Мортос обезумел, он метался по кругу, уничтожая все, что попадалось ему на пути. Затем бросился на Ареса, который поспешно развернулся и полетел в сторону Регалии так быстро, как только позволяло поврежденное крыло.

Это было умно, потому что Грегор все равно не мог продолжать сражаться. Но Мортос, вместо того чтобы отступить или остаться на месте, бросился в погоню. Одним махом крыс преодолел расстояние до стены и в высоком прыжке без труда допрыгнул до самого верха. Приземлившись, он своим мощным телом раздавил сразу порядка десяти человек. Остальные тут же сели на летучих мышей и поднялись в воздух, а Мортос прыгнул обратно на землю и стал бросаться на стену, изрыгая ругательства и проклятия.

Арес, который покинул стену за секунду до нападения Мортоса, развернулся мордой к происходящему.

Пока Мортос продолжал беситься, вокруг него стали собираться крысы — все больше крысиных лап и носов упирались теперь в стену. Меньше чем за минуту к Мортосу присоединилась вся первая линия бойцов. И их число стремительно росло.

Прямо на спину Мортосу вскарабкалась крыса красивого серебристого цвета. Грегор знал ее — это была Умняшка. Крыса с потрясающим даром убеждения — она почти убедила его в предательстве Живоглота! Он всегда подозревал, что она имеет на Мортоса огромное влияние: всем было понятно, что он слишком глуп и прост, чтобы организовать массовое убийство зубастиков или вести войну. Вид Умняшки, сидевшей верхом на Мортосе, внушил Грегору настоящий страх: Мортос не был способен мыслить масштабно — а вот Умняшка вполне могла это делать за двоих.

— Взять город! — взревел Мортос. — Живых не оставлять!

И следуя его приказу, крысы хлынули в Регалию.

Грегор осторожно перегнулся через плечо Ареса и смотрел вниз. Воздух полнился отчаянными криками ужаса и боли и крысиным визгом, по улицам текли реки крыс, убивавших любого, кого встречали по пути. Большинство населения города укрылось во дворце. Но оставались те, кто еще не успел спрятаться и сейчас пешком или на телегах спешил туда. Крысы безжалостно набрасывались на них и убивали. Некоторые люди успевали достать меч и пытались сопротивляться, но это было бесполезно — у них не было шансов против такого количества жестоких врагов — Грегор видел, как нескольких мужчин крысы растерзали в клочья.

— Это моя вина, — прошептал Грегор. — Я его не прикончил.

Задыхаясь, он пытался приподняться.

— Это было невозможно, — возразил Арес. — Лежи спокойно!

Армия регалианцев не сражалась — она отступала, пытаясь защитить мирных жителей. Арес нырнул вниз и выхватил из повозки двух детей, но их мать спасти не успел — ей вспороли горло крысиные когти. Он принес мальчуганов на балкон Высокого зала и бережно опустил за пол. Они жались друг к дружке, дрожали и плакали, а потом кто-то увел их внутрь. В зал то и дело влетали летучие мыши, ставили на пол людей и снова улетали за теми, кого еще можно было спасти.

— Грегор, я должен покинуть тебя, — сказал Арес. — Я нужен там — я могу еще кому-нибудь помочь.

— Да. Иди. Я в порядке. — Грегор сполз со спины Ареса и опустился на четвереньки. Арес смотрел на него, колеблясь, и он повторил: — Иди. Мне помогут.

Но когда Арес улетел, Грегор понял, что до помощи ему будет добраться нелегко.

В Высоком зале царили хаос и неразбериха, воздух был наполнен шумом крыльев, а на полу тут и там лежали истекавшие кровью раненые. Грегору было слишком больно — он не мог громко позвать на помощь и даже просто кого-то окликнуть. И потом — стольким людям нужна была помощь! Грегор с трудом дополз до другой стороны балкона и там остановился, опираясь на большую каменную вазу — в таком положении ему хотя бы не казалось, будто на нем сидит кто-то очень тяжелый.

Да, с ним что-то было не так — очень не так. Боль в спине казалась просто невыносимой. Может, Мортос перебил ему что-то своим хвостом, повредил какой-то жизненно важный орган. И теперь он умирает. Нижние ребра слева — левая сторона всегда была у него слабым местом. А что у нас слева, кстати? Сердце? Но это было далеко от сердца.

Грегор старался дышать как можно более поверхностно. От любого движения ему становилось только хуже. Он не мог удержаться и застонал — но вокруг было много стонущих от боли людей. Стонущих, кричащих, визжащих. Ему хотелось, чтобы они все замолчали — хотя бы на мгновение. Тогда, возможно, ему стало бы легче — если бы ему дали хотя бы мгновение тишины и покоя…

Чем дольше он находился здесь, тем яснее становился ему смысл пророчества Сандвича — по крайней мере та его часть, которая касалась его и Мортоса.

Он умирает. И возможно, Мортос тоже умирает.

Грегор видел, как кровь фонтаном била из него на месте отрубленного хвоста. Даже для такого огромного существа, как Мортос, не может не быть опасной такая потеря крови. Умеют ли крысы останавливать кровь? А может, Мортос сейчас, как и Грегор, лежит, свернувшись калачиком, и наблюдает, как утекают последние секунды его жизни…

тик-так тик-так тик-так

Грегор смог посмотреть через перила вниз.

Крысы были везде. Они лезли на крыши, громили дома, терзали тела убитых людей. Армия людей перегруппировалась и пыталась атаковать — но было почти невозможно противостоять крысам в Регалии: здесь было много дверей и окон, где они могли прятаться и выскочить внезапно, напав на жертву, а резной орнамент домов облегчал задачу — они могли зацепиться за него когтями и попасть куда угодно. Куда угодно кроме дворца.

А ведь рядом с городом еще стадион, на котором развернут спасательный лагерь для уцелевших зубастиков. Грегор даже думать не хотел, что творилось сейчас там. Конечно, существовала огромная тяжелая каменная дверь между городом и стадионом — но ведь были еще и туннели, которые вели к стадиону с другой стороны.

Звуки становились все тише, а свет померк.

«Вечер, — подумал Грегор сквозь накатывающую волной боль. — Скоро будет ночь».

Потом вспомнил, что в Подземье не бывает дня и ночи. Наверное, это у него темнеет в глазах. Ну да, похоже. Теперь он был уверен, что зрение отказывает ему, и это, вероятно, первый признак того, что скоро…

— Грегор! — В голосе Говарда звучала тревога. Затем зазвучали ласковые ноты: — Грегор, это Говард. Ты меня слышишь? — Из темноты выплыло лицо Говарда. — Ты ранен? Что случилось?

— Спина.

Губы Грегора сложились для того, чтобы сказать это слово, а звука не было. Но Говард, видимо, умел читать по губам, потому что руки его заскользили по телу Грегора, ища повреждения. Когда пальцы коснулись ребер, волна неистовой боли прокатилась по телу Грегора, и искры посыпались у него из глаз.

— Нет! — На этот раз ему даже удалось сказать это вслух.

— Грегор, понимаю, тебе очень больно, но я думаю, что могу тебе помочь. Ты должен сесть, — велел Говард.

Мысль была смешная — Грегор не мог даже пошевелиться, какое там сесть!

— Врача! Наземному нужен врач! — закричал Говард.

Подбежала женщина, осмотрела Грегора, и вдвоем с Говардом они оторвали его от вазы. Теперь он мог стонать в полную силу — по крайней мере он смог издавать звуки. Он готов был умолять их остановиться, уйти, оставить его в покое — но этого не произошло. Женщина встала позади него, поддерживая его под мышки — таким образом его спина находилась в вертикальном положении. Она дала Говарду инструкции. Говард опустился на колени перед Грегором, крепко взял его за руки и резко дернул.

— Дыши! — скомандовал он. — Дыши, Грегор! Очень глубоко — как можно глубже!

«Ни за что!» — подумал Грегор, который, наоборот, старался дышать как можно чаще и неглубоко. «Ни за что!»

— Дыши, Грегор! Давай же! — настаивал Говард. — Вдыхай!