Гектор не отходил от Роара ни на шаг, и, поскольку койки у них оказались тоже рядом, одна над другой, эрбис с дрожью ожидал ночи. Может быть, Гектора подослали к нему как главного истязателя и именно ночью Роар наконец узнает, сколько ему придётся вытерпеть, прежде чем он окончательно сломается и перепишет на них завод.

А может быть, Гектор просто один из зэков, и тогда всё, что останется, это стиснуть зубы и терпеть до окончания отсидки.

По столовой Роар был уверен, что в возрасте до двадцати пяти лет он здесь один, но, оказавшись в бараке, понял, что ошибался. Пока Гектор объяснял всем собравшимся на понятном им — и почти не распознаваемом Роаром — языке, почему именно он и его «зайчик» должны занять стоящую у стены двухэтажную койку, причём «зайчик» снизу и пусть только кто подойдёт к нему в его, Гектора, отсутствие, оттиснутый на эту самую койку Роар огляделся и задержал взгляд на снежном хиддре в другом углу, кажется, примерно его возраста. К нему как раз приставал широкий, уже раздевшийся по пояс вер, весь в наколках, и, отвлекаясь от занятого делёжкой Гектора, Роар решил прислушаться к их противостоянию.

— Чё, страх потерял, да, полосатый? — напирал вер, пока не пуская в ход руки, а хиддр, выше его на полторы головы, но куда худее и наверняка слабее, лишь ковырялся какой-то щепкой под ногтями. — Слышь, я тебя ща в бараний рог согну и отдеру на раз, выпираться будешь! Тебе день дали оклематься, думаешь, весь срок будешь нос воротить?

— Тебя колеблет? — равнодушно отозвался хиддр, наконец опуская руки — на каждом запястье о дерево кровати звякнуло по тяжёлому металлическому браслету — и поднимая на вера изучающий взгляд.

Видно, было в нём что-то ставшее для вера последней каплей. Схватив хиддра за грудки, он легко приподнял его над кроватью и тут же ткнул кулаком в скулу. Хиддра отбросило к стене, об которую он приложился лохматой головой, и Роар, в мгновение вскочив со своей койки, бросился ему на помощь. В голове его не было ни единой мысли — разве что желание насолить выступающему в его защиту Гектору.

Веру Роар кинулся в ноги — один из немногих приёмов по отношению к более крупным соперникам, который у него получался на немногочисленных и нерегулярных тренировках в ещё более глубокой молодости. Не удержавший равновесия, вер полетел тяжёлой бомбой прямо на лежащего поперёк кровати хиддра, и тот, отнюдь не потерявший сознания, как думал Роар, хлёстким ударом в переносицу отправил врага в противоположную сторону. Роар едва успел отползти с траектории его падения — вскочив и развернувшись спиной к хиддру, он понял, что полбарака, разминая бычьи шеи и подёргивая мышцами, идёт на них — а Гектор угадывается разве что за их спинами.

— Вот и на хрена ты полез? — раздосадованно шепнул Роару на ухо уже оказавшийся рядом с ним хиддр. — Так бы я с ним одним разобрался, а так… Ну ладно, держись теперь!

Однако прежде, чем десяток недобро ухмыляющихся мужиков подступил к Роару, чувствующему, как у него подгибаются колени, и хиддру, напружинившемуся рядом, как заправский боец, между ними будто из ниоткуда вырос Гектор. Обернулся, мрачно сверкнул на Роара кровавыми глазами, бросил: «Уши бы тебе пообрывать, зайчик», — и, вновь посмотрев на сожителей по бараку, поманил их к себе рукой. Одним движением хиддр задвинул Роара к койке — да так, что она подсекла ему колени и заставила сесть, — и они с Гектором почти одновременно вступили в бой.

Это была настоящая свара, за которой Роару только и осталось, что тоскливо наблюдать. Однако, в отличие от остальных зэков, хиддр и Гектор дрались почти что профессионально — да и объединились в первый десяток секунд, — так что эта свара, к удивлению Роара, очень скоро распалась на отдельные островки ещё стоящих на ногах врагов, а спустя пару минут и вовсе кончилась. Гектор уложил последнего. Как будто брезгливо отряхнув руки, он единой глыбой повернулся к Роару, и от выражения его лица, сейчас залитого кровью от разбитой брови и губы, эрбису захотелось провалиться сквозь землю.

В один длинный шаг подступив к Роару, Гектор сдёрнул его с койки и почти что протащил к их двухэтажке, где толкнул на нижнюю, а сам запрыгнул наверх.

— Жди меня ночью… зайчик, — сумрачно пообещал он. Роар оглянулся на барак: хиддр, оставив свою койку, наверное, тому самому веру, что всё ещё неподвижным мешком лежал недалеко от неё на полу, уже шёл по стонущим телам к их углу. На бело-чёрной скуле его наливался багровый синяк, но яркие голубые глаза горели торжеством победы.

— Пожалуй, рядом с вами поселюсь, — он кивнул на соседнюю двухэтажную кровать, хозяева которой с кряхтением и сопением явно как раз поднимались с пола. Ещё через миг он оказался на втором этаже — и свет в бараке погас.

— Спокойной ночи! — пожелал пропавшим в полутьме, едва-едва разгоняемой фонарём недалеко от барака, Гектор, и Роар прикрыл глаза.

Как он умудрился уснуть после всего с ним произошедшего, в той толкотне разномастных мыслей, что царила в голове, среди явных врагов и особенно под угрозой Гектора навестить его ночью, Роар не знал, зато проснулся по вполне определённой причине: кто-то навалился на него сверху и зажал рот сильной рукой. Открыв глаза, Роар увидел замершего над собой Гектора, глаза которого в свете фонаря отблёскивали жёлтым.

— Ну и что ты, твою мать, устроил, пушистый друг? — прошипел Гектор, приближая к лицу Роара своё. — Мало тебе, что ли, понять не могу? Может, мне самому тебя избить, чтобы хоть какие-то мозги в башке образовались?

Роар протестующе замычал: пока честь и достоинство его не поруганы, он не собирался терпеть подобную брань, особенно за благое, в общем-то, дело. Гектор сделал ему страшные глаза.

— Что, и на это возражения нашлись? Да, языком чесать ты мастер! Где же твой язык был, когда надо было отдать завод? Или всё потому, что «нет» длиннее «да»?

Значит, всё-таки это атрафламмовский соглядатай! Набравшись смелости, Роар укусил его за ладонь — Гектор, правда, её не убрал, но зажим ослабил, и эрбис сумел сказать:

— Я всё равно ничего подписывать не буду, ясно? Что хочешь делай!

— Всё, что я хочу, это подзатыльник тебе отвесить, — неожиданно устало проговорил Гектор, наконец убирая руку. — Но за твою стойкость надо отдать должное. Или ты настолько меня возненавидел после того, как я тебя из палаты выгнал, что тебе приятно было смотреть на мои мучения?

Тембр его голоса невообразимо изменился, наполнился знакомыми интонациями и вкупе со всем ранее сказанным чётко сообщил Роару, с кем он сейчас разговаривает.

— Стиан?.. — неверяще выдохнул он, и бывший Гектор опять зажал ему рот. Роар увидел, что он резко повернул голову в сторону барака — и тут же его полумрак прорезался будто из-под земли выросшей светлой тенью.

— А меня Дитрих зовут, — шёпотом представилась тень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся вечерним хиддром. — Вы как, не заняты, голубки? Я решил отблагодарить вас за то, что хотя бы эти полночи проспал спокойно. Готовы со мной совершить побег?

Стиан, молча выслушавший его, мельком оглянулся на окно, за которым как раз дважды мигнул, похоже, работающий на последнем издыхании фонарь, и, непонятно ухмыльнувшись, спрыгнул с Роара на пол.

— Ну пошли, раз приглашаешь, — он махнул Роару, и тот тоже поспешно встал. Как-то оценивать происходящее было, очевидно, без толку — потому он молча прокрался вслед за Дитрихом и Стианом к двери, даже не скрипнувшей при открытии, выскользнул наружу и заторопился за проводниками куда-то в полутьму.

На территории колонии было необъяснимо тихо: не лаяли слышные днём собаки, не подавали признаков жизни разбросанные у бетонной ограды сторожки — уснули все охранники, что ли? Вслед за Дитрихом Роар и Стиан прошли с четверть километра мимо ещё нескольких жилых бараков и столовой в отдельном здании и остановились вплотную к ограде возле калитки, такой же тяжёлой, как главные ворота, и закрытой на внушительного вида замок.

— Неужели отмычку подобрал? — полюбопытствовал подзуживающим тоном Стиан, и Дитрих показал ему свой браслет.