- Я пойду за тобой, - сорвал его со строчки Рокос. Когда Индарс поднял голову, повторил, не менее жестко: - Я пойду за тобой, отец!

Точку Индарс поставил. И – росчерк, подписавшись своим полным именем. Его Императорское Величество Индарс из рода Сазер… По имени отца. Как Радормир напишет, принимая власть после него. Из рода Индарса…

Преемственность! Для его мира она была залогом выживания.

Рывком поднявшись – был спокоен, но тело потребовало движения, сделав его резким, неоднозначным, вышел из-за стола:

- Ты останешься с братом и матерью! Я должен быть уверен…

- Не спорь с ним, - Радормир, поддерживая решение, подошел к Рокосу, встал рядом…

Сердце дернулось. Не сожалением – радостью. В его жизни были ошибки, но эту он не совершил, воспитав так, как должен был. Сильными. Мужественными. Помнящими родную кровь…

- Нет, - Рокос руку брата со своего плеча не сбросил, но головой качнул. – Одного я его не отпущу.

- А о матери ты подумал?! – Индарс чуть повысил голос.

Гордости за сына это не отменяло.

- Он за ней присмотрит, - кивнул тот на Радормира.

Путь в этот мир им открыли разные женщины, но оба получились в него. С его твердостью, пониманием долга, верностью данным клятвам и осознанием собственной ответственности.

И не важно, что для одного это будут миллиарды жизней, а для другого – была всего лишь одна.

- По должности вам положен заместитель, - смягчая ситуацию, подал голос сидевший в углу Шаевский. - К тому же, это может быть подозрительно, - добавил он, так и не открыв глаза. Лишь шевельнулся в кресле, ища более удобного положения. – Рокос всегда был с вами…

- Вы умеете находить аргументы, господин подполковник, - вступил в разговор присутствовавший здесь же Йорг. Стоял у окна, глядя сначала в подступавшую к самым стенам дворца ночь, теперь… нет, не в утро, в пытавшееся застигнуть их врасплох будущее.

- Меня этому учили, - отозвался Шаевский, давая возможность скрестившимся взглядам закончить безмолвный разговор.

И ведь не видел – действительно дремал, используя для отдыха необходимость находиться здесь, а не в собственном кабинете, но ощущение, что нужно послужить фоном, присутствовало.

- Хорошо! – Индарс не уступил – признал, что в этом варианте имелись свои преимущества. – Я могу рассчитывать…

- Отец, - перебил его Радормир. – Я помню свой долг!

Грань должна была подступить. Выставить линию, переступив через которую все станет иначе, но даже эти слова ею не стали.

Я помню свой долг…

Слова прозвучали, но не изменили. Не дернулось, не впечаталось в осознание, не поставило перед фактом, что теперь уже все…

- Оставьте нас одних, - вместо продолжения приказал Индарс.

Кивнул обернувшемуся Йоргу – им так многое нужно было сказать друг другу, но… Перевел взгляд на поднявшегося Шаевского. Хотел спросить… Впрочем, теперь это тоже было не важно. Главное, что жена Рамкира согласилась покинуть империю и вернуться на Землю. Не гарантия – в Союзе имелись свои проблемы, но шансы сохранить жизнь и свою, и ребенка, там были выше.

Йорг и Шаевский вышли вместе, Рокос уже за ними. Плотно прикрыл дверь, оставив их с Радормиром.

Два императора…

В этой реальности случались и такие казусы…

- Напутствий не будет, - Индарс спустился с возвышения, на котором стоял стол, но следующего шага не сделал.

Когда наступала ночь, казалось, что время идет слишком медленно. Теперь…

- Напутствий не будет, - повторил он, но не для сына – для себя. – Ты – император Старх’Эй. Ты – настоящее и будущее империи. Ты…

- Отец… - Радормир перебил, подошел ближе.

Рост ни один в один, но разница настолько незначительна, что можно ставить знак равенства. Схожее телосложение – вбитая в тело мощь, способность брать на себя то, что другим не по силам. Да и внешне… старше - моложе. Черты лица, взгляд, то, как укладывали волосы…

- На тебе мой долг. Я поклялся…

- Я принимаю его, - спокойно, уверенно, произнес Радормир. – Эти дети – мои дети. Не по крови, по совести. Эта женщина – под моей защитой. Не по твоему приказу, по моей воле.

- Да будет так, - Индарс на миг закрыл глаза.

У него еще была возможность передумать…

- Это время будет тяжелым, - твердо посмотрел он на сына. – Иногда будет подступать. До тошноты. До воя. До отчаяния. Только упасть, признав свою слабость…

Пауза была короткой, лишь вспомнить, за миг пролистав всю жизнь.

Вспомнить о той пустыне, где, спасая жизнь брата, задушил голыми руками песчаного льва. О погребальном костре, пепел с которого был пеплом его отца. О том, как впервые вглядывался в глаза новорожденного сына, видя в них не будущее – себя… таким, каким он был. Не императором – мужчиной, мужем, человеком…

Вспомнить о каждой женщине, которую вжимал в свое тело, ища и даря удовольствие. О каждом из множества детей. И о тех… двоих, которым лишь предстояло когда-нибудь родиться. И не важно, что не его кровь будет течь в их жилах. Главное…

О друзьях… Немногих, но тех, когда можно обходиться без лишних слов.

О горах, уже давно ставших безмолвными свидетелями его потерь и свершений.

О небе… О небе и крыльях, однажды отданных другим.

О так и не законченном хатче…

И о ней…

Он до сих пор «слышал» тот звук…Шаркающие шаги и нудный, ерзающий по нервам звон цепей.

Шарк… дзинь…

Шарк… дзинь…

Шарк… дзинь…

У него еще была возможность передумать, но он знал, что не сделает этого.

Не ради себя - ради сына и… Таши, которым нужна была эта свобода. Свобода от него!

- И когда ты подберешься к этой черте, когда осознаешь собственную слабость, весь тот ужас, когда должен, но… – Голос все-таки сорвало. На миг… - Ты подойдешь к зеркалу и посмотришь не в чужие, в свои глаза. И увидишь в них силу и мужество. Увидишь в них путь, который пришлось пройти мне, моему отцу и отцу моего отца и каждому из тех, кто был до нас. Ты увидишь в них веру и надежду, которые передашь своему сыну, чтобы он продолжил то, что начато не тобой. И ты не отступишь, ты будешь биться до конца. Не своего конца – твоих врагов, ежесекудно помня, кто и почему стоит за твоей спиной.

- Я сделаю это… отец! – твердо произнес Радормир, принимая сказанное.

Не клятвой…

Словом, по которому ему предстояло жить…

Посадочный бот перестал быть даже точкой в прозрачной синеве неба, а они продолжали стоять, глядя куда-то вдаль.

Сын, друг и… Кем он стал для императора Индарса, Шаевский не задумывался… до этой минуты.

Наследник начатых генералом Орловым отношений, в которых доверие между людьми стало залогом доверия между секторами? Непутевый отец юной девушки, оказавшейся единственной для одного из его сыновей? Невольный ученик? Соратник по делу, которое рано или поздно, но назовут великим? Просто человек, оказавшийся в нужное время в нужном месте?

Имело ли это значение? Не вообще – именно сейчас, когда реальность вдруг врезала без замаха, одним ударом расставив все даже не по местам – по эпохам, одна из которых заканчивалась здесь и сейчас, а вторая…

- За императора Индарса! – добавив остроты моменту, Йорг достал фляжку. Сделав глоток, поморщился, протянул Радормиру.

- За императора Индарса, - повторил тот. Кашля не сдержал – спирт был ядреным, на глазах выступили слезы…

Этим было можно! Не потеря, но…

- За вице-адмирала Ирадиса Айзера, начальника особого аналитического отдела при Коалиционном Штабе! – четко, жестко, произнес Шаевский.

Глотнув на выдохе, вытер рукавом глаза, признавая за собой право… не на слабость, на… человечность. На щемящую боль. На звенящую тоску. На…

- Он оставил ящик шаре. Просил передать лидер-капитану, - сбил его с мысли Радормир. – Не хотелось бы действовать напрямик…

- Без проблем, - возвращая фляжку, кивнул Шаевский. И тут же поправился: - Прошу меня простить, господин…

- Остынь, подполковник, - довольно грубо оборвал его Радормир. Закинул голову назад… - Тихо-то как…