— Как, один обед? Но в дороге я буду много дней, а может, недель!

Экка в отчаянии закрыла глаза и нетерпеливо ждала стука закрываемой двери...

Побережье Зарка давным-давно скрылось за кормой на западе. «Непокоренный» весело скользил под безоблачным небом, энергично подгоняемый ровным свежим ветром. В туманной дымке зеленели холмы побережья. Салютуя приближающейся земле, капитан приказал приспустить флаг.

Никто из моряков не подозревал, насколько на самом деле далеко в океане они находились. Все были довольны, команда — необременительными вахтами, Рэп — возможностью более или менее безопасно попрактиковаться в применении магии. Похоже, ни один из колдунов не обратил внимания на всплески магической энергии далеко в Весеннем море или не захотел тратить время на выяснение причин вибрации, если даже и засек колдовство. Фавн учился. Теперь он до некоторой степени мог менять погоду и действовал так мягко, что почти полностью устранил мерцающую пульсацию пространства. Поскольку его раны уже окончательно исцелились, Рэпу не требовалось больше накладывать на себя заклятие сна, и ему почти удалось отоспаться. Хотя редкая ночь обходилась без очередного кошмара: похоже, от этого ему никогда не избавиться.

Будь Джалон и Гатмор его единственными спутниками, Рэп воспользовался бы лодкой Хранителя. Но он не решился предложить Кэйд плыть на север в утлой скорлупке. Впрочем, нет худа без добра — лодка колдуна могла оказаться с сюрпризом. Вряд ли Литриан отказал бы себе в удовольствии следить за ее передвижением и иметь возможность при желании в любой момент вернуть ее.

По слухам, Литриан коварен. Склонный пакостить, иногда лишь ради забавы, эльф, видимо, родился плутом; став колдуном, он и вовсе перестал чураться предательства.

Высокая волна разбилась о бушприт пылью сверкающих брызг, но капли обогнули Рэпа. Фавн вцепился в поручни, когда «Непокоренный» задрал нос к небу. Его захлестывал восторг от изумрудного сияния прозрачной волны, от упругого скрипа такелажа, от стремительного броска альбатроса, взмывшего ввысь после недолгого скольжения над водой. Внизу кружили рыбы. Мириады их косяками мчались куда-то; гораздо реже он ощущал там, в темном холоде глубин, присутствие неторопливых громадин, вероятно китов.

«Какое счастье — плыть в океане. Жаль, что нельзя остаться здесь навсегда, — вздохнул Рэп. — Берег — это опять обязательства, неприятности и опасности».

На корабле, как и в океане, текла своя жизнь: капитан Мигритт дремал на койке в своей каюте; повар трудился на камбузе; Пух ловил крыс.

Лавируя в лабиринте такелажа в трюмном кубрике, Пух подкрадывался к крысе. Неказистый карлик был, наверное, самым занимательным лицом на борту — Рэпу нравилось коротать с ним время. Малютка знал кучу анекдотов и, рассказывая, уснащал свою речь забавным сквернословием. Фавн от души смеялся, слушая его. Как правило, никто никогда не водил дружбу с карликами, и все же они были добродушным народом — если только уметь не обращать внимания на их странные привычки и исходящее от них зловоние, а также дождаться, пока они сами преодолеют удивление и свойственную их расе подозрительность. Так Рэп подружился с Пухом.

Особенно утомляли фавна голоса: они звучали по всему кораблю назойливой какофонией. На многие он научился не обращать внимания, приглушая их, но о себе он не мог не слушать, даже против своей воли. Эти разговоры Рэп слышал так отчетливо, словно они велись у него за спиной, независимо от того, в какой части корабля находились болтуны. Поэтому-то не обращать внимания было невозможно.

«Сейчас все трое в каюте герцогини. И опять перемывают мои косточки», — обреченно вздохнул Рэп.

— Да, он изменился, — звучал резкий голос Гатмора. — Ему так крепко досталось, что он не мог не измениться. Любой бы изменился.

— Не в этом дело, — проскрипел презрительный голосок Сагорна. — Когда он очнулся, он таким не был. Его изменило то, что он увидел. Его изменило это нечто.

— Тогда наша прямая обязанность — постараться выяснить, что именно он видел, и придумать, как мы можем помочь ему, — озабоченно внушала Кэйд.

Оба мужских голоса хором и наперебой заверяли Кэйд, что они старались, но...

«О Боги! — тяжко вздохнул Рэп. — Как они старались! Всеми силами, и Гатмор, и все пятеро по очереди! Проклятые любители лезть в чужие дела!»

Он вовсе не собирался становиться магом. Оставь ему герцогиня выбор и будь он в состоянии соображать там, в темнице, он бы отказался от третьего слова. Он и вправду хотел умереть.

«Я никогда не стремился играть оккультными силами. Нет, для себя — никогда, лишь для блага Инос. Только поэтому я стал адептом, поймав Сагорна в ловушку с драконом. — Это воспоминание не доставляло Рэпу радости. — Поделом мне! Чего я добился? Королевства для Инос? Она и без меня его заимела, а в придачу — царственного красавца мужа. Может быть, этого ей будет достаточно? Навряд ли. Иносолан — женщина, и брак ей нужен истинный. Фальшивка ее не устроит. А какой же брак без детей и... без любви... Боги! И зачем только вы даровали людям любовь? — Он стукнул кулаком по борту судна и даже не почувствовал боли. — Ну почему деревенщина влюбляется в принцессу, а потом не может вовремя сообразить, что влюбился, и сказать ей об этом? Это бы рассмешило Инос. Она бы поблагодарила глупца и разом рассеяла бы его иллюзии».

Внутренний голос услужливо шепнул: «И остался бы ты: в Краснегаре кучером, а Инос вышла бы за Андора».

«Возможно, ну и что? — не сдавался фавн. — Много ли сейчас я могу сделать для нее? Ожоги вылечить? Пожалуйста, это легко. Не труднее, чем было вывезти ее тетушку из Алакарны. Никаких проблем. Но проклятие с джинна мне не снять, и отвоевать королевство я тоже не в силах. Рядовой маг никогда не посмеет бросить вызов Четверке. В любом случае мне не долго оставаться с ней рядом. Да она, скорее всего, уже примирилась с потерей Краснегара, иначе не согласилась бы на брак с гигантом варваром... Настоящий дикарь! Приковать человека к полу и раздробить его кости, надо же такое удумать! Кэйд уверяет, что Инос не знала об этом. Охотно верю, Кэйд никогда не лжет. Если истина представляет для нее неудобство, она умело обходит правду».

Маг видит пространство особым зрением, хочет он того или нет. Рэп не оборачиваясь знал, что Кэйд, завернувшись в самый теплый меховой плащ, выбралась на палубу и идет разговаривать с ним. Свежий морской ветер трепал ее седые волосы, словно белый флаг, а щеки разрумянились до красноты.

«Итак, сейчас, похоже, очередь умудренной жизнью герцогини утешать захандрившего фавна», — попытался пошутить Рэп.

— Выбралась на ветерок? — спросил Рэп, словно только что увидел Кэйд.

— Да, мастер Рэп. — Ее глаза лучились удовольствием. Она явно наслаждалась плаванием. — Великолепная погода! Твоя работа?

— В какой-то мере. Совсем чуть-чуть.

Горсть водяной пыли взметнулась из-за борта, и Рэп отразил холодные брызги от них обоих. Заметив колдовство, Кэйд нервно засмеялась.

— О, — воскликнула она, — превосходно! В путешествии ты исключительно полезный спутник!

— Боюсь, что на берегу от меня мало будет проку. Там я не осмелюсь без особой надобности пользоваться магией. Особенно когда мы приблизимся к Хабу.

— Конечно, я понимаю, очень хорошо понимаю, но я так взволнована! Сколько себя помню, я всегда мечтала побывать в столице. Но я и представить себе не могла, что сопровождать меня будет маг. Совсем как в поэмах и романсах!

Ее поблекшие голубые глаза излучали восторг, но за этой сияющей маской крылось беспокойство и невысказанный вопрос.

Рэпу не хотелось не только говорить, но даже думать о Хабе. Молчание затягивалось.

— Вчера вечером за обедом мы долго разговаривали с капитаном Мигриттом, — промолвила Кэйд. — Шимлундок — самая восточная провинция Империи, не так ли? Знаешь, она ведь огромна, более тысячи лиг. Нам придется пересечь это пространство.

Каюту, где вчера Рэп обедал с Пухом, от кают-компании отделяла всего лишь тонкая переборка, но даже находись маг в другом конце корабля, он все равно бы слышал большую часть разговора.