Что бы не вело всеядную магическую тварь к доступному источнику белка в лице двух людей и одной эльфийки – вряд ли это были эмоции. Когда мы начали расходиться, свинья стала поворачивать за мной, но стоило Маше бесстрашно выдвинуться вперёд – скорректировала курс на более близкую цель. Когда мы с Роной одновременно рванули, заходя к чудовищу каждый со своей стороны – оно не то что скорость не сбавило – даже глазом не повело, и через мгновение я понял, почему. Поставленные за неделю удары, удары, одного которого хватало, чтобы отправить в мир иной обычную свинью… просто соскользнули по жёсткой длинной щетине, не нанеся даже царапины. Я ещё успел заметить, что итог столкновения щита и кабаньей морды оказался и того хуже: дочку кузнеца попросту снесло, отбросило назад и в сторону.

В отличие от Мариши, на мне и Фирониэль был полный лёгкий кожаный доспех, а не его супербюджетная версия из двух предметов. То есть – кожаная полужёсткая кираса, подбитая чем-то вроде войлока, комплектные наплечники, налокотники и наручи и аналогично защищённые ноги – наколенники, бедренные щитки и щитки на голени. Дополняли снаряжение перчатки без пальцев, добротные кожаные ботинки – ну или очень короткие сапоги с боковой шнуровкой, если хотите, и шлемы – полукруглые такие “шапочки” всё с тем же гасящим удары подбоем и металлическим каркасом.

Область паха и задницу закрывали свесы кирасы, хотя для нормальной защиты к ношению предполагалась точно такая же жёсткая “мини-юбка”, какая сейчас красовалась на моём рыцаре. Выглядит на мужиках угарно… До первого раза, когда по деликатному месту прилетит чем-нибудь очень твёрдым и хорошо, если не остро отточенным. Вот тогда сразу проникаешься уважением к данной детали защитной униформы, и понимаешь, что юбки на мужчинах – очень даже к месту. Особенно кольчужные или латные – чтобы уж наверняка спасти в случае чего самое дорогое. Увы, подобная защита ограничивает подвижность тазобедренного сустава, банально мешая вставать или делать быстрые широкие движения ногами.

На охоте, как мне объяснил продавец брони, именно этот параметр – подвижность – может оказаться критическим. Тем более для бойца, рассчитывающего на скорость и тактику ударил-отступил. Звери, в отличие от людей, прицельно бить в пах обычно не умеют – хищники метят в шею, остальные будут бить куда дотянутся, обычно в геометрический центр фигуры противника, чтобы уж точно не промахнуться. Кабан вот не промахнулся, даже не замедлился, но дополнительная подвижность всё-таки дала мне возможность нанести второй удар в глубоком выпаде. И то, что изменённый успел сместиться вперёд, даже помогло – теперь лезвие зашло против шерсти и вошло в плоть. Инерция движения туши немедленно выдернула оружие из раны, в воздух взлетела россыпь алых капель, раздался недовольный всхрюк… и всё.

Быстро окинув взглядом поле боя, я убедился, что эффект был, увы, даже меньше ожидаемого. Кровь не стекала по шерсти – верный признак, что ничего жизненно важного я не задел. А недовольство магической свиньи и вовсе было вызвано тем, что дочь кузнеца не просто успела вскочить на ноги после падения, но и увернулась, пропустив прущую тушу мимо себя. Теперь тварь была вынуждена сбросить скорость, чтобы развернуться.

– Рона, бей против шерсти, – крикнул я, перебегая по широкой дуге, чтобы остаться с нужной для меня стороны от изменённого. – Маша, не дай ему разогнаться опять.

– Поняла, – успела выкрикнуть эльфийка, рыцарь, у которой не осталось времени на разговоры, молча выхватила топор. Осматривать своего щитоносца мне было некогда, но вроде как видимых повреждений от удара и падения она не получила. Девушка не шаталась и контуженой не выглядела, руки-ноги тоже вроде были в порядке. У меня даже промелькнуло в голове, что Маше в каком-то смысле повезло, что она не успела набрать былую мышечную массу – иначе бы так легко не отделалась. В последний момент на дереве щита ниже умбона* я успел разглядеть два характерных скола от удара клыками: значит, мерзость успела не только сбить девушку но и атаковать.

В последний момент, перед тем, как всадить копьё, добавляя к силе удара свой вес и набранную скорость, я по наитию повернул острие на девяносто градусов, надеясь, что получится разрубить уже нанесённую рану крест-накрест. Мариша же наоборот успела притормозить буквально за шаг до нового столкновения и даже сделать шаг назад – оттого не отлетела второй раз, а осталась с хряком в клинче. И молниеносно рубанула из-за края щита топором. Попала куда-то по надбровной дуге – сталь зазвенела о кость, словно Маша попыталась разбить лезвием кусок гранита.

– ХВИИИ! – наконец-то секач почувствовал боль. Стремительно дёрнулся в мою сторону, остановившись, но не тут-то было: щит перестал перекрывать обзор рыцарю, и теперь топор вошел чётко в глазницу.

– ХВИИИИИИИИИИИ!!!! – от вопля у меня заложило уши, но древко удержать получилось, и свинья сама себя насадила на острие в районе раны ещё раз. И вот тут я понял, что до этого мгновения противник с нами не дрался. Кабанчик выбрался из своей полезной и вкусной грязевой ванны, чтобы собрать подвернувшийся урожай не удравших от одного его вида дебилов. В смысле – собрать как грибы. Примерно с тем же набором эмоций. И только когда те внезапно стали сопротивляться…

…Движение головой я не разглядел – оно реально было молниеносным, как и подшаг вперед. Копьё, застрявшее в ране, я не упустил чудом – перчатки едва не обожгли ладони, когда я пытался удержать древко. Хряк словно пушинку поднял Машу вместе со щитом, который пробил клыками – и резким движением сбросил с головы. Видели, как голубь пытается съесть слишком твердый и большой для него кусок хлеба? Вот примерно так. Дочь кузнеца отлетела и покатилась по земле, а щит, который мутант успел прихватить за край своей чудовищной пастью, затрещал и сломался, перекушенный пополам. А ещё в поле зрения уцелевшего глаза противника попала Фирониэль – тварь, стряхивая рыцаря, довернула корпус в её сторону.

Инстинкты и рефлексы – это наше наследие, дар бесчисленных поколений предков, спрессованная генетическая память. Такая память не хранит бесполезные с точки зрения эволюции графические образы или ещё какую информацию, способную порадовать историков или палеонтологов. Только самое важное. То, что помогает выжить в критической ситуации, когда думать просто нет времени. Лично мне внезапно стало ясно – если эльфийку сейчас выведут из строя, мне – конец. Одному даже с таким маленьким гигантом не справиться. Времени у меня всего на один удар – удар, в который нужно вложить все доступные силы, какие есть. Всё, до чего можно дотянутся в одном сжигающим доступные резервы усилии. Потому я не удивился, что мои руки наливаются зеленым сиянием Жизни, и не удивился, что на какое-то мгновение словно увидел в глубине ненавистной короткой шеи подсвеченную красным толстую жилу – цель. Копьё я удачно держал за самый конец, у пятки, потому смог вложить в движение ещё и разворот корпуса, а потом навалился на древко всем телом, уперев пяту себе в грудь. Удар!!!

Во вспышке боли перебило дыхание, но я даже этого не заметил, буквально собой продавливая остриё сквозь мясо и сухожилия до артерии. Не знаю, получилось бы у меня или нет, но в момент атаки секач снова отпрянул назад – это Рона без колебаний вогнала жало своего оружия противнику в уцелевший глаз. Суммарных усилий хватило – лезвие полностью скрылось в ране, и из-под окровавленного древка толчками стала выливаться кровь.

– ИИИИИИИИИИИ!!! – чистый, захлёбывающийся вопль ужаса для меня был слаще любой музыки.

– Нна! – меня ещё хватило толкнуть оружие вбок – всё что угодно, только причинить больше повреждений врагу, больше боли, больше, больше страданий! Умри, умриумриумри, тварь!!! Древко вырвалось из пальцев – свин прыгнул вперёд, к счастью, не туда, куда отбросил Машу, и не туда, куда отшатнулась эльфийка. На третьем сумасшедшем скачке ноги твари подломились и она, пропахав боком лесную подстилку и вырвав-таки копьё из раны, попыталась ещё раз подняться, но больше не смогла. Это я уже видел краем глаза, стоя на коленях и мучительно кашляя и пытаясь в перерывах между спазмами глотнуть побольше воздуха. Кажется, легче становится…