Черррт! Черррт! Черррт! Чтоб тебя!

Сумасшедший!

— Ты пожалеешь, — шиплю на португальском.

— Можешь отомстить мне той же монетой, я не против, — хрипит на ухо Святой, поправляя в трусах стояк.

— Не боишься, что тебе не понравится?

— Нет, — шепчет, целуя шейные позвонки. — Я всё прекрасно помню, Эн. Даже твой первый невинный минет…

Анна

Весь оставшийся вечер, сидя напротив друг друга за столом, мы с Итаном переглядываемся как два сексуально озабоченных подростка.

Вернее, озабочен он своими «мокрыми» фантазиями. Я же ломаю голову над тем, как можно дольше прожить с мужчиной под одной крышей, не прибегая к сексу?

Как бы я его не желала, мне всё равно хочется немножко его помариновать!

«Я всё прекрасно помню, Эн. Даже твой первый невинный минет…» — каждый раз мысленно возвращаясь к этим словам, глядя на него, краснею.

Уверена, он догадывается, о чём я время от времени думаю. Его глаза щурятся, принимая лукавое выражение. Я вижу, как он дразняще покусывает внутреннюю часть губы, всякий раз сдерживая довольную улыбку и намекая на то, что час моего нравственного падения близок.

Очень близок…

— Ну, что, Буся? Будем задувать свечи и загадывать желание? — Катя поднимается из-за стола, чтобы принести только что доставленный курьером торт.

— А сколько можно загадывать желаний? — хитро прищуривается Ника, доедая фруктовый салат.

— Сегодня безлимит, — выдаёт тётка, целуя её в пушистую после купания макушку. — Столько, сколько хочешь!

— Точна? Точна?

— Ага.

— Халимиона Ваську хочу!

— О-о, нет! — привстав помочь Кате, плюхаюсь от ужаса обратно на стул. — В нашем доме только ящерицы не хватало. Они едят червей. Жуков. Всякую гадость! Линяют. Брррр! — вздрагиваю от неприятного мороза по коже.

— И что?

— Бусинка, без паспорта его не пустят в самолёт.

— Я нарисоваю пастарт!

— А прививку твоему Ваське кто поставит? Кэтти?

— Прививку не нада! Я сама её боюсь. И Вася будет бояцца. Он же маленький. Вот такусенький, — показывает ладошками примерный размер. — Ма? Давай купим? Он влезет папе в карман. Там никто не увидит. Ладна?

— У папы и на голове никто не увидит… — ворчу я, бросая на Итана предостерегающий взгляд. Но тут же понимаю, что стоит мне выйти на кухню, как эти двое договорятся за моей спиной.

— Ань, она забудет про эту ящерицу через пару минут, — заверяет Катя, распаковывая на кухне торт.

Достаю из шкафчика десертные блюдца. Ставлю рядом на стол.

— Так! — решительно. — Больше никаких сказок о Рапунцель, Смурфах и прочих странных существах! Ты можешь себе представить в доме такую… такую… гадость! Ой… — снова брезгливо ёжусь. — Лучше не напоминай.

— Ага, — улыбается Катя. — Только лысые колобки, лисички и серые волки. А ещё я знаю притчу о двух упёртых баранах.

— Ты уже о Мэт рассказала. Так что лучше молчи.

— Нервничаешь? — взяв меня за подбородок, тётя заглядывает в глаза.

— Очень.

— Аня, раз ты его не выгнала за порог, как только приехал, то теперь поздно метаться. После драки кулаками не машут.

— Знаю. Но всё равно жду от него чего-то такого, что могло бы облегчить…

— Что облегчить? — прерывает меня тётка. — Хочешь, чтобы он встал на колени и умолял о прощении?

— Боже, нет, конечно!

— А чего ты тогда ждёшь?

— Я не хочу туда возвращаться. Там всё чужое. Страна. Город. Люди. Друзья… Их у меня там нет…

Грудь сдавливает очередным нервным спазмом.

— Один мудрый человек сказал: «Хорошо там, где есть МЫ! Там, где нас нет, нам хорошо быть точно не может».

— Хорошо сказал… — вздыхаю, выуживая из ящика десертные приборы и опуская их на тарелки.

— Детка, а где у тебя прокладки? Что-то живот у меня ноет. Чую, накроет меня в такси менструацией.

— Идём в ванную, я покажу.

В ванной я останавливаюсь, не доходя до тумбочки с гигиеническими принадлежностями. Меня как будто кипятком обдаёт. Застыв на месте, стою ни живая ни мёртвая.

— Аня? — голос тёти ввинчивается в барабанные перепонки. — Что с тобой?

— Кажется…, — нервно сглатываю, — у меня… задержка.

— Твою ж… дивизию… Уверена?

— Должны были пойти за неделю до поездки на Тенерифе. Я тогда не придала этому значения. Сослалась на нервное состояние. А как Итана встретила, так вообще о них забыла. Всё в сумке дорожной. У меня в спальне. Я не успела их оттуда вытащить.

— Это что же? Около двух недель?

— Выходит, что так.

— А спираль?

— А что спираль? Несколько месяцев назад на консультацию девочка приходила с пузом. Спираль у неё выпала во время секса. Не знаю я. Случай один на миллион, но проблема имеет место быть. Боже, Кать, мне нужен тест…

***

— Я сейчас. Погоди, — проверив свои карманы, тётя находит деньги и отправляется на выход.

— Ты куда?

— В аптеку, — шикает она, давая понять, чтобы я держала язык за зубами. — Если спросят, скажи, что я сейчас вернусь. И молчи! Ясно? Ничего никому не говори заранее.

— Опять врать? — устремляю на неё растерянный взгляд.

— Не врать! Скорее, не раздувать из мухи слона! Вдруг пронесёт? Там же спираль! Была… — как-то неуверенно добавляет.

Тётю словно ветром сдувает, а я начинаю отсчитывать секунды до начала нового приговора. Аптека здесь совсем рядышком. В нашем доме за углом.

Помедлив немного, возвращаюсь на кухню. Встречаюсь с Итаном лицом к лицу. У него в руках торт. И он внимательно меня изучает.

— Всё хорошо? Я решил помочь.

— Д-да… — сбивчиво отвечаю, чувствуя, как сердце разбивается вдребезги. — Всё нормально…

— Эн? — не отстаёт. Не верит. Смотрит в упор.

Кажется, что его взгляд уже отсканировал мой мозг и приступает расшифровывать скрытую информацию. Ещё секунду и всё полетит коту под хвост.

— Неси. Я возьму тарелки, — поспешно разрываю этот невыносимый зрительный контакт.

Дав ему возможность выйти, трясущимися руками хватаюсь за блюдца. Ложечки начинают приплясывать на фарфоровой поверхности, вследствие чего соскакивают и разлетаются в разные стороны, создавая громкие музыкальные спецэффекты от соприкосновения с разными поверхностями.

— Божжжеее… — ставлю тарелки обратно на стол.

Присев на корточки, быстро приступаю собирать рассыпанные по полу приборы. Нечаянно режу палец об осколок стекла. Вскрикиваю и тут же начинаю нервно всхлипывать. На глаза наворачиваются слёзы. Сажусь на пол, рассматривая алые капли крови на плитке. Меня накрывает паника. Зажав ладонью рот, начинаю сдавленно реветь.

— Эн? Черррт… Почему ты плачешь? Что происходит? — над головой раздаётся взволнованный голос Итана. — Иди-ка сюда.

Не дожидаясь моего ответа, он подхватывает меня на руки, заносит в ванную. Садит на пьедестал для раковины. Берёт в руки мою кисть. Недовольно осматривает.

— Сейчас всё пройдёт. Потерпи немножко.

Достав из шкафчика перекись, заботливо промывает ранку. Я смотрю, как шипит кровь, и вспоминаю моменты из детства. Себя маленькую. Маму. Свои разбитые до крови коленки. Не сдерживаюсь и начинаю рыдать. Не от боли, а скорее от страха. Или шока. Или от того, что сломалась и просто хочу, чтобы меня пожалели как ребёнка.

— Эй! Ты чего? — зажав палец бинтом, прижимает меня к себе.

Не отвечаю. Уткнувшись носом в его шею, пытаюсь взять эмоции под контроль. Но как бы не старалась, у меня не выходит. Бомбит и размазывает ещё сильнее.

— Я хочу разговаривать, — хрипит в ухо и следом целует его. От приятной щекотки мелкой дрожью исхожу. — Молчанием проблему не решить. Мы уже достаточно натворили ошибок из-за этого. Посмотри на меня.

Отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза. Встречаемся взглядами. Голова кругом идёт. То ли от пьянящего запаха, наполнившего мои лёгкие, то ли от страха потерять его во второй раз...

— Эн, — дожимает, когда мои глаза начинают нервно бегать по его нахмуренному лицу.