Я наслаждалась тишиной и покоем. И вообще, я так устала от шумной столицы. Такая манящая когда-то, сейчас она меня тяготила: её бешеный темп и оглушительный ритм давили, а яркие огни уже давно перестали манить – я знала теперь, что они скрывали: разврат и похоть, грязь, цинизм и искусственность.

«Плохо, когда знаешь всё, – думала я, – когда сорвана завеса тайны, обнажив грубую действительность».

Очень болезненный процесс – прозрение. И вместе с тем, такой необходимый. Потому что теперь, когда я наконец нашла в себе силы и мужество оглянуться вокруг и разобраться в формулировках, то есть назвать вещи своими именами, а не продолжать убеждать себя в истинности фальшивого, – только теперь я поняла, чего хочу и, что самое главное, чего я не хочу.

Решение покинуть столицу и вернуться в родной город давно созрело в моей душе и сейчас пришло свежим ветром перемен. Как когда-то много лет назад я стремилась сюда, так же теперь я рвалась обратно. Я прошла долгий путь, я узнала вкус успеха и славы, богатства и поклонения, и мне известна цена всем этим «благам»; я познала любовь и боль потерь, нашла настоящих друзей – и всё это случилось со мной здесь, в столице.

Я уезжаю не побеждённой, не сломленной, но прозревшей, проснувшейся. Я ухожу на пике своего успеха, и мне не жаль. Возможно, когда-то я ещё вернусь сюда, захочу пройтись по местам «былой славы». Но сейчас я бежала от всего, чего так жаждала когда-то.

Последний день перед отъездом я провела с друзьями. Сначала заехала на «шестёрку» к давним подружкам Камилле, Розе и Алисе. Девочки щебетали наперебой, рассказывая мне какие-то новости из своей жизни на базе, кем-то возмущались, о чём-то спорили, а я слушала их и с огромным удовольствием и облегчением понимала, как далека я уже от всего этого. Точно так же, когда немногим позже я встретилась с Моникой, и она пела мне те же песни, возмущаясь, что её так и не перевели в эскорт, а она так надеялась и ждала все эти годы.

Я навсегда прощалась с прежней жизнью, оставляя всё в прошлом, и с волнением и приятной дрожью закрывая туда дверь.

Напоследок я повидалась с Натали. Они с Женей вместе пришли на встречу в кафе. Мне было радостно и приятно видеть их счастливые лица, ощущать исходящую от них любовь. Я была счастлива вместе с ними.

Оставшись одна, я прогулялась по городу, прошлась любимыми бульварами и живописными аллеями с парковыми дорожками и яркими фонарями. Столица прощалась со мной мелким прохладным дождём и отражающимися на мокром асфальте яркими огнями витрин и рекламных щитов.

Вернувшись в родной город, я первым делом сняла для себя отдельную квартиру. Не хотелось начинать самостоятельную независимую жизнь в доме родителей.

Не прошло и недели, как о моём возвращении стало известно всем. Начался какой-то кошмар. Близкие и дальние знакомые, и даже совершенно посторонние люди – все хотели пообщаться со мной, задать какие-то вопросы, удовлетворить свой интерес. Ну конечно же, в маленький городок, где практически все знали друг друга, вернулась знаменитая горожанка. Всем не терпелось увидеться со мной, потрогать меня, будто я была какой-то диковинкой.

Этот кошмар продлился добрых две недели. Потом ажиотаж вокруг меня и моего возвращения на пике своей карьеры немного поутих, и я смогла наконец вздохнуть свободно. А потом пришёл он, совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба.

– Здравствуй, София, я пришёл к тебе.

– Здравствуй, Илья, – ответила я. – Зачем ты пришёл?

– Затем, что я хочу быть с тобой.

– Вот так неожиданность, – удивилась я. – Но, если я не ошибаюсь, у тебя есть семья.

– Ошибаешься, – упрямо ответил Илья. – Мне не нужна никакая другая семья. Ты – единственная женщина, которая мне нужна.

Я подошла к нему и провела рукой по волосам, совсем по-матерински.

– Илюша, милый, ты опять за старое, – сказала я. – Ведь мы уже неоднократно возвращались к этому вопросу, и ни к чему хорошему это не приводило. Я не нужна тебе, а ты не нужен мне. У нас с тобой ничего не получится.

– Неправда! – Илья упрямо стоял на своём. – Мне всегда была нужна только ты, слышишь? Я всё это время ждал, что ты нагуляешься в своей столице и вернёшься. И вот, именно так и случилось, ты снова здесь, и это неспроста.

– Илья, ты болен, – сказала я ласково.

– Да, Соня, я болен. Болен тобой, и ты это знаешь.

– Илюша, ты очень хороший, но ты ничего обо мне не знаешь.

– Я не хочу ничего о тебе знать, – сказал он и приблизился ко мне. – Мне абсолютно всё равно, что ты делала там, как жила и сколько других мужчин у тебя было.

– Это ты сейчас так говоришь. Но когда бы ты узнал всю правду обо мне, тебе уже не было бы всё равно.

– Никакая правда не заставит меня разлюбить тебя.

Он подошёл ко мне вплотную и прижался щекой к моему виску. Он обнял меня, и дрожь прокатилась по его телу. Я поняла, как давно он ждал этого момента.

– Илюша, перестань, ты не понимаешь, – говорила я, сопротивляясь его настойчивости. – Я не принесу тебе счастья. Я испорчу тебе жизнь. Пойми, наступит момент, и я снова уйду от тебя.

– Всё равно, это неважно. И перестань разговаривать со мной, как с ребёнком, – проговорил он хрипло и накрыл мой рот поцелуем.

Я не в силах была противостоять его нежности. Я соскучилась по мужским ласкам, по настоящей мужской нежности, по любви. Его горящая все эти годы любовь, желание и ожидание подкупили меня. Я так истосковалась по истинным чувствам, я так хотела, чтобы меня просто любили, ничего не требуя взамен. И, хотя я знала, что поступаю неправильно, я отдалась Илье, уступила его настойчивым ласкам и жгучему желанию.

Полночи мы предавались любви. А наутро я проснулась в его объятиях и не стала прогонять. В конце концов, сейчас я нуждалась в нём, в его любви и нежности, и мне было наплевать на чужое мнение или чью-то сломанную жизнь.

– Я слышал, ты чуть не вышла замуж за миллионера, – сказал Илья как-то за завтраком.

– Ну, это громко сказано, – ответила я. – Хотя всё могло быть.

– Почему же этого не произошло? – спросил Илья.

– Мы не подошли друг другу, – уклончиво ответила я. – А откуда тебе об этом известно? Официальной информации не было, да и о свадьбе ещё даже речи не было.

– Случайно услышал, – буркнул Илья. И после паузы сказал: – После того, как ты не пришла после нашей последней встречи, я ждал до самого рассвета. Я не знал, что думать, где ты, что с тобой. А позже узнал, что ты в тот же день уехала обратно. Опять уехала, даже не попрощавшись.

– Я не обещала тебе, – тихо сказала я.

– Да, знаю, но я всё же надеялся… Я не знал, что и думать. Я был так взбешён, что готов был тебя убить. Через какое-то время я немного остыл, вернулся к жене. Поначалу я ещё ждал, что ты вернёшься, но потом перестал надеяться. В очередной раз постарался забыть тебя. И даже думал, что мне это стало удаваться. Мы помирились с женой, наладили отношения. И вот снова появляешься ты. И всё летит к чертям собачьим: всё наше иллюзорное счастье, притворная любовь. Всё открывается: обман, фальшь. И вот я снова у твоих ног.

– Бедный мой Илюша, ты так страдал, – сказала я ласково.

– Я готов страдать хоть целую вечность, – пылко ответил он, – лишь бы ты была рядом и позволяла любить тебя. Любовь важнее счастья. Любовь важнее всего на свете.

– Да, это так, – прошептала я. – Ты прав, она важнее. Любовь никуда не девается с годами. Неразделённая, она приносит мучения и страдания, рвёт душу и истязает тело. Но без неё, без любви, и само́й жизни не надо. Одна минута любви, одно мгновение в объятиях любимого сто́ит целой жизни.

Где-то в глубине сердца тупой болью отозвались воспоминания. Столько лет прошло. Я много раз уже думала, что освободилась от него, от своей пагубной любви к Виктору, но каждый раз убеждалась в обратном: моя любовь жива, окутанная болью и сожалением, и ожиданием чего-то, и ощущением утраченного счастья и опустошённости.