Он бережно сунул камень в жилетный карман. После чего поднял с пола пистолет «Смит и Вессон» калибра 22. Эту модель – 422 – он хорошо знал.

Ствол в нем расположен в нижней части ствольного блока, благодаря чему вектор силы отдачи, направлений назад, максимально приближен к осевой линии руки стрелка. Оружие очень удобно – как для опытного стрелка-мужчины, так и для неопытной слабой женщины. Это была одна из версий модели – с укороченным стволом в 4, 5 дюймов и постоянным прицелом, наиболее удобная для ближнего боя. Глушитель был вмонтирован в ствол. Стрелял пистолет чуть громче, чем пистолеты с навинчивающимся глушителем, но, все же тише, чем совсем без глушителя. Во всяком случае, звук было не громче звука упавшей на пол «библии'».

Ему ли не знать преимущества этого пистолета.

Это ведь был его пистолет.

– Наверняка, и отпечатки пальцев – настоящие, – подумал Локк, бережно беря пистолет руками в перчатками кладя его на заваленный бумагами стол Лазаря. После чего Локк надел на руки поверх своих перчаток ещё одни, хирургические, с отпечатками его жены и Мигеля Мартинеца. Отпечатки двух людей были очень четкими, Мигеля – на курке, жены – на рукоятке, так, как если бы двое касались пистолета, скорее всего, – предположит экспертиза, – женина передала пистолет мужчине, он и стрелял.

Локк оставил ещё несколько отпечатков пальцев жены и Мигеля на предметах в комнате, – на спинке стула, на дверном проеме, на стекле часов Лазаря. Дело было сделано. Можно и уходить.

Он и вышел. Спустился этажом ниже, и стал просматривать дешевые сувениры-амулеты из Мексики в виде бычьих глаз керамики – на серебряных цепочках и кожаных ремешках.

Старуха Рахиль проснулась лишь тогда, когда за окном послышались сирены полицейских машин.

– Что угодно сеньору? – спросила она, раскрыв некогда красивые, а теперь потухшие глаза.

– Хочу для внучки купить пару украшений, – ответил Локк с едва заметным мексиканским акцентом, мягким, хрипловатым голосом.

– А что там, сеньор, за окном? – Что за шум, что? Что надо полиции у нашей лавки? Вы не спросите это у них от моего имени? – изысканно обратилась она к старику-мексиканцу.

Через минуту все вопросы отпали, когда полиция ринулась, топоча по лестнице, на второй этан. Толпа, невесть как образовавшаяся возле лавки, попыталась проникнуть вслед за полицейскими – детективами, но была отдавлена назад бравыми парнями в полицейской форме.

Старый мексиканец, незаметно выйдя из лавки смешался с толпой и замер в ней, внимательно следя за входной дверью.

Когда полицейские выли из здания, из толпы послышались вопросы?

– Что случилось?

– Что с Лазарем?

– Его убили?

Сержант, важно оглядев толпу, ответил:

– Да, Лазаря с нами больше нет. Он убит.

И тут случилось неожиданное. Человек – известный пьяница, стоявший в толпе, вдруг закричал благим матом:

– Это они его убили! Я видел, как пять минут назад они заходили в лавку, я ждал их, чтобы попросить доллар на выпивку в честь удачной покупки, но там, наверху, раздался выстрел клянусь, это был выстрел и потом эта парочка, вон тот красавчик и его дамочка, даром, что богато одетые, наверняка грабители, ограбили старого Лазаря, все знали, что у него наверху есть стоящие веши, все мы с Брайнт-авеню покупали у него там обручальные кольца, – и они его ограбили, потому что сразу после выстрела они спустились вниз. И вот – теперь, стоят здесь. Известно, убийцу всегда тянет на место преступления. Держите их!

Их задержали.

Старого придурка пригласили в качестве свидетеля. Он успел повторить под присягой все, что так эмоционально прокричал тогда, возле лавки старого Лазаря. А через день после этого погиб, в состоянии тяжелого опьянения свалился с моста в реку. Экспертиза была неумолима: прижизненных повреждений нет, следов насилия нет, погиб в состоянии сильного алкогольного опьянения.

Их судили.

Крыть им было нечем: отпечатки пальцев однозначно их, свидетель видел, как они входили в дом Лазаря, приличным алиби они не удосужились обзавестись. Неизвестный доброжелатель (читатель легко догадается, что им был частный сыщик Джон Форбс) прислал в распоряжение следователя ряд фотоснимков, подтверждающих наличие тайной связи между женой мультимиллионера Роберта Локка и молодого красавчика – чичисбея Мигеля Мартинеца.

Суду так и не удалось выяснить, зачем они убили старого ювелира.

Официальная версия: им были нужны деньги, так как Роберт, в силу своей скупости коллекционера, предоставлял жене недостаточно, чтобы содержать избалованного любовника.

Нанятый Локком очень дорогой адвокат, признав очевидное – убийство I степени в корыстных целях, в основном напирал на острую потребность молодых убийц в деньгах, чем окончательно отвратил от них двенадцать присяжных. Да и у публики убийцы, что-то невнятное пытавшиеся лопотать в свою защиту, не вызывали ничего, кроме отвращения.

Все двенадцать присяжных проголосовали за смертную казнь.

По закону штата, это была смертная казнь на электрическом стуле.

Апелляцию приговоренных Президент страны не удовлетворил.

Приговор остался в силе.

И пришел день, когда небольшая группа жителей штата и журналист была допущена в местную тюрьму, чтобы присутствовать на казни.

В этой небольшой толпе, как и во время суда, разговор шел на одну тему:

– Зачем они это сделали?

И лишь один человек из присутствовавших на казни, внешне – убитый горем и недоумением – Роберт Локк знал истинные мотивы преступления.

Жена спрятала пистолет, его пистолет, с его отпечатками пальцев. Потом, убедившись, что Локк знает, где тайно встречаются они с Мигелем на втором этаже лавочки старого Лазаря, точно рассчитав по времени, спровоцировали приход туда Роберта Локка, за десять минут до его прихода, убили старика-ювелира (шли убивать вдвоем, юный Мигель был неспособен убить муху, его рукой водила волевая юная миссис Локк) и остались в толпе, предварительно вызвав полицию, чтобы увидеть, как старого мультимиллионера будут арестовывать за убийство Лазаря Шапиро.

– Странно, когда миллиардер убивает ювелира, – даже ради крупного брильянта, дорогой веши. Но возможно, ибо все коллекционеры немного сумасшедшие.

Миссис Локк ещё в тюрьме поняла, что муж знал все.

А какой был план… Неожиданно обнаружив «случайно» забытое завещание мужа, получив подтверждение о том, что завещание изменено, и не в её пользу, она доняла, что муж догадывается об измене. И решила опередить его. В том случае, если бы Локк совершил убийство I степени, ему мало что грозила бы смертная казнь, его завещания теряли бы силу. И в этом случае все имущество делилось бы между двумя ближайшими родственниками – женой и сыном. Даже если бы адвокатам удалось спасти жизнь своему клиенту и, скажем, доказать его невменяемость, она достигала главного, – в силу недееспособности Локка его имущество делилось между сыном и женой. И пусть он проводит остаток дней в тюремной больнице, или в психиатрической лечебнице тюремного типа для богатых пациентов.

Она… овладела бы и «»Эскориалом», и коллекцией.

Что ей этот урод, сын Локка? И не с такими справлялась.

Не вышло.

По лицу Локка, лицемерно утиравшего слезы, она поняла, что апелляция отклонена, – губернатор штата утвердил приговор суда присяжных.

Надо отдать ей должное, держалась миссис Локк с достоинством.

Чего нельзя было сказать о Мигеле Мартинеце.

Он буквально повис на руках сопровождавших его тюремщиков.

И пока их усаживали на электрический стул, закрепляли руки, ноги, голову, он что-то бессвязное бормотал, вызывая ужас и сочувствие публики, – ибо ей было неясно, сошел ли он с ума ранее, когда решился же жестоко убить ювелира из револьвера мужа своей любовницы и тем бросить тень на него (слава Богу, экспертиза доказала, что поверх отпечатков Роберта Локка на курке были отпечатки Мигеля, а на стволе, когда она протягивала оружие любовнику, остались отпечатки самой госпожи Локк; независимая экспертиза доказала даже, что отпечатки не поддельные – на них есть микрочастицы пота, принадлежавшего двум обвиняемым, так что последние сомнения отпали, присяжным и судье стало ясно – двое любовников убили старого ювелира, пытаясь «подставить» хозяина «Эскориала» Р. Локка), или юный массажист сошел с ума уже в тюрьме.