— На правом виске светлое родимое пятно овальной формы площадью примерно в половину квадратного дюйма…
Список моих дефектов рос прямо на глазах, а я с огромным удовлетворением за этим наблюдала. Никогда бы не подумала, что буду радоваться, когда мне скажут, к примеру, что у меня уши разной формы, чего я раньше и не замечала. А маг все писал и писал, отмечая малейшие отклонения, наконец он закончил, размашисто расписался и поставил еще одну печать.
— Никогда бы не подумал, что у такой красивой девушки может быть так много изъянов, — подавая мне бумагу, заметил он. — Но еще более удивительно, что леди этому так рада.
Рада была не только леди, но и ее брат, что скрыть нам никак и не удалось бы. Берти многословно поблагодарил целителя, и мы вышли в коридор, победно размахивая справкой.
— Что-то там слишком много текста, — удивился Дитер
— У меня нашли целую кучу дефектов, — довольно сказала я. — Я подумала, такая справка — вещь намного более надежная для моих целей.
— Вы что, взятку дали? — поразился друг брата, глядя на меня весьма недоверчиво.
— Зачем? — ответил ему брат. — Просто скрупулезно записали все шрамы и родинки. И все остальное.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Дитер и даже руку протянул, — дайте посмотреть, что там за остальное такое.
Я вдруг поняла, что мне совсем не хочется, чтобы он это читал, и торопливо свернула листок. Такое можно показывать только тому, чье мнение тебе не так уж и важно, а этот тип и так считает, что я его недостойна. Мне даже пришло в голову, что, возможно, и Эвальду пока не стоит показывать эту справку. Все же, когда за тобой ухаживает столь значительная персона, это довольно приятно. Вот если бы только его ухаживания ограничивались цветами и пирожными…
— Это справка для моего жениха, и только, — заметила я. — Ты же не мой жених и никогда им не будешь, вот и нечего тебе такие вещи читать.
— Да я просто не представляю, что у тебя можно найти в таком количестве, — запротестовал Дитер.
— Вот и не представляй дальше, — довольно невежливо ответила я ему. — Будем считать это моим секретом.
— Я тебе потом расскажу, — фыркнул Берти. — Тоже мне, секрет. У нее уши разного размера, представляешь?
Мои разноразмерные уши ярко запылали, несимметричные щеки тоже, и я никогда еще не была так близка к убийству собственного брата. Все же не каждой девушке приходится такое выслушивать от близких людей в присутствии посторонних.
— Берти, если ты еще хоть слово скажешь, у тебя вообще никаких ушей не будет, — прошипела я.
— Эрика, даже если у тебя уши и разные, то этого совершенно не заметно, — попыталась сгладить неловкость Катарина.
Дитер с Кристианом ее хором поддержали. Я посмотрела на всю эту компанию и решила, что идея получения справки о собственных изъянах была не столь хороша, как мне показалось сначала, так как давала весьма приличную пищу для разговоров. Уж я-то знаю, как девушки любят обсуждать чужие недостатки в тесной компании, подозреваю, что юноши этим тоже грешат. Когда я представила, как Берти с гадкой усмешкой рассказывает друзьям обо всех дефектах, что у меня нашлись, на мои глаза набежали слезы, и я невольно всхлипнула.
— Эри, ну что ты в самом деле? — начал успокаивать меня брат. — Никому я ничего не скажу. Да и нет у тебя ничего такого уж страшного. Так, просто небольшой список отличий тебя от других людей. Как там этот целитель говорил? Именно недостатки и делают нас разными. А уши у тебя очень даже красивые, на мои чем-то похожи.
Это меня совсем не успокоило, так как, на мой взгляд, уши брата были несколько крупноваты и, к тому же, оттопырены.
— В любом случае, — мрачно сказала я, — справку об отсутствии дефектов, как я поняла, все равно никому бы получить не удалось.
— Да и не надо, — легкомысленно сказал брат. — Слушай, Эри, я хочу это видеть!
— Что «это»?
— Как Эвальд читать будет твою справку, — пояснил Берти.
— Не надо было меня дразнить, — злорадно сказала я, — тогда, может, я и подумала бы, как это можно устроить.
— Так я же никому не рассказываю, — с явным намеком в голосе сказал брат, — а ты в качестве личного одолжения вручаешь справку в моем присутствии.
— И я никому не рассказываю, что список был во-о-от такущий, — Дитер развел руки в стороны, показывая степень моей неполноценности. — И тоже рассчитываю на личное одолжение.
— А я уж так просто, безо всякого шантажа, — заявил Кристиан. — Все равно в такой толпе человеком больше, человеком меньше, роли уже не играет.
Парни начали хохотать, и душа моя этого просто не выдержала.
— Ну и рассказывайте, — небрежно сказала я. — После того, что вы с моими цветами сделали, меня никакой подлостью уже не удивишь. А я с вами еще подарком Эвальда делилась. Пойдем, Катарина. Видно, сладкое им противопоказано — мозги засахариваются.
Никакие уговоры на меня больше не действовали. Всяким шуткам есть предел, и эта троица за него уже явно вышла. Мне казалось, что уж на поддержку родного брата я всегда могу рассчитывать, но увы…
— Эри, да не обижайся ты, — заюлил брат. — Скажи, что мне сделать, чтобы ты справку при мне отдала? Просто мое чувство мести рыбьим жиром не удовлетворилось.
— Я сейчас понять не могу, ты кому мстить-то хочешь? — ворчливо спросила я. — Мне или Эвальду? Вот кажется, мне.
Но брат не отступал, и тогда мне в голову пришла просто замечательная мысль.
— Хорошо, — с радостной улыбкой пропела я, — но каждый, кто будет присутствовать, выполняет потом одно мое желание.
— Какое? — подозрительно спросил Берти.
— А какое мне в голову придет.
— Мало ли что тебе в голову придет, с такой-то справкой, — попытался отшутиться Берти.
— Не устраивает мое условие, значит, и не приставайте ко мне больше, — отрезала я.
Берти еще попытался меня поуговаривать во время обеда в студенческой столовой. Вот если бы они догадались отвести нас куда-нибудь в более интересное место, то, возможно, я бы им и поддалась. Но жидковатый суп странного вкуса, которым нас сегодня потчевали, не способствовал хорошему настроению и взаимопониманию с близкими. Наконец брат обиженно замолчал и стал сосредоточенно о чем-то раздумывать, а мы с Кати спокойно доели и пошли на собрание своей группы.
Куратором у нас был назначен инор Вайс, был он довольно молод и отвечал за новый раздел магии, возникший на стыке двух дисциплин — артефакторики и алхимии. Собственно говоря, и раньше время от времени достижения обоих направлений использовались одновременно для получения оптимального результата, но только Вайсу удалось вычленить необходимые закономерности и даже добиться открытия новой кафедры. Время от времени старые маги начинали недовольно ворчать на подобные нововведения, но ректор, хотя он тоже был уже в преклонных годах, неизменно поддерживал своего выдвиженца, ограждал его от нападок и утверждал, что за алхифакторикой, так назвали новую область магии, — большое будущее. Куратор наш был человеком весьма увлекающимся, как мы поняли сразу на первом же собрании. Вместо того, чтобы прочитать нам положенную лекцию о правилах поведения в Академии, он разразился пламенной речью о своей работе. Слушать его было очень интересно, я даже задумалась, а не заняться ли мне этим, ведь такие перспективы открываются. Правда, чтобы попасть туда, нужно было сдавать на «отлично» в течение нескольких лет не только артефакторику и алхимию, но и многие другие предметы. С другой стороны, зато стимул будет хорошо учиться. Посредине фразы инор Вайс внезапно запнулся, поднял листочек, на котором были записаны пронумерованные короткие фразы, смущенно прокашлялся и сказал:
— Ну, мы с вами несколько отвлеклись от темы нашей беседы. Но, я думаю, основное вы уже усвоили. При заселении в общежитие вам давали на ознакомление и подпись правила проживания там. Так вот, никаких существенных отличий нет. Разве что еще, не проводить никаких серьезных экспериментов в отсутствии преподавателей.