— Странная разница, — сказал Джулиан, обращаясь к Диспреукс, но та в ответ лишь пожала плечами, оглядывая бескрайнюю ширь полей. — Я, конечно, не фермер, — продолжал сержант, — но все равно очень странно.

— Я думаю, что очень скоро мы это выясним, — сказала Нимашет.

— Дианда, — промолвил, обращаясь к О'Кейси, странствующий жестянщик. — Это… урдак в возане… типа этого, — закончил он, кивнув на хамелеоновскую униформу, в которую была одета Элеонора.

Туземца звали Кедер Бьян. Он, по-видимому, ожидал вознаграждения за свои услуги, вызвавшись проводить невежественных иноземцев в маячивший впереди город, но Элеонора не стала его расстраивать, обрадовавшись представившемуся случаю. Для О'Кейси это был очень удобный способ модифицировать несовершенную языковую программу, тем паче, что жестянщик оказался весьма словоохотливым и успел с три короба наговорить про Пасул и тамошние порядки. Единственное, что изумляло, — его странная неосведомленность относительно Маршада. Поразили ее и маршадские караульные на другой стороне моста. В отличие от пасульских охранников, эти при виде процессии просто отступили в сторону, словно заранее ожидали их появления.

— Понятно. Что-то вроде льна или хлопка! — сказала Элеонора, успевшая уже значительно подредактировать программу перевода.

— Да, — ответил туземец. Он почесал свой рог, обдумывая, как лучше объяснить. — Мы делаем из него одежду на продажу.

— Понятно, — повторила Элеонора. — А где пищевые зерновые? — спросила она, оглядываясь вокруг. — Мне казалось, что вы должны выращивать значительно больше ячменного риса.

— Вы, наверное, правы, — ответил Бьян, опять потрогав рог. — Я не очень-то разбираюсь в фермерских делах. Я чиню вещи, — он показал на свой мешок с инструментами. — Наверное, где-нибудь еще есть фермы, я не знаю.

— Кто владелец этой земли?

Еще в Ку'Нкоке Элеонора была приятно удивлена, что тамошние фермеры по большей части владеют своею собственной землей. Фермерские угодья неизменно передавались по наследству, разумеется с учетом хитроумных законов и правил. По одному из таких законов, например, права наследства лишались большинство младших сыновей. Впрочем, это являлось и является общей проблемой для аграрных сообществ во всей Галактике, и важный момент здесь заключается в том, что фермерские земли никогда не разбивались на множество более мелких, так как иначе ими трудно было бы управлять.

— Я точно не знаю, — ответил жестянщик, опять почесав свой рог. — Никогда не интересовался.

Элеонора прищурилась, затем весело засмеялась. Поведение жестянщика было более чем странным. С одной стороны, он с готовностью выкладывал любые подробности, касавшиеся Пасула, с другой — моментально замолкал, когда речь заходила о его собственном родном городе. О'Кейси и дня не прожила бы при императорском дворе, если бы не держала ухо востро. А тут уже явно пора было бить тревогу.

— Интересно, — искренне сказала она. — Мне кажется, что жестянщики не бывают такими невнимательными, а?

— Да нет, — ответил Бьян. — Просто я спешу возвратиться в мой прекрасный город!

— Замечательный город, — заметила Косутик, пощупав мочку уха.

— Да, неплохой, — ответил Панер.

Маршад был, пожалуй, побольше, чем Ку'Нкок, но меньше древнего Войтана. Улицы города, беря свое начало от нескольких ворот в стене, тянулись в сторону центрального холма.

Ворота поражали своей необычностью. Изготовленные из толстых, идеально пригнанных и даже законопаченных досок, они были облицованы у основания медью, стоившей, должно быть, целое состояние. Цоколь ворот разрушился совершенно, и если какой-нибудь металл когда-либо и покрывал его, то сейчас от него не осталось и следа.

Все остальное, постепенно открывавшееся взгляду наших героев, пребывало в таком же плачевном состоянии. Городские стены были выше войтанских, но выглядели, пожалуй, даже хуже. Бесчисленные парапеты давно уже рухнули вниз, превратившись в каменные обломки, сваленные у основания главной стены. Наружные камни местами совершенно осыпались. Одна секция стены была так сильно повреждена, что ее с тем же успехом можно было назвать дырой. Вообще, следы запустения и разрухи усматривались почти везде.

Сразу за воротами открывалась довольно просторная площадь, непосредственно за которой возвышался на холме сам город, состоявший из запутанного лабиринта узких, петляющих улочек и туннелей. Дома, построенные большей частью из камня, розового гранита и ярко-белого известняка и представлявшие собой смешение всех мыслимых стилей, в жутком беспорядке громоздились один над другим.

Улицы и переулки города были настолько узки, что даже по центральному бульвару отряду приходилось пробираться с трудом. По бокам бульвара были вырыты довольно широкие водосточные канавы, соединявшиеся с узкими желобами, тянувшимися вдоль остальных улиц. Нижние этажи зданий являлись далеко не идеальным местом для проживания: зловонная жижа дренажных каналов — смесь фекалий и прочей гнили — была почти взрывоопасной.

Постепенно поднимаясь к вершине холма, путешественники успели хорошо рассмотреть город. Здания, стоявшие у самого подножия горы, были выполнены с особым изяществом. Основными строительными элементами служили ровные, искусно пригнанные блоки полевого шпата и гнейса, причем почти без намека на связующий раствор. Некоторые дома снаружи были покрыты белой штукатуркой. Внутренние стены комнат изобиловали рисунками. Во всем этом былом великолепии, однако, также проглядывали следы запустения. Наружная штукатурка частично отвалилась, кое-где виднелись заплаты, когда-то сочные и красочные рисунки потускнели, многие крыши покосились, а некоторые обвалились вовсе. Большинство зданий казались заброшенными, однако в других сновали тени каких-то горожан, осмеливавшихся высунуть свой нос лишь под покровом ночной темноты.

Чем выше оказывались наши герои, тем упрощенней становилась архитектура, но было заметно, что дома здесь хотя бы ремонтируются. Из-за паводков горожане селились в основном, начиная со второго этажа. Дома теснились, нависали друг над другом, превращая извилистые переулки в туннели причудливого лабиринта.