— Я просто отомстил тебе.

— Я обрызгала тебя, потому что ты вел себя, как избалованный ребенок. — Смотрю на воду, которая по-прежнему бежит из крана, а затем быстро подношу к ней ладони, наполняю их водой и плескаю ее ему прямо в лицо. Он уклоняется, и вода с плеском расплывается по мраморным плиткам пола.

Хадсон повторяет за мной, только, когда пытаюсь пригнуться, я поскальзываюсь и падаю на задницу, прямо в маленькую лужицу, и он подходит ко мне и встает на колени.

Я хихикаю, запыхавшись, увлекшись моментом, когда он протягивает руки к моим бедрам и притягивает к себе. Мои волосы прилипли к лицу, а футболка облепляет тело. Я хочу ее содрать, пойти переодеться, но в то же время остаться здесь. Прямо здесь. С ним.

Мы смеемся.

И прежде, чем я успеваю понять, что происходит, он нависает надо мной. Наши взгляды встречаются. Улыбки гаснут. На мгновение я закрываю глаза, а затем чувствую резкий жар губ на своих губах, влагу бархатного языка, непростительную твердость между его бедер, когда он прижимается ко мне.

Я протягиваю руки к его лицу, скольжу по точеному подбородку, цепляюсь за затылок, проводя пальцами по мокрым темным волосам.

Я позволяю ему целовать себя.

И не прошу остановиться.

Не сопротивляюсь, прекрасно понимая, что, скорее всего, ничем хорошим это не закончится, но ощущения слишком приятные, чтобы прерывать их.

Его бедра прижимаются ко мне сильнее, прикосновение его члена вызывает дрожь во всем теле.

Хадсон тянется к краю моей футболки, поднимая ее, пока прохладный воздух не касается моей влажной кожи. Мой живот прогибается от его прикосновений, и кровь стынет в жилах, когда пальцами он пробирается выше, проскальзывая под мой бюстгальтер.

Ладонью он ласкает мои затвердевшие бугорки, моя грудь часто поднимается и опадает.

Я не могу дышать.

Но мне это даже нравится…

Хадсон снова меня целует, на этот раз крепче, а свободной рукой гладит мое правое бедро, притягивая его ближе к себе, пока вжимается в меня.

Грубый стон слетает с моих губ. Мое тело и разум поддаются этому испытанию, а сердце просто следует за ними.

Я хочу убедить себя, что смогу сделать это.

Прежде у меня уже был роман на одну ночь.

Ни к чему не обязывающий секс.

Я искала физическое удовольствие ради одного или двух приличных оргазмов, совсем не думая о последствиях.

Это не чуждое для меня понятие.

Хадсон садится, взглядом осматривает меня, а затем встает на ноги. Наклонившись, он помогает мне встать. Мое тело трясется и дрожит. Мне холодно без его теплых прикосновений.

— Хадсон, что мы…

— Ш-ш-ш… — Он притягивает меня к себе, руками обвивает мою талию, когда снова меня целует. Его губы нежные, а поцелуи жадные, страстные.

Стянув мою футболку через голову, Хадсон проводит пальцами вдоль ключицы, прежде чем прижаться поцелуем к влажной коже. Спустив атласные бретельки моего бюстгальтера с плеч, он расстегивает застежку на спине, позволяя ему упасть на пол, оставляя меня полностью обнаженной выше пояса.

— Боже, ты прекрасна, Мари, — говорит он, обхватывая крепкими руками мою округлую, налившуюся грудь. Мне нравятся эти прикосновения, нравится быть желанной и привлекательной. Вызывать страсть. — Черт возьми, ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы спрятать улыбку.

— И это говорит мужчина, который всего несколько недель назад отчитывал меня на глазах у всего конференц-зала за то, что я принесла ему не тот кофе, — говорю я мягким голосом.

— Ты сделала это специально.

— Знаю.

Он сжимает мою задницу, прежде чем притянуть к себе. Я обвиваю ногами его бедра, вновь задевая его твердость, и сердце пускается в безумную скачку.

Понятия не имею, что будет дальше.

Чтобы прекратить всё это, мне потребуется дьявольское самообладание, а я, к сожалению, всего лишь человек.

Точнее озабоченная, беременная женщина.

Хадсон несет меня по холлу в свои апартаменты и укладывает на кровать. Он не отводит от меня взгляда, пока возится с пуговицами на своей рубашке и стягивает ее с плеч. Я сажусь, протягиваю руки к его поясу и стягиваю брюки вниз, пока они не падают к его ногам, высвобождая член.

Огни города проникают сквозь окна, освещая наши тела желтыми и янтарными оттенками.

Дотянувшись до его живота, я обвожу пальцами каждый мускул его рельефного пресса.

Мы делаем это.

— Тебе не кажется это странным? — спрашиваю я, когда он опускается на колени и начинает снимать мои леггинсы.

— Вовсе нет, — отвечает он. — А тебе?

— Ага.

Он останавливается, глядя на меня с коварным блеском в голубых глазах.

— Хочешь, чтобы я остановился?

— Неа, — говорю я, ложась на спину.

Хадсон снимает с меня леггинсы и отбрасывает их в сторону, прежде чем потянуться к моим кружевным стрингам, и, как только я оказываюсь в его постели полностью обнаженной, пути назад нет.

Раздвинув мои ноги, он опускается к моему лону, проводит языком по нежным складочкам, обводит, облизывает и посасывает их до тех пор, пока мое тело не охватывает дрожь, и я понимаю, что забыла, как дышать.

Протянув руку к бедрам, я пробегаюсь пальцами по его волосам, оттягивая густую гриву, наслаждаясь ласками языка.

Руками Хадсон гладит мои ноги, проходится по животу и останавливается на набухшей груди.

— Если ты… — выдыхаю я. — Если ты продолжишь делать это… то я… я…

Он останавливается.

Вот так просто.

Мое нутро требует большего, трепещет от его прикосновений, тихо умоляет потушить огонь, который он развел с такой страстью.

Переместившись к прикроватной тумбе, он достает из верхнего ящика золотистый пакетик из фольги. Сжав зубами, Хадсон разрывает его, надевает на член и возвращается ко мне.

Расположившись между моих ног, он касается кончиком члена моего влажного входа и начинает медленно и мучительно проникать внутрь. Я втягиваю воздух, затаив дыхание от предвкушения. Без всякого предупреждения он вводит каждый сантиметр своего толстого члена в меня, полностью заполняя, не оставляя ни частички нетронутой.

Он снова и снова вонзается в меня, двигаясь в неутолимом ритме, забирая у меня всё, что можно, и отдавая всё, что у него есть. Мои пальцы вонзаются в его поясницу, с каждым толчком всё сильнее сжимая его мускулистое тело.

Хадсон снова целует меня, завладев моими губами, словно это его собственность.

— Боже, ты просто великолепна, — стонет он, касаясь моих губ своими, и вдыхает меня.

Без предупреждения он выходит из меня и встает на колени, прежде чем перевернуть меня на живот. Придерживая руками мои бедра, он притягивает мой зад к себе, а затем входит одним жестким толчком, пока я сжимаю в кулаке его дорогущую простынь.

Он трахает меня сзади, как грубое животное, и я благодарна ему за это. Благодарна, потому что на мгновение секс был таким сладким, нежным и страстным.

А я просто не могу этого допустить…

Не с ним.

Не сейчас.

Ни при таких обстоятельствах.

Заняв устойчивое положение, я помогаю ему, толчок за толчком, преподношу ему свое тело на серебряном блюдечке. Тем более большего ему и не надо. Ему не нужно мое сердце.

Как его сердце не нужно мне.

Зажмурив глаза, я отдаюсь волне, накрывающей мое тело, когда его толчки становятся сильнее, быстрее, и, наконец, он финиширует.

Падаю, а он уходит в ванную, чтобы принять душ, а когда возвращается, я поднимаюсь, убирая волосы с лица и надеясь, что мои ноги не подведут меня и донесут до моей комнаты.

— Куда ты собралась? — спрашивает Хадсон, забираясь обратно в постель.

— Возвращаюсь в свою комнату.

— Останься, — просит он.

Хадсон

В пятницу утром Саванна/Шошанна стучит в мою дверь. Ее пальцы дрожат, словно она не знает, куда их деть.

— Мистер Резерфорд?