Наконец подошёл и наш черёд блеснуть. И первым проходить испытание "вызвался" Мотыга. Ну как вызвался — "повезло" ему в начале строя стоять, вот Неждан его вперёд всех и подозвал. Да не абы куда подозвал, а к специальным ёмкостям металлическим, внутрь которых землицу загодя насыпали. Чанов таких насчитывалось ровно десять штук и размерами они могли похвастать немалыми. Если и было мне, с чем их сравнивать так только с бассейнами детскими.

— В известняк обращай, — скомандовал Неждан и с угрозой добавил. — И давай не балуй мне, чтобы без обмана, а то ведь я потом и проверить могу. Усёк?

— Усёк, — покладисто кивнул Мотыга.

— Ну раз усёк, то приступай. И помни никакого отдыху, землицу из первого чана в камень обратил — сразу к следующему дуй. И не вздумай, мне сам чан перековать — только то, что внутри, — закончил гридень, а после слегка прикрикнул на нерасторопного новика. — Ну чего встал, куй давай!

Ну Мотыга и начал. Он сразу кинулся к первому чану и стал споро разогревать горны. А как те засветились, то тут же принялся их в ход пускать. И как подплавил он землицу так сразу же кулаком сверху стукнул да ключ-слово произнёс. В ту же секунду плац озарила вспышка, но уже не такая яркая, как те, что были до этого.

Оценив мельком свою работу и сочтя ту достойной, Мотыга перешёл к следующей ёмкости с землёй. Его же место занял Неждан. Гридень со знанием дела простучал монолит на предмет пустот и убедившись, что тех нет и в помине, тоже разогрел свои горны.

И пока Мотыга возился со вторым чаном, Неждан принялся перековывать известняк обратно в землю. Видать, чтобы времени даром с очередным испытуемым не терять — а так выйдет следующий новик, а перед ним уже чан готовенький с землицей свежей.

Выходит, не приукрашивал Твердислав, когда говаривал, что талант к Свароговой науке у Неждана не малый — это же ему придётся за всеми нами переделывать. А раз взялся он за ношу столь тяжкую, то, стало быть, по плечу она ему. Похоже, зря я гридня нашего недооценивал.

А ещё больше я Неждана зауважал, когда увидел, как Мотыга на седьмом чане сдулся. За время испытания с новобранца семь потов сошло, да и мотало его из стороны в сторону знатно будто во время качки корабельной. Гридень же, что на чан от новика отставал, был свеж и признаков усталости не подавал.

Была у меня ещё мыслишка подленькая, что это не Неждан весь из себя такой удалец, а Мотыга наш — пропащий слабосилок, но и она вскоре развеялась. Ведь два следующих сварожича и такого результат не показали: один пять чанов осилил, а второй и вовсе три. Ну и вышло в оконцовке так, что только Мотыга с Рябым достойный результат продемонстрировали — семь и девять чанов соответственно, остальные же новики и того не показали.

Только на нас с Колышком и была вся надежда — последние мы с ней остались. Видать, сотник на сладкое нас решил попридержать.

Ну и похоже не прогадал, потому как Колышек сумела удивить — не остановилась она ни на восьмом, ни на девятом и даже не на десятом чане. Пришлось витязю заходить на второй круг. И с каждым новым чаном лицо гридня вытягивалось всё сильнее, да и сотник от него не отставал. Он хоть и держал марку при княжьих людях, но у самого в глазах нотки смятения так и проскальзывали.

Остановилась девочка-витязь только на восемнадцатом чане. Да и то сложно сказать от усталости ли или ей просто наскучило сие занятие. Колышек совсем не вспотела да и в сторону её не вело, как стояла она на ногах уверенно и крепко так и продолжила стоять. А может, надумываю я всё, и держится она из последних сил — просто не хочет слабость свою показывать. Ну или физиология у витязей иная, вот и знакомых всем людям признаков усталости не видать.

Ну да это пустое. Главное, задала она жару такого, что даже меня сумела пронять. Вот это витязь — всем витязям витязь! Не просто дуболом какой с большой пушкой наперевес, а сварожич одарённый, который все шансы имеет Дланью Сварога стать. А ещё соседка она моя и боевой товарищ, а значит, в будущем, когда добьётся высот немалых, сможет и за меня словечко замолвить перед кем надо.

Когда Колышек вернулась в строй, я украдкой её похвалил, а после сам выступил вперёд. Пришёл мой черёд удаль молодецкую показывать.

— Давай, Культяпка, на изготовку, — подначил меня гридень.

Ну ничего, недолго тебе осталось зубы скалить. Интересно, сколько чанов осилю — десять, может быть двадцать или всё пятьдесят? Ну а чего, попаданец я или так за хлебушком погулять вышел?

— За дело, — скомандовал Неждан.

Привычно распалив горны, я принялся за работу и почти сразу же с ней и покончил.

Два чана?! Да вы, вашу Машу, шутить изволите?!

Попытался шагнуть к третьему, но не тут-то было — меня с силой повело вбок, голова закружилась.

Как там Твердислав молвил? Точно, вспомнил!

Два даже самых чахлых горна будут всяко лучше одного пусть и сильного.

Сразу после испытания, уставшие и выжатые будто лимон, мы отправились обратно в казарму. А точнее, в некое подобие актового зала. Там расселись по длинным лавкам и принялись внимать сотнику нашему Твердиславу.

— Сперва хочу поздравить вас отроки. Сегодня вы стали на шажок ближе к званию истинного сварожича. На махонький такой шажочек, но всё же…Испытание это не последнее, будут на вашем пути и иные, но это первое, а стало быть, и в душу оно вам западёт намертво. Вот и усвойте хорошенько, какого это себя преодолевать. Поди поджилки тряслись от взглядов княжьих людей? Да вы не думайте, не в трусости я вас упрекаю. Знаю, что буде возникнет нужда такая, вы гордые сыны Славии, даже перед лицом погибели, не усомнитесь. О другом я речь веду, волнительность эта и дальше с вами пребудет до самой вашей смерти. Она словно яд горючий будет подтачивать вас изнутри, поэтому как почуете её в сердце своём, сразу давите гадину. УСЕКЛИ?! — напоследок гаркнул сотник.

— УСЕКЛИ! — выпалили мы ответ из последних сил.

— Вот и славно. Вы, отроки, главное — помните, мера ваша она не навсегда такой останется. Будете тренироваться и двадцать чанов и пятьдесят осилите со Свароговой помощью. Но лукавить не стану, те из вас кто сегодня достойно себя показал и дальше будут Сварогову науку семимильными шагами осваивать, другим же придётся поднатужиться, чтобы в грязь лицом не ударить. Ну да это не беда. Бывает в жизни и так, что искусное мастерство куда чаще пригождается, чем мера большая.

А вот это уже камень в мой огород, здесь и к гадалке не ходи.

Н-да не ожидал я, что слабосилком окажусь. Ну да это не так уж и важно. Возможно, мера моя маленькая — это даже плюс. Рано или поздно дойдёт до штабных слух, что самородок их никакой и не самородок вовсе и тогда отзовут они направление моё на передовую.

Но это дела далёкие, сейчас же другое у меня на уме.

Испытание я прошёл, пусть и со скрипом, а значит, и протез могу себе сковать. Такой уговор у нас с Твердиславом был, а уговор для славийца — дело святое.

— Вижу, вымотало вас испытание, не всех, — при этом сотник выразительно так глянул на девочку-витязя, — но вымотало. А посему даю вам сроку до завтра, отдыхайте.

Юные сварожичи стали расходиться, я же, наоборот, покачиваясь от усталости, зашагал к сотнику.

— Уяснил теперь, почему запретил я тебе ковкой заниматься? — без предисловий начал Твердислав, он будто бы ждал этого момента.

— Уяснил, как не уяснить, — покивал я в ответ. — За заботу спасибо, но от идеи своей отказываться не стану.

— И не надо, куй на здоровье свой протез. Отныне знаешь ты собственный предел, а стало быть, усердствовать понапрасну не будешь. — дал добро сотник, а после с сомнением добавил. — Ежели ты, конечно, не дурной на всю голову.

Ну и на том спасибо.

Поблагодарив Твердислава за науку, я сразу же поплёлся в нашу с Колышком каморку. Хоть и горел внутри запал, и хотелось мне поскорее приступить к ковке, но умом понимал — не время. Надобно сначала как следует отдохнуть, а затем и за работу браться. Тринадцать лет терпел, стало быть, и ещё несколько часов потерплю.