Лучше уж сохранить все в тайне.

— Так, в голову пришло, — буркнул Грегор.

Все в нем по-прежнему сопротивлялось мысли об убийстве Мортоса. Даже теперь, когда Мортос, похоже, сбежал. Если Живоглот настигнет беглеца в каком-то из туннелей — вдруг он просто убьет его сам? Или у него не поднимется рука, он изменит свое решение и постарается помочь Мортосу?

Все это было ужасно. Ужасно.

Грегор мог придумывать сколько угодно сценариев возможного развития событий, но, ложась в постель вечером того дня, в глубине души он не верил ни в один.

Он думал о пророчестве, о котором никто не хотел ему рассказать. О пророчестве, в котором снова говорилось о нем и о Мортосе.

В течение следующих нескольких недель Грегор почти ежедневно бывал в Подземье, но о Живоглоте ничего не было слышно. Грегор не знал, как понимать его исчезновение и как к этому относиться.

Значило ли это, что Живоглот убил Мортоса и сбежал, чтобы спасти свою жизнь?

Или, может, у него были серьезные неприятности?

Этот крыс не отличался многословностью, он был одним из самых молчаливых и скрытных обитателей Подземья, но чем дольше тянулись неизвестность и молчание — тем больше Грегор беспокоился, думая, что с ним что-то случилось.

Грегор видел, что Викус тоже волнуется.

— Раньше Живоглот никогда так надолго не пропадал, — поделился старик с Грегором, который постоянно боролся с желанием рассказать ему все, что знал.

И все же Грегор не мог этого сделать. Не только потому, что Живоглот просил его хранить молчание, но и потому, что старик и так был выбит из колеи предстоявшим судом над его женой Соловет, и Грегору не хотелось еще сильнее расстраивать его. Поначалу все думали, что на суде ей просто сделают внушение и, возможно, сместят с занимаемой должности. Но по мере того как росло число умерших от чумы, не только среди крыс, но и среди людей, перспектива суда становилась все более зловещей. Люди начали говорить, что доктор Нивива, которая занималась научными исследованиями и поисками лекарства и которую казнили за то, что по ее вине началась эпидемия, — была лишь исполнителем, инструментом в руках Соловет, возглавлявшей вооруженные силы Регалии и отдавшей приказ о накоплении вируса чумы как возможного оружия. А значит, она и должна была нести ответственность за последствия.

Грегор предпочитал держать свои мысли при себе и старался сосредоточиться на приятных моментах своих летних каникул. На том, что маме с каждым днем становится лучше, что из писем Лиззи видно, что в лагере ей очень нравится, на том, что в Подземье на самом деле бывает весело, если на вас никто не нападает. Можно плавать, исследовать пещеры, играть в мяч с летучими мышами, а иногда даже устраивать вечеринки.

Наконец однажды, едва они с Босоножкой приземлились в Высоком зале, к ним подбежал взволнованный Газард и протянул небольшой свиток:

— Это приглашение! На мой день рождения! По поводу моего семилетия! Вы ведь придете, да, придете? — теребил он Грегора, не давая тому даже развернуть свиток.

— Ну разумеется, мы придем, — сказал Грегор. — А что бы ты хотел получить в подарок?

— Не знаю, — ответил Газард и растерянно посмотрел на Люксу.

— Может быть, пусть это будет что-нибудь из Наземья? — предложила она. — Что-нибудь такое, чего у нас тут нет?

Газард радостно закивал:

— Да! Что-нибудь, чего я даже не видел никогда!

— Хм-м… надо подумать… — Грегор сделал вид, будто сомневается, на самом деле он уже знал, что подарит Газарду.

Скрипку из музея удалось продать за очень неплохие деньги — их должно было хватить на полгода. И сейчас с деньгами все устроилось — не было нужды считать каждый пенни. Поэтому с утра в день рождения Газарда Грегор и Босоножка отправились на метро в большой магазин игрушек, купить Газарду подарок.

Грегор сразу увидел то, что нужно: совсем детскую игрушку, для малышей, но в данном случае не это было главным.

Пластиковый диск, на котором по кругу расположены изображения животных. Если его крутануть и остановить стрелку напротив одной из картинок, раздается звук, который издает это животное. Газард был мастером подражать звукам живших в Подземье существ, и Грегор был абсолютно уверен, что игрушка придется ему по душе. Босоножка нашла набор фигурок животных джунглей, а поскольку она вела себя в магазине хорошо и не попрошайничала, Грегор позволил ей выбрать что-то и для себя.

Это была серьезная задача — и Босоножка отнеслась к ней со всей ответственностью. Она посмотрела почти каждую игрушку в отделе для дошкольников, пока не увидела это: набор аксессуаров для принцессы. Там была пластиковая диадема, украшенная «драгоценными камнями», прозрачная розовая накидка, которая завязывалась под подбородком, и скипетр, который начинал светиться, если нажать на кнопочку.

Босоножка была в величайшем восторге от такой красоты.

— Я могу это взять? Гре-го, могу, да? Потому что я принцесса? — с надеждой спросила она.

— Ладно, принцесса, — разрешил Грегор. — Кидай в корзину.

Но она не могла расстаться с такой драгоценностью. Сестренка несла набор в руках до самого дома, крепко прижимая его к груди и мурлыча:

— Пэ — это принцесса…

А как только они переступили порог квартиры, Босоножка нарядилась в свой принцессин наряд, который и правда производил впечатление, и они отправились в Подземье на вечеринку.

У миссис Кормаци был старый фотоаппарат — из тех, у которого сразу отпечатывается карточка.

Она остановила детей на пороге квартиры со словами:

— Я хочу фотографию. И сделайте несколько штук для именинника, чтобы он мог вспоминать об этом особенном дне.

Люкса взяла все приготовления на себя. Стадион был празднично украшен разноцветными флажками. Длинные столы, покрытые скатертями, ломились от яств. Гигантский торт, щедро декорированный фигурками летучих мышей, тараканов и других животных, вызвал всеобщий восторг. А пятнадцать музыкантов играли приятную музыку.

Газард, увидев Грегора с Босоножкой, понесся к ним, и Грегор сразу вручил ему подарок. Игрушка так понравилась имениннику, что он тут же уселся на траву и начал играть с ней, крутя диск и нажимая кнопку снова и снова, чтобы услышать, как ржет лошадь, или мычит корова, или лает собака. Несколько минут спустя Люкса ласково взяла его за руку и сказала, что другим гостям тоже следует уделить внимание.

Вокруг было полно взбудораженных детей, летучих мышей и даже с десяток тараканов.

Гигантские жуки моментально окружили Босоножку, потеряв дар речи от ее неземной красоты и принцессиного наряда. Босоножка, не теряя времени, вскарабкалась на черный панцирь своего друга Темпа и устроила демонстрацию скипетра, нажав на кнопочку и размахивая им из стороны в сторону.

— Не пойму, во что одет этот ребенок? — услышал Грегор изумленный голос и увидел маму, укрытую одеялами, которая сидела в кресле у стола. Она качала головой, пораженная видом Босоножки.

— Мам, ну она же принцесса, — ответил Грегор. — Ты же понимаешь, я не мог привести ее на вечеринку, одетую не по статусу.

Грегор заключил маму в объятия:

— Ну как тебе здесь, за пределами больницы?

— Я будто на небесах, — сказала мама.

Грегор включил фотоаппарат миссис Кормаци, чтобы сделать несколько снимков.

Никто вокруг не понимал, что он делает, пока ему не удалось упросить Газарда и Талию перестать бегать и попозировать, обнявшись руками и крыльями.

Появившаяся почти сразу картинка поразила подземных. Они никогда не видели фотографий и не были знакомы с этим искусством, поэтому вся процедура выглядела для них настоящим волшебством. Когда Грегор собрал в кучу несколько детей, они встали напротив камеры, вытянув руки по швам, с ужасно серьезным выражением на лицах. И ему пришлось раз десять попросить их сказать «сыыыыыр!», прежде чем они наконец начали хихикать, забыв о том, какое важное дело фотографирование.