Я был раздражен. С одной стороны, мне ни разу не удалось завершить фразу до конца, и, с другой стороны, она явно читала заметку о том, что Вульфа наняли расследовать дело Орчарда, мое имя там упоминалось и было написано правильно. В общем, я надавил на нее.

– Кажется, вы не понимаете, что вы сделали, миссис Майклз. Вы…

– А в чем дело? Что я такого сделала?

– Вы приземлились точно посредине дела об убийстве. Мистер Вульф и полиция в той или иной степени сотрудничают в расследовании этого дела.

Мистер Вульф хотел бы встретиться с вами по поводу, изложенному в объявлении, не завтра и не на следующей неделе, а незамедлительно. Я думаю, вам надо повидаться с ним. Если вы хотите избежать встречи, потому что сожалеете, что послали эту записку, он будет вынужден посоветоваться с полицией, и что тогда? Тогда вас…

– Я не сказала, что жалею о том, что послала записку.

– Нет. Но то, как вы…

– Я буду у мистера Вульфа к шести часам.

– Хорошо. Надо ли мне…

Мне уже следовало во всем разобраться и не давать ей возможности снова прервать меня. Она сказала, что вполне способна доставить себя самостоятельно, во что я вполне поверил.

В ее внешности не было ничего из ряда вон выходящего. Норковая шубка, которую она сняла и повесила на спинку стула, и темно-красное шерстяное платье, сами по себе были хороши, но их хозяйка не сочеталась с собственной одеждой. Ее было слишком много, и она была слишком непропорционально сложена. Ее лицо настолько расплылось, что нельзя было сказать, есть ли под кожей кости. По лицу шли глубокие складки. Мне она не понравилась. По выражению лица Вульфа я понял, что и ему тоже. Глядя на нее, можно было поклясться, что ей никто не нравится, Вульф пошуршал бледно-голубой бумажкой, еще раз взглянул на нее и посмотрел на миссис Майклз.

– Вы пишете здесь, мадам, что можете мне кое-что сообщить. Ваша осторожность понятна и даже похвальна. Прежде чем принять решение, вы хотели выяснить, кто поместил объявление. Теперь вы это знаете. Нет никакой необходимости…

– Этот человек запугивал меня, – перебила она. – Таким способом нельзя заставить меня заговорить – если у меня есть что сказать.

– Я согласен. Мистер Гудвин посвоевольничал. Арчи, забери назад свои угрозы.

Я постарался улыбнуться ей, как мужчина улыбается женщине.

– Беру свои слова назад, миссис Майклз. Мне так хотелось…

– Если я что либо скажу вам, – сказала она Вульфу, не обращая на меня внимания, – то лишь потому, что я этого хочу, и прошу не разглашать эту информацию. Что бы вы ни сделали, я ничего не смогу возразить, но вы дадите мне честное слово, что мое имя не будет упоминаться никогда. Никто не должен узнать, что я написала вам, приехала к вам и вообще имею к этому делу какое-либо отношение.

Вульф покачал головой.

– Мадам, и я не собираюсь вести себя с вами как с дурочкой. Не исключено, что вам даже придется выступить в качестве свидетельницы на суде. Ничего не могу сказать определенного, потому что не знаю, что вы собираетесь рассказать. Каким образом?

– Ладно. – Она сдалась. – Вижу, что сделала ошибку. Я должна быть дома к семи часам. Вот что я собиралась вам рассказать: человек, которого я знаю, был подписчиком «Чего ожидать», который издавала эта Бьюла Пул. Я отчетливо помню, что два или три месяца назад видела то ли в его квартире, то ли в офисе небольшую их стопку. Я пыталась вспомнить, где это было, но не могу этого сделать. Я написала вам, потому что подумала, что вы поможете мне все вспомнить. Я очень хочу это сделать, но боюсь, что ничего не получится.

– Вот как! Вульф выглядел таким же опечаленным, как и она. – Как я уже сказал, вы не глупы. Наверное, вы готовы держаться этой версии при любых обстоя…

– Даже если мистер Гудвин снова позволит себе самоуправство и возобновит свои угрозы?

– Да, – презрительно сказала она.

– Все это не очень убедительно, миссис Майклз. Странно, что вы решили ответить на объявление и прийти сюда…

– Я не боюсь выглядеть странной.

– Тогда у меня нет другого выхода. – Вульф сжал губы. Затем он снова открыл рот. – Принимаю ваше условие. Я и мистер Гудвин, который является моим сотрудником, не раскроем источника нашей информации и сделаем все от нас зависящее, чтобы никто об этом не узнал. Если же это выяснится, то против нашей воли и вопреки принятым нами мерам. Мы не можем ничего гарантировать, мы можем только пообещать.

Ее глаза сузились.

– Поклянитесь честью.

– Господи, зачем эта старомодная поношенная клятва? Ну ладно. Клянусь честью. Арчи?

– Клянусь честью, – мрачно сказал я.

Ее голова странно дернулась, и она сразу напомнила мне толстощекую сову, которую я видел в зоопарке, готовую броситься на мышь.

– Мой муж, – сказала она, – был подписчиком этого издания в течение восьми месяцев.

Если сова бросалась на мышь, потому что была голодна, это женщина бросилась для того, чтобы причинить боль. Это было понятно по ее голосу, который слегка изменился, когда она произнесла слово «муж».

– Уж если речь зашла о странностях, то это действительно странно, – продолжила она. – Он не питает ни малейшего интереса к политике, промышленности, бирже и так далее. Он преуспевающий врач и думает только о своей работе и о своих пациентах, особенно пациентках. Зачем ему журнал «Чего ожидать»? Почему неделю за неделей, месяц за месяцем он платил этой Бьюле Пул? У меня есть собственные средству, и первые годы после женитьбы мы жили на мои доходы. Но затем он пошел в гору, и теперь мои деньги ему больше не нужны. И он мне…

Она внезапно остановилась. Видимо, привыкла настолько укоренилась в ней, что иногда она перебивала сама себя. Она повернулась, чтобы взять пальто.

– Прошу прощения, – грубо сказал Вульф, – я дал вам честное слово и хотел бы получить некоторые детали. Что ваш муж…

– Вы! – резко сказала она. – Я не собираюсь отвечать на разные глупые вопросы. Детали не имеют значения. Я сказала вам то, что вы хотели знать, и единственное, на что я надеюсь…

Она начала надевать пальто, и я подошел помочь ей.

– Да, мадам, на что вы надеетесь? спросил Вульф.

Она посмотрело ему прямо в глаза.

– Надеюсь, что у вас есть немного мозгов. По вашему виду этого не скажешь.

Она повернулась и направилась в холл, и я последовал за ней. В течение многих лет я открывал входную дверь, чтобы выпустить самых разных людей, среди которых были воры, убийцы, мошенники, обманщики, но никогда эта процедура не доставляла мне большего удовольствия, чем в этот раз.

Вдобавок ко всему, помогая ей надеть пальто, я заметил, что у нее немытая шея.

Для нос не было новостью, что ее муж – преуспевающий доктор. За время между моим возвращением в кабинет Вульфа и ее появлением я успел посмотреть телефонную книгу, где он значился как доктор медицины. В телефонной книге был адрес его приемной, расположенной на одной из Шестидесятых улиц рядом с Парк-авеню. Я успел позвонить также доктору Вольмеру, который никогда не встречал его, но сообщил, что его репутация не оставляла желать лучшего. У него была хорошая практика в высших кругах, а по специальности он был гинекологом.

Вернувшись в кабинет, я заметил Вульфу:

– Я опять наблюдаю в себе эффект маятника. До сих пор я склонялся к мысли, что мне нужна женщина невысокого роста, но всемогущий боже!

Вульф кивнул и слегка передернулся.

– Да. Однако мы не можем утверждать, что это знакомство было бесплодным. Без сомнения, она дала нам информацию, не могла же она все это придумать. – Он посмотрел на часы. – Она сказала, что должна быть дома к семи, значит, он вполне может быть на работе. Попытайся.

Я отыскал номер и позвонил. Снявшая трубку женщина была полна решимости защитить своего шефа от разговора с незнакомцем, но в конце концов я добился своего. Вульф взял трубку.

– Доктор Майклз? С вами говорит Ниро Вульф, частный детектив. Да, сэр, насколько я знаю, существует только один человек с таким именем. Я в небольшом затруднении и хотел бы, чтобы вы мне помогли.