Идя по коридорам дворца, Грегор заметил на многих лицах отражение собственных чувств. Он знал, что регалианцам не нужно никаких пророчеств, — им и так известно, что очень велика вероятность каждому из них погибнуть в этой войне. У них тоже были семьи и друзья, о которых они волновались и которых надо было защищать. И от сознания того, что страшные мысли бродят в голове не только у него, Грегору стало чуть менее одиноко.

Он не представлял себе, где взять доспехи, о которых говорил Живоглот, но во дворце была комната, в которой хранилось оружие и боевые принадлежности, а потому он решил, что логично начать с нее. Войдя, он увидел, что в комнате полным-полно народу, — все готовились к бою. И хотя здесь стоял страшный шум и неразбериха, к Грегору тут же подошла пожилая подземная с сантиметром в руках.

— Тебе нужна защита, да? — спросила она, и Грегор кивнул. — Меня зовут Миравет. Я тебе помогу, — и очень быстро, практически молниеносно, обмерила его сантиметром. — Как ты дерешься? Только мечом? Правой рукой?

— Да, так. — Грегор подумал, как много нюансов у такого, казалось бы, простого дела.

— А что ты делаешь левой рукой? — спросила она.

— Ничего. Иногда приматываю сюда фонарик, чтобы видеть, — ответил Грегор, показывая на предплечье.

— И все? — Она выглядела слегка разочарованной, будто он отказался от какой-то очень выгодной сделки.

Затем стала выбирать ему нагрудный щит, крепящийся при помощи крючков, из кучи, что громоздилась на полу.

— Это крепится на груди, — сказала она и взяла выкованный из серебристого металла и отделанный перламутром щит.

Но когда Миравет стала застегивать на нем крючки, из-за спины Грегора раздался голос:

— Нет, Миравет, я хочу, чтобы он был весь в черном.

Грегору не надо было поворачиваться, чтобы понять, что сзади стоит Соловет. Он стиснул зубы — настолько ему не хотелось видеть ее снова.

— Почему же? — нахмурилась Миравет, и Грегор сразу проникся к ней симпатией за то, что она не бросилась выполнять приказ Соловет, не рассуждая.

— Чтобы он сливался со своим летящим и не был заметен в темноте, — объяснила Соловет.

— Но грызунам совершенно все равно, заметен ли он в темноте, — возразила Миравет, упрямо продолжая прилаживать щит, который выбрала.

— Грызунам все равно. А людям нет. Он должен символизировать собой силу и неприступность и внушать желание следовать за ним, — настаивала на своем Соловет.

— Как тебе угодно, — сдалась Миравет.

Она вернула блестящий щит обратно в кучу и выудила оттуда другой — из черного металла, инкрустированный кусочками черного эбонита. — Этот?

— Этот лучше, — кивнула Соловет.

Она молча стояла рядом и смотрела, как Миравет ищет для Грегора черные штаны и рубашку, а потом надевает на руки и ноги Грегора защиту — доспехи не были тяжелыми, и это хорошо, потому что ему не хотелось, чтобы что-то стесняло его движения.

Когда ему надели шлем, Грегор краем глаза увидел собственное отражение в зеркале: абсолютно черный, с ног до головы. В таком виде он будет драться с Мортосом, чья шерсть настолько белая, что слепит глаза. Если бы это было кино, — в таком виде Грегор явно был бы представителем «плохих». Но с другой стороны… с другой стороны — в этом черном цвете была особая мощь, и в глубине души Грегор не мог не признать, что выглядит ну просто очень круто.

Но Миравет, осмотрев его, покачала головой:

— Этой одеждой ты только подчеркиваешь его юность. У него недостаточно мужественное и жесткое выражение лица.

Грегор не был уверен, что понимает, о чем она — при чем здесь выражение лица?

— Ничего, у него появится нужное выражение, — сказала Соловет. — Пойдем со мной, Грегор.

Когда они покинули оружейную комнату, она добавила:

— Моя сестра отлично разбирается в амуниции, но не в людях.

Сестра?! Соловет. Миравет. Их имена созвучны, к тому же это объясняло, почему Миравет не боялась ей противоречить.

— Кстати, о сестрах, — продолжала Соловет. — Я слышала, вторая твоя сестра тоже к нам присоединилась. Напомни мне ее имя.

Они шли по большому залу — и вокруг никого не было. Грегор не мог проигнорировать ее вопрос.

— Ее зовут Лиззи, — промолвил он.

— И ты не против того, чтобы она здесь осталась? — спросила Соловет.

Вообще-то он против. И очень даже против! Но у него договор с Живоглотом.

— Нет, — мрачно произнес Грегор. — Она ведь этот… взломщик кодов.

— Это еще нужно посмотреть. Лично я не уверена, что это именно так и что Босоножка не располагает ключом к коду.

Некоторое время они шли в молчании, потом она заговорила опять:

— Наверно, с моей стороны было жестоко запирать тебя в карцере. Но ты воин нашей армии, и ты ослушался прямого приказа. А в армии только один командир, которому все безоговорочно подчиняются. Если нет — это уже не армия. Наступает хаос. Вот почему дисциплина так важна: если мы утратим дисциплину — мы потеряем все.

Грегор был с этим не согласен. Ему казалось, что главное — это четкий план действий и люди, которые готовы претворить его в жизнь.

— Как тебе кажется, ты способен следовать приказу? — спросила Соловет.

— Может быть. А может и нет, — ответил он. — Зависит от обстоятельств.

Если бы Соловет приказала ему, Грегору, создать секретное оружие в виде неизлечимой чумы — он бы точно не стал этого делать.

Но вслух он добавил:

— Кажется, я всегда выполняю приказы Живоглота.

— Что ж, давай посмотрим, можешь ли ты выполнять мои приказы, — произнесла Соловет.

Когда они вошли в Высокий зал, там уже поджидал их Аякс, летучая мышь Соловет. Грегор почти не знал его. Он был массивен и брутален, с шерстью цвета засохшей крови. Как-то Грегор спросил Ареса, что тот думает об Аяксе:

— Я с ним не общаюсь, — получил он ответ. — И почти никто не общается. Впрочем, как и со мной.

Так что никакого мнения об Аяксе у Грегора не было.

Грегор с Соловет вылетели из дворца, пролетели над стеной, которой заканчивался город, и направились на север, пролетая над сельскохозяйственными угодьями. Половина жителей Регалии была сейчас на полях, они лихорадочно собирали то, что там выросло.

— Это наша политика: когда грызуны подбираются так близко, мы собираем или уничтожаем все, что можно — мы не хотим оставлять им ни крошки наших пищевых запасов, — объяснила Соловет.

Угодья заканчивались еще одной стеной, не столь высокой, как те, что окружали город, но зато в ширину она была не меньше трех метров, а значит, представляла собой прекрасную площадку для размещения армии. Сейчас на стене разместились вооруженные люди, сидевшие на летучих мышах. В центре было оставлено пустое место — видимо, для тех, кто будет отдавать команды.

Когда Аякс приземлился, Грегор бросил взгляд на пещеру, что располагалась за этой стеной. Он неоднократно пролетал здесь, но прежде пещера была погружена в полную темноту, а сейчас, как и во время боя в Огненной земле, люди, готовясь к битве, разместили на ее стенах множество горящих факелов. В их мерцающем свете Грегор разглядел, что бой еще не начинался.

Внизу, у стены, сосредоточились сотни крыс. Они не выстраивались кругом, как обычно, и в этот раз стояли строгими рядами. Если не считать какого-то случайного движения или подергивания хвоста, — они были неподвижны как изваяния.

Люди наверху образовали на своих летучих мышах что-то вроде креста. Соловет подозвала к себе кое-кого из них, выслушала отчет о численности вражеской армии, об их действиях и о том, кто ими руководит.

Вскоре прибыл Арес, несший на спине Живоглота.

Увидев Грегора, Живоглот развеселился:

— О нет! И что должен означать твой костюм?!

— Это я выбрала ему амуницию, — прервала его смех Соловет. — Тебе что, не нравится?

— Он выглядит так, будто он — шахматная фигурка! — заявил Живоглот, и Грегор заметил, что несколько бойцов, стоявших неподалеку, с трудом удерживаются от смеха.

— А тебе-то самому нравится твой прикид? Нравится? — спросил Живоглот, обходя Грегора.