У меня было чувство, что я парю в воздухе. Мы с Рейчел и Ли танцевали, пол мигал желтыми, красными, синими огнями, но спустя какое-то время я окончательно выдохлась.

— Ты много выпила, дорогая? — заквохтала Рейчел.

Я передернула плечами. Пиво, разбавленное соком вино, два «белых русских» — все это я опрокинула быстро, потому что по вкусу напитки казались безобидными, как шоколадное молоко. Рейчел покачала головой и посоветовала выпить большой стакан воды. Сидя на покрытом искусственной шкурой зебры высоком стуле, я жадно глотала «Эвиан» и смотрела, как бармены жонглируют бутылками.

Просидев там с полчаса, в другом конце бара я заметила Блейка. В необычной для него одежде — темном пиджаке и рубашке с несколькими расстегнутыми пуговицами — он напоминал Дэла. С ним сидели две девушки, обе гораздо привлекательнее меня. Я осмотрелась вокруг: в клубе было так много хорошеньких девушек. Облепили все тут, как муравьи леденец. Зачем Блейку я, если он может выбрать любую?

От этой мысли я впала в тоску. Смотрела на него, а он меня не замечал. Спустя несколько минут он поднялся, а я крадучись пошла за ним и стала поджидать его у мужского туалета, думая, что это мой шанс и его нельзя упустить.

Выйдя, он прошел мимо и не повернул головы, пока я его не окликнула.

— Ари? — удивленно прищурился он, словно не узнал меня в хеллоуинском костюме.

Он смотрел сверху вниз, и мое сердце гулко стучало.

— Привет, — улыбнулась я.

— Что это? — спросил он, пристально изучая мою одежду и каблуки.

— Не знаю, — ответила я, кокетливо подняв голое плечико. — Тебе не нравится?

— Не знаю, — отмахнулся он.

Я хотела поговорить с ним, но не придумала, что именно сказать. Вокруг гремела музыка, так что мне трудно было расслышать даже собственные мысли, и я кивнула в сторону мужского туалета. В совершенно пустом помещении мы закрылись в кабинке.

Я оперлась спиной о перегородку, Блейк стоял напротив, прислонившись к стене.

— Ты пьяна, да? — спросил он. — Я чувствую запах.

Пожав плечами, я вновь попыталась кокетничать:

— Возможно, немного.

— Ты ведь не пьешь. — Он перевел взгляд с моих туфель на прическу. — Это не ты.

— Отлично. Не хочу быть собой.

Я опустила глаза на плитку под ногами — керамическую, дорогую. Дэл, судя по всему, немало потратил на отделку туалета, но всем на это плевать: стены были исписаны, а туалетную бумагу кидали прямо на пол.

— Вообще-то я думала, тебе понравится мой прикид. Такую одежду носит Саммер. Вы с ней теперь дружите, насколько я слышала.

Он вздохнул:

— Мне нет дела до Саммер.

— Тогда зачем ты спишь с ней? Я считала тебя джентльменом. Думала, ты не спишь с девушками, до которых тебе нет дела. Ты ведь говорил, так нельзя.

— Не надо об этом. Она была ошибкой, — сказал он.

Однако я жаждала совсем не этого и продолжала хранить молчание, пока он вновь не заговорил:

— Я скучаю, Ари. Постоянно думаю о тебе.

— Врешь ты все. Я больше тебе не нужна.

— Ты очень мне нужна. В этом вся проблема.

Как раз тут никакой проблемы не было. Это просто не могло быть проблемой. Меня вдруг переполнила надежда, я все ему простила и бросилась в его объятия. Он поцеловал меня, и я поцеловала его в ответ.

Скрипнула входная дверь, затем потекла вода и послышались приглушенные голоса — какие-то мужчины говорили о деньгах. Похоже, я невольно стала свидетелем продажи наркотиков, но меня это не волновало. Как и грязная кабинка, и стоящий рядом унитаз. Единственно важным было то, что мы с Блейком целуемся.

Знакомый запах, вкус, ощущение его языка на моей коже — все это успокаивало. Его рука скользнула вниз по моему бюстье, я закинула одну ногу ему на пояс, но он вдруг сказал:

— Мы не можем. У меня с собой нет ничего.

Я знала, что он имеет в виду защиту, и в моей голове пронеслась безумная, отчаянная мысль. На память пришли слова Эвелин о том, что Патрик любил ее сильнее, когда она носила детей. «Парней беременность сводит с ума». Я протянула руку вниз и потрогала его через брюки.

— Прекрати, — сказал он. — Нельзя.

Я опустилась на колени и расстегнула его ремень.

— Хотя бы это можно?

Голос был чужим, словно я — какая-то другая девушка в убогой одежде, которая соблазняет мужчин, вставая перед ними на колени. Блейк схватил меня за руки и оттолкнул.

— Не надо, Ари.

— Почему? Я хочу.

— Прекрати! — повторил он, на этот раз резко.

Рывком он поставил меня на ноги, поправил сползший вниз топ. Я пыталась поцеловать его, но он не дал — я не понимала почему, ведь я ему нужна, и он постоянно думал обо мне. Поэтому я все лезла к нему, пока он не схватил меня за запястья.

— Посмотри, до чего ты дошла, Ари. Это не ты! Ты же приличная девушка.

— Не хочу быть приличной девушкой, — заявила я, нащупывая рукой его пах.

Он отстранился:

— Не говори так.

Что бы я ни делала, все было неправильно.

— А как мне говорить? Скажи, чего ты хочешь?!

Блейк снял пиджак и накинул мне на плечи.

— Хочу, чтобы ты уехала домой, — сказал он. — Пиджак оставь у себя. И не одевайся так больше. Люди не поймут.

Я заплакала. Сначала потихоньку, но скоро уже рыдала в голос. Я обвиняла Блейка в том, что не могу ни о чем думать, что мне нет теперь дела до школы и всего вокруг, я никогда никого не полюблю, и мне больше не хочется жить.

— Замолчи, — попросил он. — Я такого не заслуживаю.

А мне так не казалось, я повторяла эти слова вновь и вновь, и в конце концов он влепил мне пощечину. Так выводят из обморока или истерики.

— Прости, — сказал он. — Успокойся, пожалуйста. Не могу видеть тебя в таком состоянии.

Он не может видеть меня в таком состоянии? Не по его ли вине я так себя веду? Щеку жгло, и внезапно я почувствовала приступ ярости. Шмыгая носом, я пыталась собраться с мыслями.

— Ты в курсе, что Саммер украла браслет твоей кузины? — Я вытерла глаза и стояла перед ним, тяжело дыша и уперев руки в бока. — Она прятала его у себя несколько месяцев, хотя знала, что вещь принадлежит Ли. А если захочешь узнать, почему от тебя ушла Джессика, спроси своего отца. Ведь это он ее заставил бросить тебя. Подкупил. Наверное, и шантажировать тоже пытался. По крайней мере со мной он поступил именно так, но я не уступила.

Меня переполняла гордость, которая моментально испарилась, когда я увидела взгляд Блейка. Похоже, он мне не поверил, в его глазах я была жалкой лгуньей. Это меня взбесило еще больше, я сорвала с шеи цепочку, бросила к его ногам и убежала в прокуренный зал.

Пять минут спустя я сидела на лестнице, ведущей в апартаменты Дэла, и плакала, закрыв лицо руками. Зачем я пришла в этот клуб? Зачем бросила кулон? Лучше бы мне вообще не родиться на этот свет.

Голова трещала, и музыка только усиливала боль. Перед выходом из дома у меня и мысли не было захватить таблетки от мигрени. Неподалеку звякнули ключи, и я отвернулась к перилам в надежде, что человек просто пройдет мимо.

Рядом прозвучал низкий голос:

— Что случилось?

Передо мной стоял Дэл.

— Ничего. У меня болит голова. Мне пора домой.

Он присел и дотронулся до моей руки ладонью — точно такой же, как у Блейка, только с перстнем на мизинце. И я снова расплакалась.

— Ведь ты плачешь не из-за моего братца? — спросил Дэл. — Он просто глупый мальчишка.

— Никакой он не глупый, — ответила я.

Дэл устроился рядом и смотрел, как слезы текли по моим щекам. Потом кончиками пальцев принялся массировать мне виски. Удивительно, но мне было очень приятно. А когда он обнял меня и я прильнула к его мускулистому плечу, пропахшей табаком шелковой рубашке, то стало еще лучше.

— Ничего, — утешал он. — Не плачь. Блейк тебя не заслуживает.

Тушь текла по моим щекам, я все рыдала, но рядом с Дэлом я не ощущала неловкости. Он обнял меня, как Патрик обнимал Эвелин, — я всегда мечтала о таких объятиях и надеялась, что Дэл не расцепит рук, потому что ничто другое не могло меня успокоить.