— Давайте не будем ходить вокруг да около — выдохнула я, залпом допив виски. — У меня нет таких денег, иначе, я бы не стала продавать себя. Не делайте вид, что этого не знали.

— И не собирался — ухмыльнулся Николай Георгиевич. — Борис, очень быстро раскалывается, даже запугивать не нужно особенно. Катя, мне не нужны деньги. Небольшая услуга, и я решу все ваши проблемы. Когда я говорю все — это значит, абсолютно все. Включая пожизненное содержание вашей матушки в клинике. Не в той богадельне, где она находится сейчас. В ваших силах обеспечить ей более достойные условия.

— Думаю, что даже вам это не под силу. Хотя, вы, определенно, знаете на какие струны человеческой души стоит надавить, что бы добиться желаемого, — горько усмехнулась я. — Ну, что ж, озвучьте хотя бы вашу просьбу, а я подумаю.

— Ничего нового я у вас не попрошу. Продолжайте делать то, для чего вас нанял мой сын, притворяться его девушкой. Он же хотел, что бы мы так подумали. Так что для моей жены и остальных домочадцев, легенда останется прежней, — Николай Георгиевич откинулся на спинку кресла, и одной рукой попытался расслабить на шее узел галстука. Мне не понравился цвет его лица, синюшный, и какой — то неестественный — Катя, простите, не могли бы вы подать мне таблетки. Они там, в ящике стола.

Я метнулась в указанном направлении, и почти бегом вернулась обратно, на ходу высыпая в руку мелкие, белые гранулы.

— Вам плохо. Давайте отложим разговор — попросила, испуганно глядя, как в лицо моего собеседника возвращаются краски жизни.

— У меня очень мало времени, — словно в лихорадке зашептал он, крепко схватив за руку — Я хочу, чтобы вы не спускали глаз с моего сына. День и ночь. Мне нужен полный отчет о его действиях и передвижениях. То, что происходит между вами, меня не интересует. Просто я волнуюсь за его безопасность.

— Это невозможно, — ухмыльнулась я, едва сдерживаясь, что бы не рассмеяться в голос — слушайте, я не знаю зачем вам это, но по моему, вы выбрали не того человека. Я проститутка, а не бодигард. Наймите ему охранника, пусть ходит за ним по пятам. И да, обратитесь к психиатру, вам это явно нужно. Точно, вы больны. У вас паранойя.

— Возможно вы правы, но я должен быть уверен, что моя семья в безопасности. У меня очень мало времени, девочка. И никаких идей, кто это может быть. Единственный человек, способный на это, мертв. И уже очень давно.

— И, все же, я вынуждена отказаться, хоть предложение и заманчиво — нервно улыбаюсь, теребя в руке ремешок сумочки. — Я просто не вынесу дальнейшего присутствия вашего сына в своей жизни.

— Что ж, хорошо — передо мной вновь сидит сильный, уверенный в себе хищник — давайте тогда оговорим сроки отдачи долга вашего батюшки. Поверьте, Боря одуванчик, в сравнении с тем, что вас ждет в случае отказа.

— Ваш сын меня ненавидит, — устало вздыхаю я, понимая, что увязла по самые уши. Не думаю, что он будет терпеть мое присутствие. Значит, сделайте так, что бы он переменил свое к вам отношение. Это в ваших интересах. В должны влюбить его в себя. Это реально, предшественница ваша, легко справилась с этой задачей. Даже к свадьбе готовилась. С вас только полный контроль. Мера вынужденная. Докладывать будете каждый день, обо всем, что покажется подозрительным. За вами постоянно будут следовать мои люди, поверьте — это вынужденная мера. Я пытался договориться с женщинами Дэна, но он не терпит никого возле себя, дольше, чем неделю, поморщился Николай Георгиевич. — Вы, другое дело. И кроме того, если я приставлю охрану к членам моей семьи, убийца испугается и заляжет на дно. А у меня, как я уже говорил, времени почти нет.

— Почему вы думаете, что меня он будет терпеть дольше? Да и такая сумма за эту работу, меня напрягает — задумчиво возразила я.

— Ваша предшественница погибла, — наконец раскрывает он карты. — Официальная версия автомобильная авария.

— А неофициальная?

— Ее убили, страшно, почти раскромсали на куски, изнасиловали, и еще живую взорвали в машине, инсценируя аварию. Она была беременна, Надеюсь, Дэн об этом не узнает, вы понимаете о чем я? — Николай Георгиевич изучающе смотрит на мою реакцию. Страшно ли мне? Я умираю от ужаса, но предложение более чем заманчиво.

— Я так понимаю, что выбор пал на меня, потому что у меня нет родственников, которые будут печалиться и беспокоиться обо мне? Именно поэтому вы избрали меня в няньки, вашему великовозрастному сыну?

— Да, это немаловажно. Но, есть еще одна причина.

— И, какая, позвольте узнать?

— Я хорошо знаю своего сына, девочка — уклончиво ответил Николай Георгиевич, протягивая мне стопку листов. — Ознакомьтесь с контрактом, и если будут замечания, сообщите мне об этом. Срок до вечера. Возвращайтесь в свою комнату. А пока вы свободны, я очень устал — махнул он рукой, давая понять, что аудиенция закончена. — И, кстати, Борис больше вас не побеспокоит, так что работайте спокойно.

Я ввалилась в свои владения в состоянии близком к обморочному. То, что сейчас происходило в моей жизни, никак не укладывалось в рамки нормального. Контракт жег руку, я почему — то чувствовала себя предательницей. Не думаю, что Дэн простит мне вмешательство в его жизнь, но отказ равен самоубийству. сразу и безоговорочно поверила, что его отец сможет сделать мою жизнь, еще более, невыносимой, чем теперь. Умостившись на кровати, погрузилась в чтение, все больше и больше погружаясь в пучину беспросветного отчаяния. Как влюбить в себя человека, который тебя ненавидит до зубовного скрежета? Которого ты боишься и не выносишь? Переоделась, собрала волосы в высокий хвост, слегка мазнула по губам блеском, контракт убрала в чемодан, подальше от любопытных глаз и, вздохнув, вышла в коридор, храбро направившись в комнату моего хозяина, туда, где провела сегодняшнюю ночь.

— Почему ты все еще тут? — он открыл дверь, едва я занесла руку, что бы постучать. Ноги сразу ослабли, как только я увидела Дэна на котором из одежды лишь полотенце, повязанное вокруг узких бедер, и я начала сожалеть о том, что так легко согласилась на условия его отца. — Я, вроде, велел тебе убираться?

— Я передумала. Те деньги, которые я швырнула в вашу самодовольную физиономию, мне очень нужны. Потому, я решила остаться, — твердо ответила я, глядя в мечущие молнии, синие глаза своего хозяина, сама удивляясь своей наглости и отваге.

— Это вряд ли — усмехнулся он, рассматривая меня, словно экзотическую зверушку.

— Ну, тогда мне придется рассказать вашей семье, что вы наняли проститутку, что бы досадить им — совсем обнаглев, улыбаюсь я.

— Очень страшно, — притворно пугается он — Ах ты, маленькая сучка, — одной рукой он хватает меня за волосы, и притягивает к себе. — Ты буквально напрашиваешься на то, что бы я наказал тебя. Глаза похожие на два пистолетных дула, глядят прямо в душу, наполняя ее леденящим страхом.

— Да, хозяин — покорно соглашаюсь я, понимая, что тем самым обрекаю себя на сосуществовании с этим зверем в человеческом обличье.

В тот раз ему повезло. Он умер. Исчез с лица земли, не оставив после себя ничего. Когда то его звали Андреем, очень давно, в другой жизни. Андрюшенька — звала его мама в моменты просветления. А потом тоже предала. Умерла, оставила одного, за это он ее возненавидел.

Мужчина встал с кровати, стараясь не смотреть на развалившуюся рядом бабищу, уснувшую после соития.

— Куда ты? — сквозь сон спросила она, без особого интереса.

— Спи, покурю и вернусь — ответил он, представляя, как накидывает подушку на ее грязное, похожее на блин лицо.

Тараканы прыснули в разные стороны, когда под потолком зажглась маломощная лампочка. Он брезгливо стряхнул со стола крошки, опустился на стоящую рядом, расшатанную табуретку и погрузился в воспоминания.

2002 год. Тавда. Сибирь.

— Слышь, чушок — сильный пинок под зад, опрокинул его на пол. Он поднялся, с трудом сдержавшись, чтобы не броситься на своего обидчика, зека по кличке Червь. Но лишь молча сжал кулаки. Такой демарш был равносилен смерти. — Бугор перетереть с тобой хочет.