Его глаза впились в простую рукоять оружия, он покачал головой, не отказываясь, а просто не в силах поверить в происходящее. Но его остановила рука, опустившаяся ему на плечо. Повернув голову, Вейжон увидел Базела.

– Ничего, мало кто чувствует себя достойным такой чести, – улыбнулся градани.

– Да, это так, – подтвердил Томанак. – И чем более человек достоин, тем меньше в нем самоуверенности. Но ты достоин, Вейжон. Станешь ли ты служить мне?

– Стану, – прошептал рыцарь и положил руку на Меч Томанака.

Голубой свет залил его пальцы, когда он коснулся оружия, отблески пробежали по его руке и окружили голову ореолом света. То же голубое свечение окутало Базела и Кериту, протянулось от избранника к избраннику, а потом и к их божеству. Голос Томанака эхом отдавался от стен зала Бахнака.

– Вейжон Алмерас, клянешься ли мне в верности?

– Клянусь! – Голос Вейжона походил на слабый отзвук голоса бога, но в нем больше не было сомнений и колебаний.

– Будешь ли ты чтить и соблюдать мой Кодекс? Станешь ли служить силам Света, посвятишь ли свое сердце и разум борьбе против Тьмы, вплоть до самой смерти?

– Да.

– Клянешься ли моим Мечом и твоим собственным принимать участие в нуждающихся, судить по справедливости, быть верным тому, кому будешь служить, карать прислужников Тьмы?

– Клянусь.

– Я принимаю твою клятву, Вейжон Алмерас, и приказываю тебе взять твой меч. Носи его с честью в деле, к которому ты призван.

На миг все затихло, словно само время прекратило свой ход. Базел помнил такое же мгновение, когда он сам приносил клятву ветреной ночью в Корабельном лесу. Но вот Томанак убрал в ножны свой меч, а Вейжон замигал, будто человек, очнувшийся ото сна. Он глубоко вздохнул и улыбнулся богу. Керита шагнула к рыцарю, протягивая данный ей Томанаком меч. Он принял оружие, и тогда Базел заметил в юноше ту же искру, которую сразу ощутил в Керите, отблеск присутствия Томанака, пылающий в сердце нового избранника. Он обнял Вейжона, а Томанак улыбнулся им всем.

– Замечательно, – произнес он, и избранники снова подняли на него глаза. Он покачал головой. – Нечасто мой новый избранник приносит клятву в обществе хотя бы еще одного поборника, а здесь их было сразу двое. Вы, все трое, – обратился он к ним, – наверное, самая упрямая троица смертных, которая встречалась мне за последнюю тысячу лет. Если ты, Базел, думаешь, будто тебе было нелегко с Вейжоном, найди госпожу Шервину и спроси, что ей пришлось пережить с Керри!

– Ну нет, я была не такой упрямой, как они, милорд! – запротестовала Керита. – Разве нет?

– Ты была еще упрямее, – заверил ее Томанак. – Гораздо упрямее. Но так обычно и бывает с самыми лучшими.

– Правда? – переспросил Базел.

– Конечно. Именно поэтому я уверен, что найду немало достойных избранников среди твоего народа. И Томанак исчез.

Брандарк Брандарксон сидел, откинувшись на спинку старой деревянной скамьи и, отхлебывая пиво из кружки, наслаждался первым за последнюю неделю солнечным днем. Ему были знакомы промозглость и холодные дожди северной весны, но это не означало, что они ему нравятся. Сейчас он потягивал ароматное холодное пиво, с удовольствием греясь на солнце. Скамья стояла у стены, окружавшей тренировочную арену крепости, которую князь Бахнак построил для рыцарей нового дома Ордена Томанака. Угол стены, защищавший Брандарка от ветра, все еще по-зимнему пронзительного, давал Кровавому Мечу возможность спокойно радоваться теплу и первым робким цветочкам, проглядывавшим в прошлогодней грязной траве. Его балалайка лежала рядом, на листах бумаги, где он набрасывал стихи.

Брандарк сделал очередной длинный глоток. Он упивался теплом и солнцем, но его радость была несколько омрачена – то же самое солнце уже почти растопило снежные заносы на дорогах. Короткий период, подходящий для проведения военной кампании, должен был вот-вот наступить – он наступит, когда подсохнет грязь и появится новая зелень. Наблюдая за тренировками новых рыцарей Ордена Томанака, он физически ощущал ход времени – словно в мозгу у него был заведен секундомер.

Сейчас рыцарей в доме Харграма стало больше. От желающих не было отбою. Большинство из них были Конокрадами, но периодически приходили и Кровавые Мечи: они начали вступать в Орден после сцены, разыгравшейся в зале Бахнака. Весть о явлении самого Томанака распространилась со скоростью лесного пожара. Реакция была невероятна, особенно для градани. Их вековое недоверие ко всем богам должно было заставить их отреагировать, как это некогда сделал Чавак: с подозрением и сомнением. Но этого не произошло, и даже Чернаж был вынужден одобрить создание нового дома. Он этого не хотел. Когда он произносил речь, в каждом его слове сквозило неодобрение. Но у него не осталось выбора. После того как Орден защитил его собственное государство от влияния Темных Богов, Чернаж мог лишь предоставить свободу действия всем воинам, которые желали присоединиться к Ордену. А главное – после того, как Базел поделился со всеми тем, что он знал о раже.

Сейчас на арене, хлюпая ногами по мокрой земле и грохая деревянными учебными мечами, тренировались более восьмидесяти воинов. Даже туда, где сидел Брандарк, изредка доносились сдавленные проклятия, когда удар пробивал учебный доспех. Вейжон демонстрировал двум-трем молодым воинам прием, которого они ни разу не видели раньше. Несмотря на мрачные мысли о приближающейся войне, Брандарк не мог не усмехнуться, заметив, с каким вниманием слушает Вейжона молодежь. Удивительно, хмуро подумал Кровавый Меч, как мгновенно возрастает уважение к человеку, которого бог объявляет своим избранником.

Кто-то приближался к его укромному углу, и Брандарк повернул голову. Он с улыбкой поднялся и взмахнул кружкой, приветствуя Марглиту.

– Доброе утро, госпожа, – произнес он, и она улыбнулась в ответ.

– И тебе доброго утра, лорд Брандарк. – Она ответила на его поклон легким реверансом. – А теперь лучше сядь на место, пока я тебе не помогла, – потребовала она.

Кровавый Меч засмеялся.

– Вы, Конокрады, такие… непосредственные, – сказал он, жестом предлагая ей сесть рядом с ним. Марглита, в свою очередь, рассмеялась.

– Да, мы такие, – согласилась она.

Улыбка исчезла с ее лица, когда она взглянула на тренировочную арену. Ее сестра Шарках тоже была здесь, занималась в паре с Керитой. Марглита смотрела на них с беспокойством. Керита не обучала Шарках своему стилю боя. В отличие от Марглиты, которая была, по меркам Конокрадов, маленькой и хрупкой, Шарках пошла в отца. В ней было около семи футов роста, она была тонкой и стройной, но сильной и чрезвычайно подвижной. Керита обучала ее владеть учебным мечом, и успехи Шарках были столь поразительны, что Марглита была уверена – сестра наверняка еще раньше уговорила кого-то из братьев, скорее всего Танхара, давать ей уроки без ведома отца. Керита пока что не шла дальше основных движений, чтобы научить девушку использовать нужные мышцы, и Шарках пока что делала все довольно неуклюже. Но не так неуклюже, как ее братья, когда они официально проходили тот же этап обучения, а ее рвение почти пугало.

– Беспокоишься, Марглита? – мягко спросил Брандарк.

Она посмотрела на него настороженно, но расслабилась, уловив в его глазах сочувствие.

– Да. Не подумай, я ничего не имею против. На самом деле я уже два года твержу отцу, что лучше разрешить ей учиться, чем она будет делать это тайком сама.

Просто она слишком… целеустремленная. Последние ночи мне снится, как она сбегает, не выучившись как следует, и делает какую-то глупость в самом начале войны.

– Не напоминает ли она тебе младшего брата? – пробормотал Брандарк. Марглита засмеялась:

– Пожалуй. Если бы ты знал его так же долго, как я, ты бы тоже был уверен – Базел Бахнаксон ни разу в жизни не смотрел, куда прыгает!

– Ну, тут я, пожалуй, с тобой не соглашусь. Это не совсем так, – серьезно возразил Брандарк, и Марглита удивленно подняла брови. – Он не слишком осмотрительный человек, твой брат, но я не назвал бы его бездумным. Просто он слишком хорошо себя знает. Свою природу… – Кровавый Меч нахмурился, пытаясь найти подходящие слова. – Это не значит, что он не думает о возможных последствиях своих действий, Марглита. Но он принимает эти последствия, какими бы они ни были, если чувство долга подсказывает ему, что он обязан совершить поступок. – Он покачал головой. – Базел, наверное, самый прямой человек из всех, кого я знаю, но еще он и самый упрямый. Это как с ражем. Томанак велел ему сказать об этом всем градани, и будь я проклят, если он не выполнил задания, прямо перед большой войной! – Брандарк снова покачал головой, глядя на своих товарищей, сражающихся на поле. – Мне почему-то кажется, что твой отец предпочел бы пока не сообщать эту новость Чернажу и его людям. Он подождал бы окончания войны.