— Без навигационных систем завтрашний захват беспилотных истребителей не имеет и пятой доли ценности. — Продолжал играть роль Соли. — К тому же, навигационные системы и истребители, для которых они предназначены, должны быть захвачены одновременно. Сколь бы тупы ни были эти отродья, они не могут не догадаться, что одно без другого большой ценности не представляет.

— Риск велик, и жертвы будут велики…

— Непростительно. — Соли сжал кулаки, и его и без того холодный голос начал наполняться льдом. — Пусть я и знаю, что каждый из наших воинов непоколебим в своей вере, той самой вере, что унаследовал я от своего отца, героя нашей священной войны… Пусть я и знаю, что каждый из нас готов отдать жизнь ради истинной веры… Непростительно, что наши воины, наши братья умрут, забрав лишь десятки, а не тысячи, нет, сотни тысяч жизней этих отродий вонючих свиней. Непростительно.

Когда Соли закончил свою, казалось бы, тихую и спокойную речь, мурашки, столь же ледяные, как и его пронизывающий до костей тон, пробежали по спинам у всех без исключения, кто его слышал.

— Мы… обязаны победить в битве, чего бы это ни стоило! — Воодушевился вожак, и с безумными искрами во взгляде отдал приказ подчинённым. — Вы всё слышали, братья! Самолёт прилетает в 6:17. У нас мало времени, следует осуществить задуманное в кратчайшие сроки. В случае необходимости нам придётся захватить груз до того, как его спустят под землю…

— Насчёт этого. — Поднял руку Соли. — Согласно моим данным на самолёте также находится ящик некоего экспериментального химического оружия, которое нам следует также захватить. Совершенно не представляю, что находится в том ящике, однако это нечто крайне опасное. Настолько опасное, что их поросячье командование уверенно — нарушение герметичности контейнера приведёт к смерти всех в радиусе полутора-двух километров. Понимаешь, о чём я?

— В таком случае изменение плана может оказаться фатально для всей операции. — Вожак думал вовсе не о жизнях, а, как и полагал Соли, о том, что мёртвые не способны транспортировать груз. И ещё о том, что ценность груза только что резко возросла. — Захват на поверхности — крайняя мера. Поняли? Приступайте.

Как только суровые мужчины с автоматами со всех ног побежали исполнять приказ, Соли вновь обратился к вожаку:

— Мне также следует отправиться на исходную позицию и сыграть свою роль в нашем плане. Однако перед этим мне нужно проверить этих двоих, коих я избрал себе в помощь.

— Коль скоро ты сомневаешься в них, то не лучше ли тебе взять с собой кого-то из моих людей?

— Я не сомневаюсь в их вере, — Парировал Соли. — как и не сомневаюсь в том, что эти праведники готовы вознестись в джаннат. Я лишь хочу воочию убедиться, что в решающий момент их сердца не дрогнут. У тебя ещё остались те пленники?

— Конечно, Тимур, конечно. — Закивал вожак.

— В таком случае прикажи отвести двоих в комнату дознаний.

Вожак нажал на кнопку микрофона и отдал короткий приказ, после чего сопроводил Вэ Соли и его так называемых «избранных в помощь единоверцев» в перегороженную стеклом на до и после комнату, укрытую глубоко в подвале, где и оставил их, спеша принять участие в осуществлении грядущей операции.

— Здесь за нами никто не наблюдает, можете расслабиться. — Оповестил Соли, и Безымянный на пару с Аминой, до того изо всех сил старавшиеся сохранять самообладание, выдохнули с облегчением.

Фу-ух… Угораздило же меня ввязаться в столь сомнительную авантюру. Такое чувство, будто угодил прямиком в логово пчёл-убийц. Это ведь точно они, те самые ребята, которые отрубают головы на камеру, обвязываются взрывчаткой, разводят в горах опиумные плантации с опиумными рабами… В общем, всеми силами стараются дискредитировать мою нацию и религию моей родины.

Амина тоже так считает:

— Никогда не понимала, каким образом эти психи умудряются почитать то же самое писание, что и мы.

Спрошу-ка на всякий случай:

— Амина, так ты религиозна?

— Лично я не особо, но моя семья очень даже.

— У меня та же история.

Соли посмотрел на нас на мусор:

— Не слишком ли сильно вы расслабились?

Должно быть, проверка:

— Соли, ну это же очевидно. Мы угодили в улей, в котором достаточно одного твоего слова, и от нас с Аминой не останется и следа. Для нас единственный способ выбраться отсюда в целости и сохранности — довериться тебе, что мы и делаем.

— И что ты будешь делать, если я ошибся? Если я не знаю о том, что, скажем, вчера в эту комнату пыток поставили прослушку?

— Я… — Иногда бываю конченым идиотом. — не подумал.

— Я-то знаю, что изменение сроков завит старейшину позвать в аэропорт всю стаю до последней шавки. Наивно полагают, что победа в этой битве переломит ход войны. Ты об этом знать не мог. — Отчитывал меня Соли. — В следующий раз будь осторожнее.

Ощущаю следующее:

— Надо же! Столько заботы от человека, который с каждой минутой всё больше напоминает коварного владыку тьмы.

— Ты мне нравишься. — Наибезразличнейше осведомил Соли. — К тому же ты волшебник.

— А я? — Спросила Амина.

— Что «ты»? — Соли не понял или съязвил? С ним не угадаешь.

— Нравлюсь?

— С чего бы вдруг?

— Тц.

Эй, а как же моя награда за квест?! Не то чтобы мне нужна была жена, пусть даже и любимая… И вообще:

— Соли, нельзя же так с девушками, даже я понимаю.

— Ага. — Само собой, никакого смущения Соли испытывать не намерен. — Амина, пойдёшь первой, всё необходимое есть на стеллажах. — По ту сторону стекла организовалось движение.

Комната, в которой мы находимся — определённо пыточная. Стеклянная перегородка звуконепроницаема, мы не слышим голоса двух пленников, которых только что приковали к стене, но отчаяние на их лицах в сочетании с кровоподтёками в озвучке не нуждаются. Молодые мужчины, европейская внешность, тренированные тела — должно быть, они из тех пропавших без вести бойскаутов. Сказать по правде, мне их немного жаль. Я вовсе не поборник добра, или там справедливости, а обычный человек. И, как и положено обычному человеку, мучений не сторонник, к жестокости ради жестокости не устремлён. Надеюсь.

Конвоиры очень спешили скрыться туда же, откуда и появились, а вот Амина спешить не собиралась:

— Ты хочешь, чтобы я пошла и убила кого-то безо всякой причины, словно какой-то маньяк?

— С чего ты взяла, что маньяки убивают без причины? — Соли, как мне кажется, только и ждал этого вопроса. — Их причины внутри, а не снаружи, только и всего. Мне трудно принять их мышление, в котором окружающие занимают так много места, но понять их не сложно. Должно быть, ты подразумевала убийство, которое совершаешь, потому что можешь? Убить, потому что можешь. Изнасиловать, потому что можешь. Оскорбить, потому что можешь. Одна и та же суть.

— Д-да, что-то такое… — Амина растерялась. Неудивительно.

— Узников этого подземелья ждут недели, месяцы, годы страданий. Быстрая смерть — выигрыш в лотерею. Необходимости никакой, но их пленители… могут.

И как Соли, с его то лицом без чувств и голосом без эмоций, достигать таких театральных эффектов? У меня мороз по коже от его слов.

У Амины тоже:

— Тогда… Избавить от страданий… Лучший выход. Не то чтобы меня волновали их жизни… Я… Мне всё равно, могу и убить. Тем более что так будет лучше. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я маньячка или ещё что.

Соли молчит. Я тоже вмешиваться не стану. У меня такое чувство, что момент очень важен, не собираюсь ничего портить.

Амина оглянулась на нас с Соли. Со словами:

— Жизнь вообще ничего не стоит! Тем более такая! — она вошла в пыточную часть подземелья.