— Иван Иваныч, не мне тебя учить как воину на суше вести. Но ты ведешь себя как пацан не наигравшийся! Ты пойми, мне вы дороже любой мести кому бы то ни было. Тем более у тебя основано все, на словах одного папуаса. Вдруг он все же звиздел? БК у нас резиновый? Давай так. Освобождаешь парней, убеждаетесь в гарантированных путях отхода. И только потом можешь пошуметь, но помни, главное вернуться! Мне все равно мне тебя там не проконтролировать, потому даже пытаться не стану.

Меж тем "Макс Ульрих" приблизился к назначенной точке. Сейчас наступает ответственейший момент. Каждый судоводитель знает, одно дело открытое море и совершенно другое, маневры вблизи берега. Тут каждая команда должна быть взвешена и оправданна. Якорь надо отдавать на слабой инерции заднего хода, так он забирает лучше и якорь в смычках не запутается. Опять же, отходить надо тоже осторожно, рванешь сильно и цепи конец. Лишний реверс машине дашь, механики мозг сьедят, он им как серп по яйцам. Плюс контейнеровоз наш еще одновинтовой, не управляется он на заднем ходу, из-за наличия реактивного эффекта на руле. Перо его мешает. Поэтому, обычно управляют так — толкнуться парой оборотов винта и тут же остановив машину. Чтобы судно получило импульс движения назад, но реактивный эффект еще не начал проявляться. И таким образом, двигаясь по инерции, управляя включением носового подруливающего устройства вправо, или влево, направляют корму, куда надо. На двухвинтовых судах такого нет, там моменты винтов гасят друг друга и можно управлять на заднем ходу работой машин "враздрай." Ну я тоже не пацан! Мой подводный крейсер, из-за того что у него рулевое оперение находится почти в 10 метрах по носу от винтов, на заднем ходу тоже не управлялся, каждая перешвартовка добавляла седых волос на жопе. Перед походом готовишься — питательная вода на одном пирсе, кран для ракет на другом, а для торпед на третьем. В тылу базы, исправные, только линейные буксиры остались, ни одного "вертолета"! А у родной "черной жемчужины" подруливающих нет! Потому чуть оборотов перебрал, у тебя буксир взятый "на привязь" сложило вдоль борта. Все! Он уже неэффективен, он же только взад-вперед работает. Не то что "вертолет"! Тот в любую сторону, даже лагом может толкать. Плюс база у тебя не Вилючинск, где от пирса сразу полный ход и не раскантовываясь, на циркуляции, в море. А, например Гадюкино, где если буксир нос передавил то у тебя винты уже на осушке! Вот когда в мыле, по мостику мечешься, тогда поймешь, что маневренные особенности корабля на ять надо знать. Потому я внимательно следил за Стариком, когда он в портах швартовался, вот пригодилось.

Все готовы. Боцман со "стажерами" на шпиле работает. В месте постановки метров сорок должно быть. Ага, по рации доложили о готовности. Сейчас шпилем потравят якорь метров двадцать и на стопор. К месту стоянки подойдем с вытравленным, иначе при отдаче может его сорвать. Машины на малом, Стоп. На инерции докатимся до точки. Вот та скала должна быть на траверзе. Долго искал на картах хоть что приметное, лучше чем это не нашел. Еще чуть. Есть. Машине назад средний. Погасили инерцию вперед, сейчас тихонько пойдем назад. Машине стоп! Отдать правый якорь! Якорь на дне. На грунте одна смычка, две, три. Все хорош, якорь-цепь на стопор. Встали на якорь…

У нижней площадки забортного трапа покачивается шлюпка. Провожаем наших бойцов. Они, навьюченные как верблюды, тяжело спускаются по трапу. В шлюпке уже суетится третий механик, туда же пихают связанного негра. Обнимаемся с Калугиным Осталось напутственное слово.

— Иван Иванович, помните наш разговор? Не лезьте на рожон. Одна нога здесь другая там. Осторожней там, не доверяю я этой обезьяне. — Киваю я в сторону пленного. И вполголоса. — Ну и за Паулем тоже. Ну не пуха! Удачи вам!

— К черту! Удача нужна дебилам! Только успеха! — Проорал прапорщик, сбегая по трапу. — Все отваливаем!

Затарахтел движок. Шлюпка, уменьшаясь в размерах, пошла по направлению к берегу.

— Тащщ! Тащщ командир, проснитесь!

— А! Что?! — Я с трудом вырвался из объятий сна. Над кроватью стоял Забродин и тряс меня за плечо.

— Тащщ, Иван Иванович на связь вышел! Все в порядке у него!

— Что!? Да! Отлично! Сейчас иду.

Ох, как же меня сморило то? Не думал, что удастся заснуть. С момента отправки наших боевиков от волнения не мог на месте усидеть. Крайний сеанс связи с Калугиным был почти десять часов назад. Они дошли до точки, но у усадьбы связь уже не действовала, холмы закрывали. Иваныч отослал Федора в зону уверенного приема, обговорить отсутствие сеансов на время операции. Потому о том, что там происходило, могли только догадываться. Ой, чувствую, мутил наш прапор, не хотел советчиков на свою голову, неудобные приказы выслушивать. Да я бы и не лез бы! Ну да тем не менее, может это и к лучшему. Не будем на детали размениваться, сразу увидим картину в целом.

Чтоб себя занять, начал просматривать записи Гюнтера и документы на груз. Тот пытался выяснить, что же в итоге у нас осталось. Сейчас вопрос обретает новое звучание. Черт с ними, с исками от грузовладельцев, страховых фирм и тому подобным. Этим к счастью или сожалению, заниматься уже не придется. Груз отныне наша путевка в будущее, по крайней мере возможность, ее реализовать. Каковой процесс был вторым поводом для волнения. Как показала жизнь, много найдется личностей, узнав о нашем существовании, родят на эти контейнеры свои планы. Скорее всего, нас в них учтут, только как помеху. В голове клубились обрывки идей, сведений, аргументов. Но во что-то удобоваримое и реальное все это никак не хотело складываться. Один не осилю. Нужен мозговой штурм. А его отложим до возвращения Калугина. Решив так для себя, вернулся к Гюнтеровским каракулям. Покойник утверждал, что разобрался в грузе практически полностью. Он с боцманом все свободное время вскрывал и тормошил доступные контейнеры, просматривал внутренние укладочные листы. Это отлично. Только… В немецком я не силен. Поговорить еще могу, а вот читать! Да еще чужие заметки в блокноте! Задача не для слабонервных. После пары часов напряженного бдения перед монитором просматривал электронную ведомость, наскоро сварганенную Гюнтером, плюнул, решил продолжить изучение уже его рукописных записей в горизонтальном положении. Вот оно! Тут-то и подкрался Николай Николаевич. Мичмана, у нас в экипаже, так звали. Фамилия у него Сонник была.

Поднявшись с койки и поплескавшись в умывальнике, привел себя порядок. Не должны члены экипажа видеть, что кэп тоже человек. Если выходишь в люди, то мятым и неумытым быть не можешь. Не комильфо это нифига. Ладно, надо на мостик двигать. Что там, у Калугина за "отлично", а у остальных, плохо или хорошо? С этими мыслями я поднялся на ходовой На крыле мостика обращенном к берегу уже стоял стармех, высматривая что то в бинокль.

— Юричь. Ну что там!?

— Да ничего пока. На берегу тишь, ни движения. Иван десять минут назад связался. Передал что все отлично, пленных освободили. Подарков сказал, набрал. Ждать его часа через два.

— Ну, елки зеленые! Точно усадьбу прошерстил, не удержался, вояка чертов!

— Видимо так. — Согласился со мной механик. — Ничего подождем, узнаем, чего он там наворотил. Вызвав по связи боцмана, дал ему команду готовить шлюпку, забирать эту гоп компанию. Кивнув тот отправился на шлюпочную палубу. На мостике мы остались вдвоем с мехом. Некоторое время молча осматривали в бинокли берег. Молчание прервал Борис Юрьевич.

— Ну что мастер. Мысли у тебя появились, куда нам дальше наступать?

— Да есть конечно. Но только мысли, осознанного плана нет. Один с этим не справлюсь, стоит мозговой штурм провести, как в "Что? Где? Когда". Ничего лучше в голову не приходит, — я в сомнении развел руками.

— Ну ты выскажи, что надумал, может свои пять копеек вставлю.