рассудка. Видит Бог, он пытался быть дальше от нее. Но быть дальше равносильно смерти.

— И ты меня, — она обернулась к нему, смотря в глаза. Марко поравнялся с ней, пытаясь устоять и не прижать к стене, срывая одежду с ее тела. Нет, это будет уже перебор.

— Я ничего не забыл и помнил каждую минуту, которую мы провели вместе. Ничего не могу с собой поделать, но это сильнее меня.

Она бы ответила ему тоже самое, но лишь кивнула и молча поднялась на свой этаж. Выходя в холл, ощущала, что Марко идет следом. Хотелось снова кинуться к нему, но пересилив себя, Адель открыла свою дверь и остановилась:

— Время все сотрет, — она зашла в номер и закрыла за собой дверь, оставляя Марко снаружи.

Он был не согласен с такими словами — время ничего не сотрет, иначе бы уже начало стирать.

Закрытая дверь сигнализировала о том, что надо уходить. Снова сделать шаг назад и жить прежней жизнью — без эмоций, лишенной удовольствия. Или нет? Может, стоит перестать противиться судьбе и принять все, что она дает? Не идти назад, а упорно двигаться вперед? Тут же вспоминалась Фаби, то, как она радовалась тому, что слышала его голос в телефоне. Она ждет отца и любит. Он тоже ее любит, души в ней не чает. Но однажды она вырастет и уйдет, а он останется с одиночеством и пустотой, которую подарит ему Патриция.

Дверь открылась и на пороге показалась Адель, смотря на него почти не дыша. Марко даже не успел осознать, для чего она ее открыла и почему он еще не ушел. Распахнул ее шире и прошел в номер, как однажды сделал это в гостинице в маленькой деревушке в Провансе. Адель лишь прижалась к стенке принимая снова поцелуй, который стал уже другим, более вольным. А руки скользнули по ее плечам, стягивая лямки сарафана и тот упал к ногам, открывая доступ к телу этой девушки.

— Я могу уйти, только скажи, — хрипло произнес он, слегка отстранившись. Пусть скажет это глядя ему в глаза, и если так, то он уйдет ради нее, чтобы не причинять новую боль. Но надо было спрашивать об этом раньше, потому что Адель лишь громко вздохнула, когда его пальцы с нежностью прошлись по коже ее груди. Она руками схватила края его футболки и стянула ее через голову, давая понять, что она ничего не скажет. Будет молчать. А завтра, возможно, пожалеет об этом. Но это будет завтра. Сегодня хотелось оказаться в его сильных руках, ощущать поцелуи, вдыхать его запах, касаться его тела. Хотелось его. Всего. И хотелось, чтобы хотя бы сейчас он принадлежал только ей.

С каждым его поцелуем мысли улетучивались и больше не возвращались, потому что эти поцелуи парализовали и заставляли подгибаться ноги. Только Марко может так нежно целовать и заставлять ее тело таять.

Она ощутила его дыхание на своем пупке, его пальцы стянули трусики, оставляя бесстыдно стоять перед ним обнаженной и наслаждаться от волн удовольствия. Она даже не сразу поняла, как оказалась под ним на постели, наверно, он подхватил ее на руки, осыпая поцелуями, которые затмевали разум. Руки сами стали раздевать его дальше, а губы были заняты тем, что исследовали его тело. Нет, она никогда не прогонит его, потому что все еще любит, потому что хочет его с неземной силой, потому что каждое его прикосновение заставляет чувствовать себя счастливой.

Сколько было у них таких ночей? Много для того времени, которое они провели вместе, но в тоже время, мало для жизни в целом. Сейчас Марко не торопился, растягивая удовольствие, доводя Адель до состояния экстаза, заставляя ее стонать. Хотелось насытиться каждым прикосновением, каждой лаской и поцелуем. Он перевернул ее на живот, проводя языком вдоль позвоночника, спускаясь вниз, к ягодицам, руками сжимая грудь, между пальцев ощущая твердые соски. А она сжимала простыни, дыша часто, а хотелось не дышать вовсе.

Эта ночь стала самой длинной в жизни обоих. Даже на разговоры не было времени. Они засыпали и просыпались, чтобы вновь ощутить друг друга рядом.

Утром Адель лежала на плече Марко, а он водил пальцами по ее ладони, целуя в лоб. Не хотелось вставать, но хорошо, что сегодняшний рейс у них дневной. Даже на завтрак они не стали спускаться, обнимаясь, целуясь, смеясь и нежась в кровати.

— Я скучал, — Марко поцеловал ее ладонь, — эти пять лет были пустыми без тебя.