– Нуждается в истинном Маэйре и так далее, – подхватил Ли. – Мне уже рассказывали. А отречься в твою пользу я не могу?

– Женщина не может быть правящей королевой, – с сожалением вздохнула принцесса.

– Выдадим тебя замуж. Например, за Дайрема.

– Не советую надо мной издеваться.

– А то что? Тигров у тебя больше нет, да и не рискнешь ты меня убить. Даже не из-за силы Дарси. Этого тебе точно не простят. Сметут вместе с дворцом. И не за меня мстить будут, а за наглость. Нельзя убивать Маэйров, они должны сами умирать. Можно от пьянства, как отец, или позорных болезней, как дед, но не от меча… или веревки.

– Линнар, – очень устало и твердо произнесла принцесса. – Я не собираюсь обсуждать что бы то ни было. Мне совершенно нечего терять. Или ты ведешь себя прилично, или ты умираешь вместе с твоим драгоценным Мартом Гаером. При этом для начала ты полюбуешься его смертью, и поверь, она не будет легкой. – Она внезапно улыбнулась и продолжила масляным голосом: – Так или иначе для применения силы Дарси ты должен быть в ясном рассудке, но если ты будешь принимать всего лишь десять капель настойки маженицы…

Ли не дрогнул. но Март знал, что он потрясен.

– Понятно. Хочешь стать регентшей еще при одном короле?

– Что делать, истинные Маэйры никогда не отличались благонравностью. Один пьет крепчайшие настойки, второй предпочитает травы забвения…

– Но если ты будешь пичкать меня маженицей, я долго не протяну, – медово улыбнулся Ли, – мой организм подорван беспробудным пьянством в течение нескольких лет. А когда я скончаюсь в стиле истинного Маэйра, тебя уж точно ничего не спасет.

– О твоем здоровье будут заботиться, – пообещала принцесса. У Марта появилось желание быстренько придушить ее цепью. Прыгнуть и… нет, арбалетные болты быстрее, а эльфы – отличные стрелки, вряд ли по Марту промажут, крупная мишень.

Ли покусал губы.

– Думаешь, я смирюсь?

– Куда же ты денешься, милый?

В итоге получилось, что первый день своего пребывания в родном доме, то есть дворце, Ли отметил в стиле отца: нажрался до свинского состояния. Принцесса заглянула – видно, в лобик поцеловать хотела и доброй ночи пожелать – и не ужаснулась, наоборот, кивнула удовлетворенно. Марту милостиво кивнула и велела с него цепи снять. Ну и верно, куда он отсюда денется, при такой охране-то. Ладно, не разлучили.

Март привычно уложил Ли, только сапоги с него снял да ремень, тот даже не отмахивался, мычал что-то невнятное по-эльфийски. Наверное, что-то вроде «я вам покажу». А Март заснуть не мог долго-долго, уже и луна полнеба проползла, а он все в окно таращился и думал. Обрывочно и тоже невнятно. Правда, показывать ничего никому не собирался, хотелось бы, да где ему… Это мы в Игре богов герои, особенно когда надо не думать, а мечом махать да спину Игроку прикрывать.

Он сравнивал Маэйр и Мика, Дайрема и Берта… то есть Бертина, конечно. Брать на себя роль богов – это по-королевски. Нет. не стоит на Берта грешить, он разумный, спокойный, неслучайно ж с принцессой или герцогов его сравнивать не хотелось. Он думал о том, стоит ли радение о родной стране такого отношения к ее гражданам. Достойно ли это – играть другими и можно ли это делать смертным. А ведь и можно. С богов пример брать положено вообще-то. Вот и берут. И цель благородную находят, о государстве радеют, ну и себя не забывают, но только на фоне государства.

А простому охраннику не стоит и в голову брать, все равно никого его мнение не интересует. никто не посчитается, разве что Ли…

Наутро, как и ожидалось, Ли было очень плохо, Март, как и ожидалось, подавал ему тазик, если успевал, а если не успевал, убирал за ним. Например, когда им принесли завтрак и Ли только случайный взгляд на стол бросил. Эльф, который этот завтрак притащил, тяжело и осуждающе вздохнул, забрал с подноса скромный кубок, оставив все прочее, и удалился. Принцесса не явилась. Решила, что вид страдающего от похмелья сына ничем не отличается от вида страдающего от похмелья мужа.

Ли промучился до полудня, тихонько постанывая, когда Март менял ему на лбу мокрую тряпку. И в очередной раз открыл необычно ясные и трезвые глаза.

– Ничего не спрашивай, ничего с собой не бери, разве что книгу, выходи из комнаты и иди сначала прямо, второй поворот направо, там остановишься возле гобеленов. Можешь гобеленами восторгаться, можешь видом из окна.

Март даже не кивнул, поменял тряпку на холодненькую, дал попить, выслушал очередной стон и отошел. Ли притих, вроде заснул. Март понаблюдал за ним, послушал беспокойное дыхание и решил, что жизни принца ничего не угрожает.

Возле комнаты сидел на полу молодой эльф.

– Ты куда? – спросил он с мягким акцентом.

– Нельзя? – разочарованно вздохнул Март, снова берясь за дверную ручку. Эльф пожал плечами.

– Можно. Дорогу подсказать?

– Да я просто прогуляться…

Эльф понимающе улыбнулся. Из комнаты тянуло не самыми приятными запахами.

– Давай. Если ему что понадобится, я сделаю. Меня Эйен зовут, я ваш слуга.

Март ошарашенно кивнул: слуг у него никогда не было – и направился прямо по коридору. Их комната была в торце, так что выбирать, налево или направо, не пришлось. Он брел не спеша, рассматривал гобелены и скульптуры, вид имел самый что ни на есть мирный – ну, кинжал на поясе, так только женщины оружия не носят, да и то не все, а так – куртка нараспашку, взгляд любопытный, ну чисто дикарь, попавший во дворец. В очередной дворец. Здесь тоже все было красиво, так что гобеленами после второго поворота направо он наслаждался по-настоящему. Особенного внимания на него никто не обращал, хотя было весьма людно, и даже во дворце мужчины щеголяли с мечами. Наверное, стража, и, наверное, принцесса боится покушений, вот и расставила везде вооруженных бойцов.

Из окна вид был тоже ничего. Знаменитые эленийские сады. Ли говорил, что знаменитые. Марту не особенно понравилось: аккуратно скошенная трава, фигурно подстриженные кусты и затейливые клумбы выглядели, конечно, красиво, но очень уж искусственно. Фонтаны, правда, оказались хороши.

– За мной, Март.

Он ни шагов не слышал, ни движения не почувствовал, потому вздрогнул. Из-под оттопырившегося гобелена призывно махала рука Ли, и Март, не задумываясь, скользнул – протиснулся – в узенькую щель. Ли повозился и него за спиной, потом зажег факел, подождал, когда Март проморгается, и потянул его за собой.

Это не был обычный подземный ход. Словно щель между стен, и Марту приходилось не особенно легко – там, где Ли проходил легко, Март мог и застрять… однако не застревал – и телом владел, и особенно уж узким путь не был. Извилистым – был. И ветвящимся. Однако Ли не отвлекся ни на один поворот, не задумался ни разу, не приостановился, словно по три раза в день шастал по этому лабиринту.

Март потерял счет ступенькам, даже устал – то вверх топали, то вниз, вниз – больше. Ли, будто и не маялся с похмелья, двигался быстро и плавно, и Март инстинктивно тоже старался идти бесшумно. Почему инстинктивно? Вполне нормально: Ли молчал, значит, требовалось хранить тишину, кто знает, может, стены слишком тонкие, а эльфы слышат, как летучие мыши, могут удивиться громко топающим крысам…

В конце концов каменная кладка сменилась обычной земляной норой, разве что большой, Март мог идти в полный рост, а Ли пригибал голову. Нора тоже оказалась разветвленной, и Ли снова не ошибался. Впрочем, может и ошибался, но шел уверенно, ориентируясь непонятно по чему. Никаких знаков нигде не было, ни на стенах, ни на подгнивших опорах. Ли по-прежнему ничего не говорил, и Март тоже помалкивал. На всякий случай.

Потом Ли вдруг перешел на рысь, и Март потрусил следом, стараясь выдерживать ровный темп похмельного эльфа. Похмелье было настоящее, уж Март знал в этом толк, да и насмотрелся. Откуда у него силы взялись?

Но кончились в конце концов. Ли рухнул на землю, а Март, только запнувшись о него и свалившись, понял, что кругом уже сплошной камень. Факел еще горел, и то ли в его свете лицо Ли было серым, то ли на самом деле. Капельками пота оно покрыто было точно, мелкими, редкими. Притом что он почти никогда не потел. Март углядел на его поясе фляжку, открыл, понюхал – вода…