Валька Гак, здоровенный, несмотря на свои пятнадцать лет, детина с медно-красной в крупных кольцах шевелюрой, учил искусству ведения боя.

Трое ребят с белыми марлевыми повязками на правой руке нападали на него с разных сторон. Валька увернулся от двух нападающих. Неожиданно сам напал на третьего. Раз! Сильным рывком сорвал с него повязку. Есть. Один выбыл из игры. Метнулся в сторону, подставил ножку ближнему нападающему. Не успел противник еще упасть на траву, как Валька и с него сорвал повязку и кинулся к третьему. Тот пустился наутек.

Третьим противником Вальки был Колька Чудинов — самый высокий и самый добродушный парень во всем лагере «Пищевик». Колька всем другим занятиям предпочитал возню с маленькими и удивительно легко находил с ними общий язык. Малыши в нем души не чаяли и никогда в глаза не называли его обидной кличкой «Жирафа». Хотя сходство с этим мирным жвачным животным было налицо. У Кольки длиннющие и худые, как жерди, ноги, узкие неразвитые плечи. На длинной тонкой шее удивительно маленькая голова с толстыми вытянутыми губами и добрыми, мерцающими теплым зеленоватым светом большими влажными глазами. Колька очень любил сладкое и вечно что-нибудь жевал. Ириску, какой-нибудь леденец, сахар. А если не было ничего, с удовольствием жевал кусочек смолы. «Зубы сохраняет», — говорил он. Ему еще бы маленькие рожки — и точно жирафа.

Бегал Чудинов быстрее всех в лагере. Но был один недостаток, который Колька тщательно скрывал от товарищей. Он не переносил прыжков через препятствия. Стоило только на его пути появиться заборчику или канаве, как его охватывал страх. Правда, Колька довольно просто решал эту задачу: обегал канаву кругом или перешагивал заборчик, а потом легко догонял товарищей. Еще и посмеивался: «Это я вам нарочно фору давал…»

Увидев, что и со второго противника Валька сорвал повязку, Колька Чудинов кинулся бежать. И ни за что не догнать бы его Вальке, но на пути к спасительным кустам Колька вдруг увидел толстое, поваленное бурей дерево с торчащими во все стороны сучьями. Нужно прыгать! И он было уже решился на это, но в самый последний миг испугался. Страх горячей волной ударил в голову, похолодил сердце. Колька вильнул влево и побежал вдоль дерева, выискивая, где бы его перешагнуть. Он уже занес ногу над стволом, когда почувствовал удар по руке и рывок. Это Валька сорвал с него повязку. Колька так и застыл в нелепой позе: одна нога по ту сторону ствола, другая — по эту.

Бойцы Валькиного полка засмеялись:

— Здорово!.. Как он их!.. И Жирафу догнал!

Валька Гак увидел выходящего на поляну начальника лагеря Ивана Сидоровича и громко скомандовал:

— По-о-о-олк, смирно!.. Товарищ командующий армией, первый особый ударный полк лагеря «Пищевик» проводит занятия. Приемы боя с превосходящими силами противника.

— Вольно! — выслушав его, ответил начальник лагеря. — Я видел, как ты с тремя справился. Молодец. Если все так будут — обязательно победим «металлистов»! Ну занимайтесь. Не буду мешать.

Лицо Вальки порозовело от удовольствия. Он гордо вскинул голову и повел глазами вокруг: все ли слышали, как его похвалил сам командарм.

— Каждый должен рассчитывать на себя! — подбоченясь, поучал Валька. — И драться, как лев!

— А что нам поручат? — спросил Чудинов.

— Ишь чего захотел! Это же военная тайна. Твое дело телячье. Сказали: вперед! Ну и дуй вперед. А про планы высшего командования я сам знать буду… — Валька смолк. Скосив глаза, он следил, куда пойдет Иван Сидорович. «Так и есть. К Жмуркину пошел, — с досадой подумал Валька. — Ну ничего, мы сейчас узнаем, чем там длинноносый занимается». И отдал приказ: — Командиры рот. Приступить к самостоятельным занятиям. Делать все так, как я показывал, — а сам, вслед за начальником лагеря, шмыгнул в кусты.

С Жмуркиным Валька Гак столкнулся в первый же день, когда вторая смена прибыла в лагерь.

Соскочив с машины, к Вальке вперевалочку подошел высокий худощавый парень с острым птичьим носом и черной ниточкой пуха над верхней губой. Стрельнув темными озорными глазами, он вместо приветствия сказал:

— Гля! Откуда ты такой рыжий взялся?! Хоть прикуривай!

— А носом в землю запахать не хочешь?! — вспыхнул Валька.

— Тю! Видали, ребята? Так он еще и псих! — ухмыльнулся Жмуркин. — Видали мы таких! На сердитых воду возят…

И получил бы сполна Ванька Жмуркин за свое нахальство, но появился начальник лагеря.

— Мы еще с тобой поговорим, ворона длинноносая! — отходя, пригрозил Валька.

С того и началось. Валька, племянник знаменитого на юге страны борца Степана Гака, привыкший к вниманию и уважению ребят в первой лагерной смене, не мог простить новичку пренебрежительного отношения к себе. А Жмуркин, хотя и был намного слабее Вальки, а может быть, именно потому, не шел на мировую, будто нарочно дразнил Гака на каждом шагу. За спиной он отпускал по Валькиному адресу такие шуточки, что мальчишки захлебывались от хохота.

Иван Жмуркин был человеком легким, общительным. Он так и сыпал поговорками, прибаутками. Знал десятки фокусов. Его всегда окружали ребята из разных отрядов, искавшие развлечений. И еще одно. Жмуркин выделывал на турнике такие номера, которые тяжелому Вальке были не под силу. Слава Жмуркина-гимнаста и весельчака вскоре затмила Валькину славу борца и самого сильного парня в лагере.

Это особенно злило Вальку. Он наблюдал за Жмуркиным, упорно искал случая, чтобы свести с ним счеты, показать свое превосходство. Но вот уже вторая смена подходит к концу, а случая все не представлялось. Теперь единственная надежда — показать себя в военной игре.

Когда в лагерь «Металлист» прибыла вторая смена, ребята прежде всего увидели у линейки яркий плакат: «ПИОНЕР! ГОТОВЬСЯ К СДАЧЕ НОРМ КОМПЛЕКСА «ГОТОВ К ТРУДУ И ОБОРОНЕ СССР!» и рядом с ним большущий, в рост человека, план работы лагеря с крупной желтой надписью по всему тексту наискосок: «ПРОЕКТ».

Младшие, узнав, что нормы на значок «Будь готов к труду и обороне» можно сдавать только с четырнадцати лет, зашумели:

— Неправильно! Почему с четырнадцати?! Мы тоже хотим!..

— Так вы тренируйтесь пока. В соревнованиях участвуйте. А стукнет четырнадцать — значок получите, — утешал их старожил лагеря «Металлист» горнист Сергей Синицын…

Но уже через пару минут, прочтя план работы лагеря, обиженные успокоились. Ближних и дальних походов с ночевками, экскурсий в горы, по берегу моря, к рыбакам, соревнований по бегу, плаванию, стрельбе, преодолению препятствий и всяких других интересных дел в плане было столько, что обрадовались даже самые придирчивые:

— Вот мирово! Живем, ребята!

Только один дотошный мальчишка из младшего отряда досмотрелся и, шмыгнув носом, спросил Сергея:

— А это чевой-то «проект» написано? Понарошке, значит? Это неправильный план, да?

Ребята вокруг заволновались.

— Запомни, пацан, вранья у нас в лагере не любят, — ответил Сергей. — Андрей Андреевич знаешь какой? Что угодно, только не ври! Понял? А написано там «проект» потому, что только когда ты и другие на общем лагерном сборе утвердят его, вот тогда план законный будет, как приказ.

— И я утверждать буду? — удивился малыш.

— Конечно! Как все!

— Женька! Женька! Слыхал? — выскальзывая из толпы, окружившей Сергея, закричал мальчишка: — Мы с тобой план всего лагеря утверждать будем! Понял?..

— Ты это всерьез, Андрей Андреевич? — спросил начальник лагеря «Пищевик» Иван Сидорович, прочитав плакат и план работы.

— А что? — удивился начальник лагеря «Металлист».

— А то, дорогой мой, что это перегиб! И за это тебя взгреют, а то и вовсе по шапке дадут!

— Что ты, Ваня! Разве готовить пионеров к труду и обороне не нужно?