А получается, то, что они делают сейчас, - неправильно и ненужно? Что Ли и правда должен…

Эх… Именно так Март в глубине души и думал. Только вот какая же разница, что он там себе думает, если Ли не хочет. А уж по какой там причине… Много причин. И высказанных, и нет. Все равно. Ли все равно друг, прав он или нет, и в конце концов ничего плохого он не совершил, отказавшись от короны. Даже таким вот способом.

Их искали. Март кишками чувствовал, что их ищут. Не их – Ли. Да и тот нервно оглядывался среди полной тишины. То есть как раз тишины-то и не было – птицы пели, никто их не вспугивал, а целая группа, даже эльфов, не может пройти по лесу, не вспугнув птиц.

Марту было по-настоящему страшно.

Ли уверял, что граница уже рядом, день-два пути, если по прямой, и чуть больше, если прятаться, как они прячутся. Хорошо охраняемой границы уже не было. Уже три раза они видели группки людей, по виду – мародеры, или разбойники, или то и другое одновременно, а Ли уверял, что в былые времена ни один человек не сумел бы зайти в Эленийские леса так далеко. Разброд и шатание. Даже среди знаменитых эльфийских пограничников.

Март уже и счет дням потерял. Казалось, что они полжизни по этим лесам хоронятся. Со стороны они выглядели так подозрительно, что он и сам бы их арестовал, а будь фермером – стражу бы навел. Но тут не было фермеров. А значит, и ферм. Зато с дичью стало получше и с погодой везло, всего раз под дождь попали.

В этот раз они поймали зайца и рискнули развести костер, набрав бездымных веток чимеры. Заяц хорошо прожарился, чай успел завариться до того, как вытек через мелкие дырочки в котелке, подобранном возле очередного трупа, и они, сытые и довольные, забросали огонь землей, и по очереди тянули чай – листья малины и смородины – из целой кружки, найденной там же, где и котелок.

– Сладенького хочется, – капризно заявил Ли. Март услужливо вскочил и ринулся к кустам кислейшей жимолости:

– Будет исполнено, мой принц.

Ли хихикнул и присоединился к нему. Неторопливо общипывая толстые черные ягоды, они перебрасывались отдельными фразами, не забывая прислушиваться. И услышали оба, только оба поздно. Март бросился к Ли, а тот начал поворачиваться, но не успел, и стрела пробила его насквозь. Март целую секунду с ужасом смотрел на торчащий из спины Ли окровавленный наконечник. Ли качнулся, упал на колени – и тут Март подхватил его, удержал.

– Не выдергивай… – без звука прошептал Ли. – Отломи… дай мне лечь.

Март привычно послушался – аккуратно отломил наконечник, опустил Ли на землю, положил его голову себе на колени. Оставалось только слушаться. Больше ничего.

Из глаз Ли уходила усталость последних месяцев. Лицо разглаживалось, становилось каким-то светлым, словно жизнь уходила, забирая с собой все следы прожитого. Март снова видел молодого Ли, такого, каким он был до Игры богов.

– Так много надо сказать… - вытолкнул Ли.

– Зачем? – мягко возразил Март. – Я и так знаю.

– Ага…

Он улыбнулся. Тоже мягко. Умиротворенно даже.

– Вот и доигрались… Да и ладно. Что ж делать, если сила вырвется… и впрямь сметет Элению.

– И черт с ней, – искренне произнес Март. Ли согласился:

– Ага. С ней. Но ты-то как же?

– Да как… Зато вместе.

– Как всегда…

Он помолчал, глядя Марту в глаза.

– Выполнишь мою просьбу?

Март кивнул. И клясться не надо, Ли и так знает, что его последняя просьба будет выполнена. Какой бы она ни была.

– Не мсти.

Март снова кивнул. Видели они как-то игрушки смешные: фигура животного сделана так, что голова свободно закреплена и шевелиться, стоит ее тронуть. Вот и он так кивал. Как игрушка.

– Живи. Пожалуйста. Сделай мне такой подарок. Ты лучшее, что было в моей жизни. Ты часть меня. Живи.

Игрушка снова качнула головой. А серые глаза остыли. Как-то сразу. Только что Ли был – и уже нет. И вся жизнь прахом. А продолжать ее придется, потому что он попросил. Больше, чем брат, больше, чем друг, больше, чем весь мир. Мир опустел, а вот сердцу стало тесно, потому что в нем теперь помещался и Ли.

Наверное, Март просидел так недолго. Время тоже умерло.

– Опоздали, – с отчаянием произнес рядом знакомый голос. Март повернул голову. Фейн. И еще несколько эльфов с такими же траурными физиономиями. А Март вот взял и поверил в их горе.

Фейн встал на колени, и остальные последовали его примеру.

– Прости, мой принц. И прощай.

Он протянул руку и закрыл своему принцу глаза. Больше Ли не видел неба… Нет, больше небо не смотрело ему в глаза, потому что Ли умер.

Ли умер.

И ничего не изменилось. Облака вон плывут, листья шелестят, бабочка кружится и подданные принца Линнара стоят на коленях, скорбь изображают. Разве можно скорбеть по тому, кого ты не любил? Разве можно не скорбеть по тому, кого ты любил?

Март не чувствовал ничего. Только эту вот тесноту в груди. Наверное, скорбь придет, когда придет осознание. Ли как-то говорил, что знание и осознание – разные вещи, можно просто знать, кто кулаком в челюсть – это больно, но осознаешь, только когда сам получишь. Можно знать, что смерть друга должна причинять боль, а можно смотреть на его очень спокойное лицо и ничего не ощущать.

Эльфы что-то делали. Переложили Ли на траву, снова постояли около него на коленях, молились, видно, своему Создателю. Март за ними даже не наблюдал. Разглядывал кровь на своих штанах. У Ли шла горлом кровь. Совсем недолго, всего эту минуту, что он еще жил. Он говорил, а кровь текла изо рта.

Фейн присел рядом.

– Прими мои соболезнования, Март, – сказал он. Не врет. Правда, соболезнует. И правда скорбит. Осознание пришло, усмехнулся Март про себя. – Мне даже представить страшно, что ты потерял. Мы должны отнести его тело в столицу. Он Маэйр, он должен покоиться рядом с предками. Ты пойдешь с нами?

Март покачал головой. Зачем? Ему там не место.

– Вы прям сейчас пойдете? – спросил он и сам удивился своему спокойному голосу.

– Утром.

– Лето, – удивился Март. – Не донесете ведь.

– Сила Дарси предохраняет тело от тления. Очень долго… Смотри, никаких разбушевавшихся стихий. Значит, он ей совсем не пользовался. Она угасла.– Они сохраняются? – удивился Март. – Правда?

– Правда. Даже его дед еще…

– Он боялся, что все тут снесет.

За меня он боялся…

– Силу он имел от рождения, – покачал головой Фейн, – как всякий Дарси. Там, на арене, он ее только разбудил. А потом не призывал, видно, она и уснула.

Март кивнул. Ну да. Зря они боялись. А кто-то решил, что лучше рискнуть…

Да ясно кто. Фарам. Наверное, побоялся, что знамя может достаться кому-то другому.

Смеркалось. Март обхватил руками колени и оперся на них подбородком. Фейн стоял на коленях возле Ли, стараясь не закрывать его от Марта. Заботливый. Внимательный. Наверное, надо что-то почувствовать, хоть благодарность, хоть ненависть. Не чувствовалось. Ничего.

Фейн вернулся, сел рядом. Эльфы споро собирали ветки для костра. Март смотрел на Ли. Он казался совсем молодым и спокойным, умиротворенным. Никогда таким не был.

– Он должен был стать нашим королем, – горько сказал Фейн. – Он бы сумел. Я помог бы ему… сместить принцессу. Она же мне доверяла. Он освободил бы Дайрема, привлек бы на свою сторону… Да все были бы на его стороне. Эления устала от этих игр.

Игрушка качнула головой. Вот и доигрались.

Март встал и пошел собирать листья для чая. Фейн проводил его взглядом, но следом не увязался, давая побыть одному. Что бы ты ни хотел, эльф, все уже не имеет смысла. Распри кончатся. Ты отыщешь Фарама и оторвешь ему голову – или не отыщешь и не оторвешь. Принцесса казнит еще пару противников, а остальные или уймутся или возьмутся за нее всерьез, а там полшага до смены династии. Да какая разница, что случится в этой проклятой стране…