Когда солнце поднялось над горами и жара хлынула в долину, пионеры «Металлиста», успев позавтракать, уже шли к морю. Над шоссе гремела песня:

После купанья, когда отряды пошли в лагерь, друзья задержались. Уселись на толстых корнях сосны, росшей на самом краю обрыва, над пляжем. Сережка тотчас принялся строгать палочку.

__ Что-то ты какой-то не такой. Заболел, что ли? — спросил Арка.

— Да нет.

— Ну тогда… постой! Может, ты раздумал? — с тревогой спросил он.

— С чего ты взял? — не очень уверенно возразил Сергей.

Арка тотчас уловил эту неуверенность и насупился.

Боб искоса глянул на напряженное лицо Сергея, положил ему руку на плечо:

— Так что, Серега? Значит, последний год мы в лагере вместе?.. Весной ты в ФЗУ пойдешь, а потом и мы…

Сергей промолчал. Только нож его задвигался еще быстрей. Стружки так и летели.

— Что ты к нему пристаешь с пустяками? — язвительно проговорил Арка. — Может, это совсем не он говорил: «Пойду в фабзавуч, довольно на отцовской шее сидеть…» Да не тяни ты кота за хвост! Передумал, что ли? Так так и скажи!

— Передумал, — тихо сказал Сергей.

Арка так и подскочил:

— Ты слышал, Боб? У него семь пятниц на неделе!.. Я свою мамашу полгода уговаривал, чтобы разрешила в фабзавуч после седьмого. А он…

— Постой, Арка. Дай же человеку сказать, — остановил друга озадаченный Боб. Но сам не выдержал, спросил: — Как же это, Серега? Ведь мы договорились вместе на «Сельмаш» в ФЗУ поступать.

— А я разве отказываюсь? Говорил… Только, видишь, что выходит. Я считал, что это самое важное, а теперь…

— Что — теперь? Рабочие не нужны? — вскочив, крикнул Арка.

— Кто говорит? Конечно, нужны. Только есть еще дело, где комсомольцу в первую голову нужно…

— Куда еще?!

— В Красную Армию хочу, — тихо, но твердо сказал Сергей, отшвырнув обрезок палки в сторону.

— Ля-а-а! Он хочет! — насмешливо выкрикнул Арка. — А я, что ли, не хочу? Или Боб?.. Двадцать один год будет, вот тогда все туда пойдем.

— А когда будет? Считал? — твердо глянув другу в глаза, спросил Сергей.

— Как — когда? Ну сейчас мне пятнадцать с хвостиком… Значит, осенью в сорок первом году.

— Вот видишь. Шесть лет ждать. А фашисты шесть лет ждать не будут. Слышал, что Андрей Андреевич на политинформации говорил? Да и в каждой газете. Читал небось… Гитлер хвалится: у него через два года будет десять тысяч военных самолетов. Подумай, десять тысяч! Ими небо закрыть можно! Да танков, да пушек сколько?! Что же, он их солить будет?!! — уже громко, жестко бросал слова Сергей. — На нас же, гад, полезет!..

Озадаченный, Арка молчал.

— Так что ты хочешь сделать? — спросил Боб.

— В училище военное, ребята, пойду. Вот закончу восьмой класс и пойду. По комсомольскому набору. Райком направление даст. Я уже говорил с ними.

— Бесстыжие твои глаза! — наконец обрел дар речи Арка. — Он пойдет… Он узнавал… Единоличник несчастный! А нам — ни слова… Я, может, тоже танкистом во как хочу быть! А ты меня в слесари агитировал… — Арка поперхнулся слюной, закашлялся и, махнув рукой, сел. Отдышавшись и успокоившись, спросил: — Ну так как, Боб? Айда в военное училище?! Только в одно, чтоб опять все вместе были.

— Подумать надо, — прогудел Боб. — Это тебе не бульбу варить, раз-два — и готово. На всю жизнь решать надо.

— Так ты что-о, не хочешь?!.

— Постой, Арка, не налетай. Я тоже… думал. В райкоме книжечку такую смотрел. Там все училища перечислены…

— А я решил уже. Навсегда, — твердо сказал Сережка. — Пока всех фашистов на земле в гроб не вгоним…

— И я! — крикнул Арка. — Ты думаешь, Боб не пойдет? Пойдет, я же его, как себя, знаю…

Как только к воротам лагеря «Металлист» под звуки собственного духового оркестра подошла колонна «Пищевика», раздался короткий призыв горна: «та-а-а, та-та-та, та-та…» — и оборвался. Из одноэтажного здания школы, из полотняных палаток, из широких дверей бывшей греческой церкви, а ныне корпуса № 2, густо повалили пионеры «Металлиста».

Прозвучали резкие команды. Шум стих. На линейке друг против друга стояли два соседних лагеря. Вчера это были друзья, а с этого часа — противники.

Чуть прихрамывая на левую ногу, на трибуну поднялся скуластый черноволосый человек. Это начальник лагеря «Металлист» Андрей Андреевич. За ним — начальник лагеря «Пищевик» Иван Сидорович, в белой полотняной фуражке с большим прямоугольным козырьком, и бывший командир полка Красной Армии, председатель сельсовета Иван Васильевич Стрельников.

— Внимание! Слово имеет Главный Судья военной игры товарищ Стрельников, — объявил Андрей Андреевич.

Иван Васильевич одернул защитную вылинявшую гимнастерку с темными следами споротых петлиц, провел рукой по усам и бросил непривычное, короткое, как выстрел, хлесткое, волнующее слово:

— Бойцы!..

И стало так тихо, будто вокруг не было ни души. Будто не стояли вокруг мачты с алым лагерным флагом на верхушке восемь сотен мальчишек и девчонок.

— Товарищи пионеры, — продолжил он, — завтра начинается военная игра «Борьба за знамя». Правила ее вам известны. Бой нужно вести честно. Перед всяким боем отдается боевой приказ. Смир-но! Слушай боевой приказ.

Шеренги подтянулись и застыли. По стойке «смирно» стоят начальники лагерей, вожатые, пионеры. А человек в военной гимнастерке говорит четким властным голосом:

— …Место действия армий противника: с севера на юг — от горы Сестра до берега моря. С запада на восток — от ручья Безымянного до шоссе. Начало завтра, 28 июля 1935 года, в 8.00. Окончание игры в 12.00, или по сигналу «сбор» с командного пункта. Командиры — только пионеры! Вожатые входят в состав штабов армий… Отличительные знаки: боец — красная или синяя повязка на правой руке, красная или синяя звездочка на груди. Звено — рота. Отряд — полк. Лагерь — армия. У командиров рот на повязке цифра «5». У командира полка — цифра «25»… Посредники… Количество очков подсчитывается по цифрам на повязках «пленных». «Убитых» не выручают. «Пленных» — выручают, если их еще не доставили в штаб армии противника и число выручающих в два раза больше охраны…

Каждый пункт приказа встречали сдержанным гулом, будто условия слышат впервые.

— Воль-но-о!.. А теперь решим, кто будет «красными» и кто «синими». Так как стороны к согласию не пришли, будем тянуть жребий. Кто вытянет короткую спичку, те «красные». Выделить представителей! — Иван Васильевич вынул две спички. У одной отломил половинку. Зажал обе спички в кулаке, головками вверх…

На трибуну поднялись представители: от «Металлиста» Сергей Синицын, от «Пищевика» Валька Гак. Валька ссутулился, руки сжаты в кулаки, будто он собирался драться. Белые веки прикрыли зеленоватые маленькие глаза. Сергей стоит прямо, чуть выставив вперед ногу, будто собираясь сорваться в бег. Только рука все тянется поправить нависающий на глаза светло-русый чуб.

— Какую? Ближнюю? — спросил Сергей, глядя в лицо противнику.

— Нет… дальнюю, — хрипло ответил Валька.

— А не пожалеешь?

— Хватит болтать! Тяни! — рассердился Валька.

Их руки переплелись, одновременно взялись за головки спичек, зажатых в кулаке Ивана Васильевича. Дернули…

По рядам «металлистов» прокатился воинственный победный клич: в высоко поднятой руке Сережки крепко зажата половинка спички.

— «Красные»! Мы «красные»! — вопили «металлисты».

— Мазила!.. Растяпа!.. Не мог… — неслось из рядов «синих» в адрес Вальки, растерянно хлопавшего ресницами.

Начальники лагерей с трудом навели порядок.