— Так, подъём! Хватит отдыхать, пора двигаться. Ещё много непокорённых вершин лежит перед нами!

Дзинсая застонала, перевернулась на спину и потянулась. Она успела задремать и теперь потирала глаза.

— Ты всё-таки тиран, хозяин. Не даёшь своим верным слугам поспать, говоришь какую-то ерунду…

— Разговорчики! Хорош спать! Потом отоспимся.

— Ага, на том свете. Так у тебя говорят, кажется? Я подсмотрела в твоей памяти.

Она поднялась, отряхнула и надела плащ, проверила оружие и надвинула капюшон поглубже, чтобы солнце не так резало глаза. Я оправил плащ, закинул сумку на плечо и пошёл вслед за Амалией, которая и так была готова. Костёр к тому моменту уже прогорел, но угли мы затушили, на всякий случай. Недоеденная лосятина, нарезанная на ломти, отправилась в пространственную сумку — мало ли как у нас сложится в деревне? А так запас пропитания какой-никакой. А фляги уже были полны водой, о чём я заблаговременно позаботился руками Амалии.

Деревня, окружённая высоким частоколом, встретила нас угрюмым рослым мужиком в стёганном доспехе и с копьём в руках, который стоял возле ворот. На моё приветствие он не прореагировал вообще никак, только проводил тяжёлым взглядом.

Деревня была дворов на сто. Дома были добротные, рубленые, с одно- и двускатными крышами. Повсюду носилась ребятня, кумушки перемывали косточки соседям, пожилые мужчины курили трубки, сидя на завалинках. При нашем появлении всё замерло, будто кто-то кнопку нажал, и взгляды местных обратились к нам. Ребятня сразу же разбежалась, кто куда, а кого утащили крупные женщины по домам, молодые девушки быстро-быстро разошлись вслед за матронами, а молодые парни и крепкие бородатые мужики стали нехорошо на нас посматривать.

Мне стало неуютно под такими взглядами. Благо, на глаза попалась вывеска трактира, куда мы и направились. Сегодня мы вряд ли уже пойдём в город, стоило найти место ночлега, и трактир подходил наилучшим образом.

Двухэтажное основательное здание, с вывеской в виде пивной кружки, встретило нас гнетущей тишиной. Было малолюдно. Только справа резались в карты и азартно комментировали игру четверо, судя по виду и снаряжению, служивых усачей; рядом с ними расположилась троица мрачных типов в тёмных плащах; слева от входа за парой столов сидели местные — бородатые охотники да лесорубы.

Я прошёл к стойке. Трактирщик, протирающий кружку, сделал вид, что он меня не заметил.

— Гм… Добрый день, уважаемый.

— Добрым он был до твоего появления, — ответил светловолосый усатый трактирщик, крепко сбитый, как дворф.

— Нам бы комнату на троих…

— Нет мест. Вон, вишь, сидят ребятки, — трактирщик махнул тряпкой в сторону играющих. — Все комнаты заняли.

— Ладно. Тогда, нам бы в дорогу закупиться…

Трактирщик оторвался от полировки кружки и посмотрел на меня в упор.

— Три сотни за паёк. Золотом.

— Это за что такие деньги?! — непроизвольно я повысил голос от возмущения.

— Я бы с таких, как вы, и больше драл, да староста не позволяет.

— С таких, как мы?..

— С чужаков. Одна, вон, вообще нелюдь какая-то, а вдруг она скотину поморет? Али ты колдун какой окажешься, раз якшаешься с такими, да с зенками нечеловечьими, а?

— Послушайте, нам не нужны проблемы, мы просто хотим отдохнуть, купить припасы и наутро уйдём своей дорогой…

— Тогда вы пришли не по адресу — вёрстах в четырёхстах есть селение, где таких как вы примут без вопросов. Вот туды и ступайте. А здесь вам не рады.

— Горло промочить, хоть, можно? — я был на грани. Уже даже готов был взорваться, но дальнейшие действия трактирщика вынудили только стравить гнев и злость с медленным тихим выдохом. Он поставил передо мной стопку и налил в неё воды.

— Вот. На твою глотку хватит, — сказал он. И когда я осушил этот глоток, добавил: — С тебя серебряный.

Я покачал головой, поставил стопку на стойку и извлёк плату. Положил монету на стойку и пальцем придвинул её к трактирщику. Тот только не сплюнул на монету, но принял её.

— Кажется, вам дали ясно понять, чтобы вы убирались восвояси! — раздалось от двери. Я обернулся. На пороге стоял огромный, высокий бугай, заросший рыжей бородой до пояса. Он был широкоплеч, и чем-то напомнил мне Гларма — такой же могучий и крепкий. Мощные руки были прикрыты только узкими браслетами из тёмного металла. Одет он был в кожаные штаны, сапоги и безрукавку, сшитую из звериных шкур. — Или надо повторить, да наподдать, чтоб до вас дошло?

Он направился в мою сторону. Я бросил взгляды по сторонам. Местные, сидевшие возле входа, взялись за топоры да ножи и начали медленно подниматься. Типы в плащах всё так же наблюдали из своего угла, а картёжники продолжали играть, громко споря друг с другом и периодически подзывая подавальщиц с выпивкой. Казалось, им вообще нет никакого дела до чего-либо, кроме своей игры.

Дзинсая положила руки на оружие и вся подобралась. Амалия растерянно озиралась по сторонам и, казалось, вообще не понимала, что происходит. Или что вот-вот произойдёт.

«Никого не убивать! Максимум оглушать. У нас и так проблемы с местными, не надо их усугублять» — скомандовал я обеим своим барышням и отвернулся к стойке. Трактирщик убрал кружку и тряпку и ждал дальнейшего развития событий. Шаги здоровяка гулко стучали по доскам пола, всё ближе и ближе. А я катал в пальцах стопку, крутил её то так, то этак. Хорошая стопка. Ухватистая.

На моё плечо опустилась тяжёлая рука и развернула меня на сто восемьдесят градусов. Я же, стиснув стопку в кулаке, да используя резкий разворот, приложил здоровяку боковым в челюсть. Не давая ему опомниться, тут же врезал другой рукой. Как результат, детина, не ожидавший подобного, упал, как стоял, спиной назад. От удара стопка раскололась в моём кулаке, благо, перчатка защитила ладонь от порезов.

Я ещё раз осмотрел зал. Местные, начавшие, было, движение в нашу сторону, замерли. За моей спиной сглотнул трактирщик. Даже игроки затихли.

Я аккуратно ссыпал осколки на стойку, отряхнул руку и направился к выходу.

— С тебя десять серебрушек за рюмку! — бросил мне в спину трактирщик.

— Можно, я его ударю? — спросила Дзи.

— С каких пор ты спрашиваешь у меня разрешение?

— А что происходит? — спросила Амалия. Она переводила взгляд с бесчувственного лесоруба на меня, на местных и обратно.

— Небольшое недоразумение, — ответил я и сделал ещё шаг.

— Хрен тебе теперь, а не еда! Пока староста сам не укажет, ничего не получишь! Ни ты, ни девки твои!

«Напугал козла капустой», — подумал я и вышел наружу. Подумаешь. Хорошо, что есть запас лосятины. Кстати, обратиться к старосте было бы не лишним. Пусть растолкует, что за отношение такое? И чем мы его заслужили?

Улица уже полностью опустела. Я надеялся спросить у местных, как найти дорогу к старосте, но теперь, похоже, искать придётся самим. Или нет…

По улице довольно споро шла девушка, неся на плечах коромысло с двумя вёдрами. Простая, но вместе с тем, приятная, я бы даже сказал, притягательная внешность была у этой девушки. Крупные черты лица, большие синие глаза. Светло-каштановые волосы были убраны под платок, а одета она была в простое коричневое платье, чистое, только чуть запылённое.

— Извините! А где живёт староста, не подскажете? — обратился я к девушке с самой добродушной улыбкой. Она остановилась, подняла на меня взгляд, вздрогнула (чёртовы глаза!) и побледнела.

Её рука начала выписывать в воздухе странные фигуры, она едва не уронила коромысло, но в последний момент справилась с собой, махнула в сторону одного из домов и поспешила уйти.

— Благодарю вас! — крикнул я в ответ, но девушка уже скрылась в одном из дворов.

— У тебя с ней не было ни шанса, — произнесла Дзинсая.

— А у тебя все мысли только об одном, — ответил я.

— Неправда. Иногда я ещё думаю о… других вещах.

— Ага, конечно.

Мы перешли через улицу и пошли по ней в сторону добротного двухэтажного дома с двускатной крышей. Вокруг дома стоял низкий ажурный деревянный заборчик, довольно симпатичный. Возле входа примостился охранник, похожий на того, что мы встретили у деревенских ворот, только с окладистой чёрной бородой, да на поясе у него висел небольшой топорик.