— Да. Красота моей собственной земли такова, что я думал, что остальной мир не может предложить ничего достойного сравнения. Теперь я вижу, что заблуждался. И эта точка обзора потрясающая. Целый день я карабкался по улицам, чтобы увидеть именно такое зрелище с высоты. Но никогда и не предполагал, что окажусь на самой вершине.

— Не стану хвастать, — сказала она, — но даже в пределах этого города вид с моей террасы считается наипрекраснейшим.

— Охотно верю, — сказал Анса. — Глядя на север, мне почти кажется, что я могу увидеть родные равнины.

— Ну, — сказала она, — вид не настолько хорош, но он лучше, чем многие другие.

Исчерпав эту тему, Анса ждал услышать, зачем она пригласила его сюда. Он не знал местных обычаев и боялся, что может нанести оскорбление, спрашивая напрямик.

— Пожалуйста, войди и прими гостеприимство моего дома, — сказала она.

— С радостью. — Он последовал за ней. Ее искусно пошитое платье развевалось вокруг ног, пока она шла. Отдельно все слои были прозрачными, но своим множеством они достигали непрозрачности. Многочисленные украшения бренчали и позвякивали при каждом движении. По раскрашенному лицу было невозможно определить возраста, но руки без морщин и походка выдавали в ней молодую женщину.

Воздух был напоен ароматом цветов, которые, похоже, были страстью этих людей. В городе Анса уже видел рынок, где продавали только цветы. Дом, куда она вела его, был огромным, по меркам кочевников, но вполне средних размеров, по сравнению с некоторыми особняками, которые он видел, пока поднимался на холм.

Пожилой раб открыл переднюю дверь, которая, к удивлению Анса, раздвинулась в стороны, скользя на колесиках. Они прошли внутрь помещения, и он был еще более удивлен ярким и странно окрашенным светом. Оглядываясь по сторонам, он увидел, что в окна вставлено окрашенное стекло, а дополнительный свет поступает через застекленную крышу. У него на родине стекло все еще оставалось редкостью, хотя в Доме его отца были окна, стекло для которых с трудом доставили из Неввы.

Стены были расписаны орнаментом, либо абстрактным, либо изображающим цветущие вьющиеся растения. Фимиам курился в украшенных и декорированных жаровнях, очевидно, для ароматизации воздуха, а не из-за ритуальных соображений. Женщина пристально взглянула на гостя.

— Ты хорошо вооружен для послеполуденной прогулке в городе.

— Я воин и привык так ходить.

— Превосходно, — сказала она, но причину этой радости он не мог понять.

Она провела юношу в маленькую комнату, одна из стен которой вся была сделана из голубых стеклянных панелей.

По ее жесту, он сел в мягкое кресло и нашел это удобным. Она села напротив.

Между ними стоял столик, который слуги быстро накрыли различными винами и тарелками с небольшими пирожками. Он не был голоден, но чувствовал, что она не перейдет к серьезному разговору до тех пор, пока он не вкусит угощение. Он выбрал небольшой свернутый пирожок и надкусил хрустящую слоеную корочку с начинкой из мяса, приправленного большим количеством специй. Было очень вкусно, и Анса жалел, что у него нет аппетита, чтобы оценить это блюдо по достоинству. Он отпил глоток приятного красного вина и продолжал молчать.

— У тебя превосходные манеры для… — она замялась.

— Для дикаря? — он закончил за нее.

— Ну, я так не говорила. — Он не был уверен, что она покраснела, но тон ее голоса предполагал именно это. — Ты принц среди своего народа?

— Я знатного происхождения, — сказал он осторожно. Он не хотел раскрывать себя, но не видел ничего плохого в том, чтобы женщина узнала, что по положению он не ниже ее.

— Я так и думала. Скажи мне, это ты прибыл в наш город этим утром в сопровождении юной дамы из Каньона?

Он был горд тем, что ничем не выдал своего потрясения.

— Ты была там, или это волшебство, или новости распространяются в этом городе так быстро?

Она засмеялась, прикрывая лицо шарфом.

— Последнее. Мы здесь ужасно пресыщены, но из всех иноземцев каньонцы самые редкие. Даже людей с равнин, таких, как ты, здесь можно встретить чаще. Я встречала нескольких посланцев короля Гейла, но видела в своей жизни всего лишь двух каньонцев, и оба они были пожилыми мужчинами, хотя по-своему очень красивые.

— Это красивый народ, — согласился он. — Предполагаю, что госпожа Фьяна является подлинным объектом твоего интереса?

— О, я стремилась увидеть вас обоих. Но, точнее говоря, у меня имеется особая для встречи с дамой из Каньона. Я бы стала искать ее сама, если бы мне не привелось увидеть тебя, когда ты проходил у моей террасы. Ты думаешь, она согласится нанести мне визит? Или же она занята другими делами?

— Я уверен, что она будет рада принять приглашение. — Он почувствовал определенное облегчение, ибо опасался ревнивых мужей. Эта женщина может стать хорошим источником информации. Если же она встречалась с посланцами отца, то должна быть связана каким-то образом со двором. — От кого исходит это приглашение? что я должен сказать ей?

Она снова закрыла лицо, очевидно, в знак досады.

— О, пожалуйста, прости меня! Я совсем позабыла хорошие манеры! Меня зовут леди Йеша Х'Апли.

— Когда вы желаете, чтобы мы навестили вас? — подчеркивая, что придет вместе с Фьяной.

— Я уверена, что сегодня дама хочет отдохнуть после такого путешествия. Если она завтра вечером почувствует, что готова, то в сумерках мне будет оказана великая честь принять ее здесь. Ей не придется с трудом подниматься вверх по этому холму. У меня есть конюшни для ваших животных. — Она обратилась к рабыне, что-то ей сказала, и девочка выбежала, возвратившись через несколько минут с небольшой шкатулкой, которую дама вручила Ансе.

— Прошу вас принять этот подарок. Здесь такой обычай.

Он взял шкатулку, которая сама по себе уже представляла значительную ценность: красивая, изготовленная из редких пород дерева и слоновой кости. Внутри находилось что-то тяжелое… Анса попрощался, и раб проводил его до ворот.

Юноша не привык преодолевать большие расстояния пешком, его ноги болели, когда он шел обратно в гостиницу. Он был благодарен уже за то, что дорога спускалась вниз с холма. Этот день был длинным и странным. Он с нетерпением ждал, когда сможет рассказать обо всем Фьяне.

Королева начала наслаждаться верховой ездой. К третьему дню она распростилась с дополнительной подложкой под седло. К восьмому отказалась и от самого седла. Она поняла, что сжимая бедрами мощные бока животного, ощущая его вздымающиеся ребра, теплую шкуру и огромные мышцы, она получает неописуемое чувственное наслаждение. Гладкие выступы позвоночника животного интимно массировали ее тело.

Верховая езда и ночевки на свежем воздухе в открытой местности были как веселое приключение после замкнутости города и, время от времени, когда ее переполняли радостные ощущения, Лерисса должна была сурово напоминать себе, что выполняет задание наивысшей важности. И все же, мир вокруг был так прекрасен!.. Она чувствовала родство с буйной растительностью и изобилием животной жизни. Она смеялась, как девочка, над ужимками древесного народца, сновавшего повсюду.

Охота была отменной, и им не приходилось прибегать к своим запасам. Это радовало, потому что скоро они должны были ступить на землю, через которую прошла армия ее мужа, как туча всепожирающей саранчи.

Каждый вечер, пока они сидели у костра в лагере, Лерисса расспрашивала двух шпионов об их открытии. Она хотела знать о каждой их экспедиции в поисках шахты, о землях, через которые они прошли, о характере людей, обо всем, что могло бы, возможно, иметь какую-либо ценность. Они были похожи на губки, которые королева решила отжать насухо. Разведчики знали свое дело и отвечали терпеливо на каждый вопрос, каждый раз повторяя все от и до, пока Лерисса не запомнила все как следует.

Однажды вечером она отошла от костров, разложенных в лагере, в темный лес, подальше от света, якобы для того, чтобы ответить на зов природы, а на самом деле для того, чтобы немного побыть одной. Наверное, это было глупо, ведь она ничего не знала о ночных хищниках этих горных лесов, но королева сомневалась, что в этом месте могут водиться твари, подобные длинношеям с ее родных островов.