Медленно, очень медленно она повернула голову в сторону кабинета, где ее мужу больше никогда не суждено разбирать гражданские дела, куря одну за другой марльборо и тихонько мурлыча себе под нос старые хиты Бич Бойз. Дом вокруг нее стонал подобно кораблю, пробивающемуся через разбушевавшееся не на шутку море, скрипя своими разнообразными суставами всякий раз, как холодный ветер толкал его с разных сторон своими невидимыми плечами. Теперь к стуку незакрытой задней двери присоединилась хлопки раскачивающейся ставни, но все эти звуки происходили где-то в ином месте, в мире, где жен не приковывают к кровати наручниками, где мужья не теряют голову и слушают то, о чем их умоляют, а ночные призраки не бродят по округе. Поворачивая голову, она слышала как скрипят, словно старые кроватные пружины, сухожилия и связки в ее шее. Ее глаза пылали в глазницах подобно паре раскаленных углей.
Я не хочу туда смотреть! отчаянно завопило ее сознание. Я не хочу туда смотреть! Я не хочу туда смотреть!
Но она была бессильна как-либо воспротивиться. Казалось, что словно бы какая-то невидимая могучая рука поворачивает ее голову под аккомпанемент завывания ветра, и стука задней двери, и хлопков ставни, и очередного невообразимо одинокого, пробирающего холодом до костей собачьего воя, разносящегося под низким октябрьским небом. Ее голова поворачивалась до тех пор, пока она не смогла полностью увидеть перед собою мужнин кабинет, в котором (да, конечно же, а где же еще ему быть) прямо у джеральдова кресла перед раздвижным французским окном торчала долговязая фигура. Вытянутое лицо существа белело в сумерках позднего вечера подобно черепу. Более темный, квадратный силуэт его плетеной корзинки с сувенирами выделялся у его ног.
Она вобрала в легкие побольше воздуху, для того чтобы завопить что есть сил, но родившийся на ее губах звук был похож на шипение пара, вырывающегося из носика старого чайника со сломанным qbhqrjnl: Хахххааааххх.
Только и всего.
Где-то в другом мире горячая моча бежала по ее ногам; в этот полный рекордов день она обмочилась в третий раз. В другом мире ревел и завывал ветер, сотрясая до костей дом. Голубая агава продолжала стучать своими сучьями в западную стену. Кабинет Джеральда был лагуной наполненной танцующими и колеблющимися тенями и снова она с большим трудом могла сказать, что же такое на самом деле видит перед собой… если вообще видит что-либо реально существующее.
Перепуганная, исполненная смертной тоски собака снова пронзительно завыла и Джесси подумала: Нет, ты, псина, видела его точно. И ты видишь его, подруга, может быть не так хорошо, как на ладони, но все же достаточно отчетливо.
Словно бы для того, чтобы рассеять все ее сомнения на этот счет, ночной гость опустил вперед голову в пародии приветственного поклона, для того чтобы Джесси сумела быстро и ясно рассмотреть эту голову. Выражение лица существа напоминало мимику неземного чужеродного создания, без особого успеха пытающегося воспроизвести человеческие повадки. Лицо ночного гостя было слишком узким — уже любого лица, из всех, которые Джесси доводилось видеть в жизни. Нос его был не толще отточенного мясницкого тесака. Высокий лоб выпукло торчал вперед вроде гротескного паркового фонаря. Глаза создания были простыми черными кругами под тонкими V-образными изломами бровей; его пухлые губы, цвета печени, казалось находились в непрерывном движении, надувались и истекали влагой.
Нет, не надувались и истекали влагой, подумала она с отчетливым, совершенно четко разграниченным пониманием, которое порой живет, подобно горящей лампочке, во мраке полного и окончательного ужаса в чьей-то голове. Он не надувает губы, он улыбается. Он пытается мне улыбнуться.
Потом существо наклонилось к своей корзине и его узкое, плохо различимое и невероятное лицо милосердно скрылось в пляске теней. Сделав шаг назад, Джесси попыталась вскрикнуть, но вновь сумела произвести лишь только еще один невнятный, шипящий тихий и шепчущий звук. Вокруг дома ветер стонал в ветвях сосен и этот стон делался все громче.
Ее визитер снова выпрямился, держа свою корзину одной рукой и другой расстегивая на ней замок. Джесси осознала две вещи и не потому, что хотела этого, а потому что способность ее сознания выбирать объект для восприятия была полностью парализована. Первое было связано с запахом, который она недавно почуяла. Запах этот не был запахом чеснока, или лука, или пота, или земли. Это был запах гниющей плоти. Второе имело непосредственное отношение к рукам существа. Теперь, когда она находилась к нему ближе и могла видеть лучше (ей от души хотелось, чтобы это было не так, но она ничего не могла с этим поделать), вид его передних конечностей ужаснул ее еще больше — уродливые, непомерно вытянутые плети, эти руки колебались подобно движимым ветром ветвям или каким-то щупальцам. Вытянувшись вперед, руки существа предложили ей корзинку, может быть для того, чтобы она оценила и одобрила ее содержимое, и в тот же миг Джесси увидела, что это вовсе не корзинка коммивояжера, а нечто, больше похожее на непомерную ловушку для рыбы, используемую рыбаками.
А я ведь уже видела такие корзины и раньше, подумала она. Вот только не помню где, то ли в жизни, то ли по телевизору, в какомнибудь шоу, но точно видела. И случилось это давно, когда была маленькой девочкой. Такую корзинку вынесли из задней двери длинной черной машины.
Внезапно внутри нее снова пробудился тихий и уверенный голос НЛО. Когда-то, давным-давно, Джесси, много лет назад, когда президент Кеннеди еще был жив, а одна маленькая девочка звалась Тыковкой и пластиковые пакеты для перевозки мертвых тел еще не были изобретены — давным-давно, Во Времена Затмения, скажем так такие вот корзины можно было увидеть довольно часто. Они встречались разных размеров, от «Мужской XL» до «Переноска Шестимесячных». Твой друг, Джесси, является владельцем редкостного сувенира, старомодной емкости для переноски мертвых тел, сохранившегося с незапамятных времен.
И как только она поняла это, она поняла так и кое-что другое. Это другое было совершенно очевидно, стоило только подумать об этом. Причина того, что от ее гостя исходила такая жуткая вонь, состояла в том, что он был мертв. Существо в кабинете ее мужа Джеральда не было ее отцом, но определенно тоже было живым мертвецом.
Нет… этого не может быть… нет…
Но это так и было. Тот же самый запах начал исходить от Джеральда, часа три назад. Она чуяла и видела то же самое в Джеральде, поднимающийся от его разлагающейся плоти мерцающий дух, воскрешающий мысли о какой-то экзотической болезни, которой можно заразиться только от мертвых.
И теперь ее мертвый гость открыл перед ней свою корзину и протягивал ее ей и снова она ясно видела перед собой блестящие золотые кольца и серьги, и драгоценные камни всех сортов, бриллианты и прочее, перемешанные с мелкими костями. Снова она увидела как узкая рука существа погрузилась в содержимое зловещей корзины и принялась помешивать ее содержимое, в огромном количестве насыпанное там, куда раньше помещали трупики младенцев или очень маленьких детей. Снова она услышала тихий знакомый ей перестук и шорох костей и драгоценностей, перещелкивание этих перепачканных кладбищенской землей кастаньет.
Широко распахнув глаза, она как загипнотизированная смотрела в корзину, достигнув экстаза в своем ужасе. Ее разум стронулся с места и теперь медленно покидал ее; она физически ощущала как это происходит, почти слыша это и не было ничего на зеленой земле Господа нашего, чтобы она могла этому помешать.
Джесси, еще не поздно! Опомнись! Ты еще можешь убежать! Беги спасайся, потом будет поздно!
Это была Тыковка, это она кричала на нее… вот только крик ее теперь доносился откуда-то очень издалека, затерянный в каменных лабиринтах пещеры головы Джесси. Оглянувшись на мгновение, она увидела каким сложным и разветвленным была система ходов этой каменной пещеры, как легко в ней было затеряться, какой темной и путанной она была, сколько в ней было убийственных западней и каменных мешков, никогда не знавших солнечного света мест, где затмение никогда не кончится, если вам такое сравнение больше нравится. Зрелище было ново и небезынтересно. Любопытно было видеть, во что может столь стремительно превратиться человеческое сознание — в место без единого следа разума, в черную каменную пустоту, населенную разве что бессовестными уродливыми рептилиями, ползающими по дну. Действительно любопытно.
