— Катя, иди ко мне — приказывает Дэн, и я, как сомнамбула, повинуюсь. Даже если бы и хотела, не смогла бы сопротивляться похотливому влечению этого красивого, опасного мужчины. Его рук задирает мою блузу, и ложится на живот. От неожиданности, я забываю, что нужно дышать. Просто дышать, что бы продолжать жить. Не могу, словно спазм в горле, не дающий воздуху проникать в мои легкие.

— Странно, ничего не чувствую — говорит Денис, легко проведя ладонью по коже.

— Еще рано — шепчу, боясь, что он уберет свою руку. Это, что — то невероятное. — Слушай, почему?

— Что, почему? — не понимающе, спрашивает Денис, не отводя взгляда от моего живота.

— Катя, мне просто страшно. Я устал бороться с собой — тихо говорит он. — Страшно, что я не смогу дать вам того, что вы все ждете от меня. Мой отец, биологический, не способен был любить, не умел. Я боюсь, что не смогу сдержать зверя в себе, которого он подселил в меня. Знаешь, я ведь помню все, хоть и был совсем ребенком. Каждую минуту, каждую секунду, проведенную возле тела матери. Не могу забыть. Он убил ее за то, что она любила меня. Эта любовь затмила страх перед ним. Помню, хруст, с каким нож вошел в ее тело, словно это вчера все произошло. А он лег спать. Просто захрапел, лишив меня той единственной, которая меня любила — Дэн сидит, закрыв руками голову. Видно, как нелегко даются ему слова.

— Ты не такой, Дэн, я знаю. Ты совсем иной. Ты отражение матери, любящей и чувственной — я глажу его по голове, прижав к себе, и плачу. Сколько же пережил этот сильный мужчина. — Я люблю тебя — шепчу, заливаясь слезами — До безумия люблю.

— Я тоже люблю тебя, Катя — выдыхает он, до хруста сжимая мое тело, но вдруг, спохватившись, расслабляет объятия, — Тебе не больно?

— Не отпускай меня — шепчу, обвив руками сильную шею — только не отпускай.

— Никогда — его губы накрывают мои, рука, одним движением стягивает с меня джинсы, вместе с трусиками. Сердце готово выскочить из груди. Волна жара проходит по телу. — Ты, научила меня жить, по настоящему. До этого был сурогат — хрипло шепчет Дэн, избавляясь от одежды.

— Я сейчас взорвусь — тихо говорю я, когда он прикусывает зубами мой сосок. С этой беременностью моя грудь стала невероятно чувствительна. Соски будто горят, под его пальцами. Я чувствую сладкий спазм внизу живота.

— Ты такая мокрая — шепчет Дэн, снова целуя меня. — Я умираю от желания.

— И, что же тебя останавливает? — нетерпеливо спрашиваю, извиваясь под ним всем телом.

— А ему, ну ребенку, не навредит? — он запинается на каждом слове, странно смутившись.

— Все будет хорошо, Дэн — счастливо улыбаюсь я, привлекая его к себе. Никогда не видела, не чувствовала в нем столько нежности. Он сводит меня с ума, и я невольно выгибаюсь ему навстречу, разведя ноги, словно приглашая. Дэн больше не сдерживается, и резко входит в меня, заставляя орать от невероятного удовольствия, разрывающего мое тело.

— Только не останавливайся, — кричу, раздирая связки. Он и не собирается останавливаться. Вбивается в меня сильнее и сильнее. Чувствую, как сокращаются мои мышцы от невероятного, сокрушительного оргазма, раздирающего меня на миллиарды кусочков. Дэн, наконец взрывается, изливаясь, и рыча замирает, войдя в меня до упора.

— Я хочу остаться — говорит он, отдышавшись — Попробую спать с тобой. Ты позволишь? Катя, я впервые в жизни хочу этого. Правда. Я всегда сплю один.

— Я хочу этого, больше всего на свете — счастливо говорю, засыпая на его плече. Все страхи и преживания улетучиваются из моей головы.

— Здравствуйте, Ольга — голос несущийся из телефона, вкрадчивый, пробирающий до костей. Ольга Петровна сразу поняла, с кем разговаривает, и оглянулась по сторонам. Только бы никто не услышал.

— Я ждала вашего звонка — шепнула женщина. Похититель ее сына позвонил ей впервые две недели назад. И именно тогда она услышала голос своего любимого мальчика, своего Давида. Он был жив, и для матери это было главное. Теперь она каждый день проводила в ожидании.

— Вот и славно. Вот и ладно — голосом доброго дядюшки продолжил вещать незнакомец. — Я готов отдать вам вашего сына. Но только при условии, что вы, дорогая Олюшка, придете одна. Сможете?

Конечно, она сможет. А как же иначе? По углям пойдет, лишь бы снова прижать к груди своего любимого мальчика.

— Да, — выдохнула женщина, совсем забыв о чувстве самосохранения — что я должна сделать?

— Через три дня, я буду ждать вас в том же кафе, где вы дали мне три тысячи рублей, на больных детей. Помните? — весело засмеялся незнакомец. — Я купил на них цепи, которыми приковал вашего сына. Правда, весело?

— Так это были вы? — Ольга Петровна вздрогнула, но материнская любовь оказалась сильнее лютого ужаса, сковавшего ее тело.

— Так, что, мне ждать вас?

— Ну, конечно — твердо сказала женщина, все для себя решив.

— Смотрите, без глупостей. В противном случае я взорву гараж, в котором держу вашего сына. Поверьте, у меня есть возможности.

— Зачем вам это?

— Я вам при встрече расскажу. И деньги не забудьте, о которых мы ранее говорили — спокойно сказал мужчина, и отключился.

Ольга Петровна, так и осталась сидеть на диване, прижимая к уху ставший вдруг горячим телефон. Деньги она уже приготовила, осталось немного подождать. Всего три дня, и она увидит своего мальчика.

Дэн

— Китти, ты идешь? Если не поторопишься, мы опоздаем к доктору — кричу я, сжимая в руках сумку.

— Ты очень не терпелив — улыбается моя красавица, осторожно спускаясь по лестнице, неся себя, как хрустальную вазу. Я смотрю на нее, не в силах отвести глаз. Она расцвела, легкий румянец на щеках, мягкая улыбка. Оказывается, я могу быть счастливым. Мне перестали сниться кошмары, с тех пор, как я переехал в ее комнату. А она, просто изменилась. Стала еще более красивой, и невероятно желанной

— Да, я нетерпелив, потому что уже успел соскучиться — шепчу, уткнувшись носом в ее растрепанные волосы. Она замирает в моих руках, как маленькая, ласковая кошечка, прижавшись ко мне.

— Денис, доктор ждет — насмешливо напоминает мне Катя, высвобождаясь из объятий.

В больнице пахнет хлоркой, и еще какой — то отвратительно едкой химией. Катя морщится, в последнее время она стала очень чувствительной к запахам. Я даже запретил Глаше, готовить дома слишком ароматные блюда, видя, как мучается моя красавица.

— Денис, ты пойдешь со мной? — испуганно спрашивает меня Кэт, крепко вцепившись в руку.

— Нет, ты что? — паника накрывает меня с головой. Как же я не подумал о том, что мне придется наблюдать за осмотром гинеколога. — Я не могу.

— Дэн, ну пожалуйста — она смотрит на меня умоляюще. — Ты мне нужен.

— Катя, не нужно. Я не люблю, когда меня заставляют — чувствую, как во мне растет злоба. Она моя постоянная спутница, но я справлялся с собой все это время. А сейчас не могу. Вырываю руку из ее тонких пальцев, и почти бегом устремляюсь по коридору.

— Хорошо, не злись. Я сама — тихо шепчет Катя. Я смотрю в ее потухшие глаза, и сердце заполняет жалость.

Катя скрывается за дверью кабинета, даже не оглянувшись на меня. Какой я идиот, сам отталкиваю свое счастье, ради каких то глупых, ни на чем не основанных страхах. Уверенно стучу в дверь больничного кабинета и, не дождавшись разрешения, захожу внутрь. Катя лежит на кушетке и блестящими глазами, смотрит на небольшой экран, не сводя восторженного взгляда. — Немедленно покиньте помещение — приказывает мне

строгий доктор, — Это возмутительно!!!

— Нет, пусть останется — счастливо говорит моя девочка — Смотри, Дэн. Видишь? Это наш ребенок.

Сердце бьется, как сумасшедшее, сбиваясь с ритма, гудит в ушах, словно колокол. Я вдруг понимаю, что больше никогда не смогу стать прежним. Это удивительно. Маленький человечек на экране живой, реальный. Я только сейчас начинаю осознавать, что скоро стану отцом. Страх, лютый, всепоглощающий сковывает все мое тело. Что я смогу дать ему? Вдруг стану таким же зверем, и искалечу жизнь этому несчастному существу, растущему в утробе этой прекрасной женщины? Мне вновь хочется закрыть голову руками, и бежать.