Он не любил ездить верхом, но в этой жалкой стране невозможно даже подумать о передвижении пешком. Со своей обычной предусмотрительностью королева установила станции с водой и едой на всем маршруте, поэтому их не задерживал караван навьюченных животных. После того, как река Кол осталась позади, они углубились в земли, казавшиеся все более и более бесплодными. Теперь они выглядели такими же безжизненными, как покрытый шрамами лик Луны.

— Мой король, — сказал суровый воин-шессин, ехавший рядом, — мы сражались за вас на островах, мы участвовали в походах на материк, мы отправились в корабельные набеги в джунглях юга. Я работал для вас копьем от побережья до вершин горных цепей. Я думал, что вонючие джунгли и обледеневшие вершины — худшее, что может предложить этот мир, но никогда еще не видел ничего ужаснее этого места!

Страж разразился смехом, и король поддержал его. Этим людям он разрешал фамильярность, запрещенную всем, кроме королевы. Для всех остальных, осмелившихся дерзко говорить с королем, смерть была очень легким наказанием.

— Если мне суждено стать королем всего мира, — сказал Гассем, — придется быть королем и этой его части. Поверь, ничто не заставило бы меня прийти сюда, но это единственное место с самым драгоценным металлом на свете. Смотри, вот оно, мое богатство! — Он указал вперед, где двойная колонна рабов волокла повозку, громко скрипевшую в безмолвной тишине пустыни.

Когда они приблизились, надсмотрщик рявкнул команду и ударил хлыстом. Рабы, маленькие коричневые люди в белых юбках, упали ничком. Надсмотрщик отдернул хлыст и рухнул на колени, склонив голову. Гассем, не обратив внимания на этот человеческий скот, подъехал к повозке.

— Посмотри на это! — сказал он, откидывая покрывало из тяжелой ткани.

Страж задохнулся от восхищения. Дно повозки было покрыто блестящими серебряными кирпичиками.

— Когда-то, — объявил Гассем, — ни один король не надеялся увидеть столько стали в одном месте. Теперь это для меня в порядке вещей! — он накинул покрывало на груз. — Поехали. Королева ждет.

Они поехали дальше, а позади них рабы поднимались с земли, чтобы тащить дальше свой тяжелый, фантастически ценный груз.

Дорога к кратеру была пыльной и бесчеловечно жаркой, унылый пейзаж оживлялся только скользящими миражами да редкими пыльными дьяволами. Люди, обычно веселые даже в самых тяжелых и опасных условиях, были подавлены, приглушенно, раздражительно ворчали.

Они имеют на это право, думал Гассем. Такая служба неестественна для этих воинов. Им нужна война, набеги и трофеи. Они должны идти в поход или жить вольно среди богатства, завоеванного копьями. А эта работа для рабов, и заниматься ею унизительно для воина. Только жгучее желание победить Гейла и завоевать мир вынудило Гассема заставить воинов выполнять это задание.

Тем временем долгая поездка подошла к концу. Они разглядели край кратера под завесой дыма. Огромный лагерь окружал кратер, и они увидели солнечный свет, проблескивающий между пустыми повозками. Последние полмили они проехали быстрым галопом, стремясь быстрее достичь места, так похожего на их собственные лагеря.

С одной стороны Гассем увидел темное пятно. Похоже, что пустыня не совсем безжизненная, потому что стервятники рвали что-то на части. В непонятном порыве он подъехал посмотреть, что это.

Земля была покрыта мертвыми рабами, умершими от непосильной работы в нечеловеческих условиях, трупы их приволокли сюда и отдали на растерзание мелким зубастым полосатикам, летучим мышам-трупоедам и неизвестной породы громадным ящерицам цвета пыли, которых Гассем никогда не видел. Зловоние было непереносимым. Он повернул в сторону и направился к кратеру.

Гассем подъехал ближе, в лагере его узнали, разразились приветственными криками и начали размахивать оружием, запуганные рабы молча выглядывали, пытаясь понять, что за новая напасть появилась, чтобы сделать их жизни еще тяжелее. Впереди появилась невысокая фигура, закутанная в белое, и Гассем направился к ней.

— Моя королева! — вскричал Гассем, поднимая Лерису и усаживая в седло перед собой. Она обвила руками его шею, и они обнялись под аплодисменты подданных. После страстного объятия Гассем поднял ее на вытянутых руках, его массивные руки и плечи совсем не напрягались. Лерису обволакивала тонкая белая ткань, лишь руки и ступни были видны. Ее необыкновенно прелестное лицо затеняла большая шляпа из плетеной соломки.

— Что это значит, маленькая королева? Ты решила приобщиться к цивилизации и носить одежды, как на материке?

Она шлепнула его.

— Ты представляешь себе, что это солнце делает с моей кожей? Если я буду ходить, одетая, как обычно, я стану походить на вяленое мясо. Тебе лучше тоже переодеться.

Гассем снова усадил ее в седло и они направились к большой палатке.

— Я попыталась заставить моих мальчиков укрыться от солнца, но они думают, это немужественно.

— Так и есть, — сказал Гассем.

— Взгляни на них! — воскликнула она.

Телохранители Лерисы толпой стояли у палатки, улыбаясь королевской чете. Это были младшие воины-шессины, их статус младших легко определялся по прическам — сотни тонких косичек, собранных вместе у основания шеи и спадающих на спину. Они не имели права расплести косички или постричь волосы, пока не станут старшими воинами, достигнув двадцатипятилетия. Теперь Гассем видел, что сделало солнце пустыни. Они были одеты только в короткие набедренные повязки, и их кожа естественного бронзового цвета стала темно-коричневой, а волосы у некоторых побелели.

Гассем рассмеялся.

— Они посветлеют, когда вернутся в более подходящий климат. — Он поманил одного, юношу лет шестнадцати. — Ты, подойди сюда.

Юноша подбежал. Как все шессины, он был полноват, но грациозен. Шессины были так похожи друг на друга, что его и остальных юношей его возраста можно было принять за братьев.

— Да, мой король?

— Вы хорошо заботились о своей королеве? — спросил Гассем, изображая суровость.

— Мы охраняли ее, как самую великую драгоценность. Но здесь нет никого, от кого следует охранять королеву. Она могла бы управиться со всеми рабами одна, вооруженная маленьким хлыстом.

Гассем снова рассмеялся.

— Ну, никогда не знаешь, что может появиться с севера. А что ты и твои собратья думаете об этом месте?

— Мы его ненавидим, — честно признался юноша. — Здесь воняет, нет никаких животных, кроме стервятников, нет битв, а солнце такое ужасное, что можно обжечься, просто прикоснувшись к металлу на копье.

— Не отчаивайся. Нас ждут лучшие времена. А эту обязанность выполнить необходимо прямо сейчас, и я больше никому не могу ее доверить. Управлять этим процессом должна моя жена, а единственные воины, могущие находиться здесь — мои островитяне, и только шессины могут охранять королеву. Иди, присоединяйся к своим собратьям. — Юноша вернулся к обожженной солнцем группе, и Гассем видел, как переполняла их гордость, пока он повторял им слова короля.

— Никто не справляется с воинами лучше, чем ты, любовь моя, — сказала Лериса. — Пойдем, передохни немного в палатке. Потом я хочу показать тебе нашу работу. Ты не поверишь своим глазам.

— Превосходно! — Он соскользнул с седла, по-прежнему держа Лерису в объятиях. Страж перехватил поводья, и Гассем обратился к остальным.

— Идите, можете передохнуть. Некоторое время вы мне не понадобитесь.

Все разъехались в разные стороны, Гассем и Лериса вошли в палатку.

Оказавшись под крышей, королева швырнула шляпу девушке-рабыне, а вторая рабыня стянула с нее легкое платье. Оставшись только в легкой набедренной повязке, королева могла сойти за двадцатилетнюю девушку, хотя и была вдвое старше.

Только знавший ее всю жизнь Гассем мог заметить почти невидимые морщинки в углах рта и глаз, и несколько седых нитей в массе светлых, как серебро, волос. Но королева ужасно раздражалась при виде этих незначительных признаков возраста. Во всем остальном деятельная жизнь здесь, в пустыне, помогала ей оставаться такой же подтянутой и гибкой, как юный воин.