Резко развернувшись, Мари выдергивает наушники из ушей и упирает руки в бедра.

— Чего тебе?

— Что ты делаешь?

— Гуляю…

Наши взгляды встречаются, и у меня скручивает живот. Ее густые светлые волосы собраны назад при помощи ленточки, а голубые глаза яростно сверкают.

Я причинил ей боль.

Потому что нравился ей.

И ей по-прежнему больно, потому что я все еще ей нравлюсь.

— Занимательный маршрут, — замечаю я.

Мари закатывает глаза.

— Ты купил дом буквально в квартале от моих родителей. Поверь, я сделала это не намерено, иначе бы остановилась и поздоровалась.

— Как долго ты собираешься наказывать меня? — спрашиваю я.

Вздыхая, она отводит взгляд, а затем стремительно возвращает его ко мне.

— Наказывать тебя?

— Завтра я возвращаюсь в город, — сообщаю я. — И прежде, чем это случится, мне бы хотелось провести с тобой немного времени. Нам нужно многое обсудить.

— Например, то, что ты мне солгал?

— Я бы хотел все объяснить.

— Нет, тебе просто нужен шанс оправдаться, — говорит она. — Как бы то ни было, я солгала тебе. А ты солгал мне. Наши отношения изначально были фальшивыми. А теперь все кончено.

— Ты все слишком упрощаешь.

— Разве? — усмехается Мари. Она водит ногой по изрытому бетонному тротуару, а затем качает головой и смотрит вдаль.

— Завтра я возвращаюсь в город. Вернусь через неделю. Кажется, тебе нужно немного времени, чтобы все обдумать. Побыть одной. Если передумаешь и захочешь поговорить, я буду здесь.

Она ничего не отвечает.

— Мари, даже если ты не хочешь этого признавать, между нами что-то произошло. Я это почувствовал. И я знаю, ты тоже это почувствовала, — говорю я, подходя ближе. — Если бы я не верил в это, то не стоял бы здесь и не боролся бы за это. Не боролся бы за нас.

— Как благородно с твоей стороны. — Она надевает наушники, услышав достаточно для того, чтобы уйти. — Пока, Хадсон.

Мари

— Покупай гласные! — кричит папа на телевизор, словно участники «Колеса Фортуны» могут его услышать. (Примеч. «Колесо Фортуны» — американская телевизионная игра, основными процессами которой является игра в «Виселицу» посредством одновременного вращения большого колеса. Российским аналогом этой игры является игра «Поле чудес»). — Нам нужны гласные. Давайте ребята.

— Нет, — говорит мама. — Нет, ему нужно назвать букву «Р». Почему еще никто не называл букву «Р»?

Участнику выпадает шестьсот долларов, и он называет букву «С», а ведущая проходит по сцене в блестящем золотом платье, раскрывая четыре буквы.

Я бы могла разгадать загадку уже сейчас, но не хочу портить веселье родителям. Они живут ради этого. У них даже имеется маленькая записная книжка, куда они записывают очки тому, кто разгадает загадку. Последнее, что я знаю, мама выигрывает у папы семь очков.

— Так, что же это может быть? — Мама подается вперед, словно приблизившись к экрану она сможет быстрее разгадать загадку.

Папа потирает свою щетинистую бороду, прищурив глаза.

Переключив внимание на телефон, я тихо фотографирую экран телевизора и отправляю сообщение Изабель с подписью:

Просто хотела показать тебе, что ты упускаешь.

Она мгновенно отвечает смайликом, который смеется и плачет одновременно, а затем экран становиться черным, и мой телефон начинает вибрировать от входящего вызова. Странный номер, раньше я его не видела. Он выглядит чужим, и я почти решаю не отвечать, но любопытство берет верх.

Выпрямившись, я прочищаю горло и нажимаю на зеленую кнопку.

— Алло?

На секунду в трубке воцаряется тишина, и я убираю ее подальше от уха, чтобы убедиться, что звонок начался.

— Алло? — спрашиваю я снова.

— Мари? — произносит мое имя мужской голос.

— Кто это? — Оба моих родителя смотрят прямо на меня, но я отмахиваюсь от них, давая понять, что всё в порядке. Поднявшись на ноги, я выхожу из гостиной и, доковыляв до своей комнаты, закрываю за собой дверь.

— Это Алек.

Резко останавливаюсь. До этого момента я совсем не думала о нем. Даже вычеркнула его из своих планов, решив сконцентрироваться на реальных ожиданиях, вместо того чтобы ждать чуда.

— Привет. — Сажусь на край кровати, подтянув колени к груди. Скоро я уже не смогу так сидеть.

— Как ты? — спрашивает он. — Как ты себя чувствуешь? Как малыш?

— Хорошо. — Я говорю медленно и осторожно, мучаясь любопытством. — Всё хорошо. Как… дела?

— Я в Гонконге, — отвечает он. — Только что проснулся. Прошлой ночью я почти не спал. Честно говоря, я плохо сплю с того самого момента, как прибыл сюда.

— О. Эм. Мне… жаль?

— С тех пор как ты рассказала мне о ребенке, я только об этом и думаю. — Я слышу, как он выдыхает. Его голос на мгновение приглушается, а затем слышится шорох простыней. Представляю, как он расхаживает по своему номеру на другом конце света. — Мне стыдно за свои слова, за то, что, ну, знаешь, попросил тебя сделать. Это бесчувственно. Я был в шоке. Конечно, это не оправдание, но все же я хотел бы, чтобы ты знала, что так или иначе я хочу быть рядом с тобой. В финансовом смысле или в каком-то еще. Уверен, нам есть над чем поработать. Над графиком. Над совместным воспитанием. И прочим. Даже не знаю. Мы решим все постепенно. Конечно, если ты согласна. Или, может, ты даже не хочешь, чтобы я принимал в этом участие?

— Алек. — Я прочищаю горло, чувствуя, как приподнимаются уголки моих губ. Никогда в жизни не чувствовала такого облегчения. — Я буду рада, если ты будешь принимать участие в жизни ребенка, и буду признательна за любую помощь, которую ты сможешь мне оказать.

Он выдыхает.

— О, хорошо. Слава Богу. Я думал, ты ненавидишь меня после того, что я тебе сказал. На самом деле, я был готов к тому, что ты бросишь трубку, как только поймешь, кто тебе звонит.

— Нет-нет. Я бы этого не сделала. — Соскальзываю на кровать, прижимаясь спиной к изголовью. Легкое спокойствие окутывает меня, давая ощущение, что все будет в порядке.

— Я хотел пробыть в Гонконге шесть месяцев, — говорит он. — Но, возможно, смогу вернуться через неделю или две, чтобы мы смогли обсудить детали при личной встрече.

— Я сейчас в Небраске, — сообщаю ему я. — Так, для сведения, я больше не живу в городе. Но тебе будут рады здесь. Полагаю, мои родители захотят познакомиться с тобой, ну, знаешь, раз ты станешь частью нашей семьи.

Боже, как же странно думать об этом.

Алек Шеффилд, тот самый человек из «Тиндера», с которым у меня был перепих на одну ночь, станет частью моей семьи.

Я кладу руку на живот, радуясь, что этот малюсенький человечек не будет расти без отца.

— Хорошо, — говорит он. — Мы разберемся с этим вместе, Мари. И прости меня.

— Не стоит извиняться. Мы оба в этом виноваты. Не только ты.

— Я напишу тебе, когда забронирую билеты на самолет. Мне нужно принять душ и отправиться в офис. — Сейчас его слова кажутся такими легкими и воздушными.

— Увидимся, Алек.

Хадсон

Касаемо выбора заведений для обеда главная улица в Орчард Хилл оставляет желать лучшего, но я сужаю свой выбор до закусочной и тайского ресторанчика, находящихся неподалеку от кофейни, в которой работает Мари.

Вылезая из автомобиля, взятого напрокат, закрываю дверцу и направляюсь по тротуару в сторону закусочной.

Не в силах сдержаться, я небрежно бросаю взгляд на кофейню, надеясь увидеть Мари за прилавком.

Но ее там нет.

Она сидит за столиком по другую сторону окна, попивая чай и смеясь, глядя на какого-то парня. Мое сердце замирает. Меня словно ударили под дых.

Она смеется, кивает. Ее голова наклоняется, а пальцы обводят ободок кружки. Она расслаблена и искренне счастлива.