Очень интересны для понимания «феноменологии сущего», как сказал бы Гегель, мысли Ф. М. Ниганова в статье «Мое мое»{56}. То, что во мне «мое», замаскировано мной от меня и от других (разумных и неразумных, материальных и духовных) существ. Сущее моего бытия открыто для всех других как полная неопределенность, или хаос и абсурд в том смысле, что люди могут сочинять все, что им вздумается про мое мое. Они все будут правы и неправы, со знанием и без знания моего мое. То, что они насочиняют обо мне — это мое мое для них, про это знающих, и для меня, если я про то узнаю. Но мое мое совсем не то, ибо оно еще не до конца сокрыто и для меня, т. е. не познано и не определено. Мое «Я», пока я жив, не завершено, оно есть живая жизнь (Толстой), где за далью новая даль (Твардовский). Каждый говорящий о моем мое будет прав, но лишь для того, кто это сочиняет, ибо он сочиняет только то, что может и на что способен или уже знает про мое мое, и никак не иное. Сущее моего бытия открыто всем, доступно всем, но в меру их собственных возможностей, т. е. мое мое еще для них не сокрыто, не истинно, не со-крыто ими для себя в тех средствах и формах, которые им доступны через мое мое. Нужны усилия и хитрость ума, чтобы мое мое для меня же закрывалось, когда ключ выброшен в море. Без крыши мое мое останется лишь пустым именем, простым Ф. И. О. того, кто о нем говорит, а не вовсе моим мое. Но истинность моего «мое» не в открытости его, а в затаенности, заговоренности, умалчиваемости. Сокрыть мысли можно не только словами, но и молчанием{57}, и действием, и другими знаковыми смыслами{58} и значениями. Чтобы сущее бытия, достигшее уровня мысли, было истинной, надо его закрыть, укрыть, одеть, отделить, оформить, сделать содержательным, дефинировать и дескриптировать. Лишь в сокрытости истина бытия приобретает свою сущность, а через нее и существование в конкретно-исторических и пространственно-временных реалиях. То, что не сокрыто, остается не истинным, оно обнажено, безлико, алогично, хаотично и абсурдно. Сокрыть — значит ограничить, определить, отмерить, отделить, конкретизировать, украсить, облагородить и главное — одухотворить. Жизнь, а затем и разумная жизнь— это то, что сокрыто не только от индивида, но и от общества, не только от «твари», но даже от «Бога», который не ведал, что творил, ибо им двигало томление открытости, воля, а не разум. Бог творил мир не по разуму своему, а по воле. И чтобы скрыть неприглядный результат, сокрыл мир воли в разумных формах, придал логичные формы, т. е. сделал попытку создать нечто истинное.
Но это еще тоже не все ступени сокрытия бытия в ходе материального (предметно-практического) и духовного (познавательного) творения истины бытия. Каждый человек в очередной раз сокрывает (приобретает) для себя бытие, т. е. понимает. Понимание — особая процедура в процессе созидания и постижения истины. Понять, значит, умолчать. Молчание есть сокрытие. Мое мое не должно догадываться об истине моего бытия, тогда не будет для меня моего мое. Открытость не может быть истиной, ибо открытость — небытие, смерть, нуль. Любая цифра больше нуля есть сокрытие того, что за пределами нуля, что им не исчерпывается. Истина — это жизнь, начало ее, продолжение и поддержание. Бытие, ставшее доступным для всех уровней сокрытия и умалчивания, истинно. Вне человека, без человека нет истины бытия как сокрытости. Если человек не сокрыт, то он растворен в мире, не выделился из него в самостоятельную частицу, элемент бытия. Он не сокрыл себя от холода вечности конечными формами бытия, т. е. не приобрел истину сущего. Открытость мира есть небытие, смерть, безжизненность, абсолютный покой. Покой есть открытость бытия, а движение — его сокрытость. Движение (любое) сокрывает предмет, создавая параметры истинного бытия. Движение истинно, когда оно сокрывает. Движение, которое не сокрывает, не истинно, т. е. есть покой. Истинный покой тот, который сокрывает сущее без человека, до человека, вне человека. Покой сущего бесчеловечен, точнее, дочеловечен. Сущее в покое — это лишь зов к философствованию, но не само философствование. Философия еще не захватила и сокрывает человека. Философский дом пока без крыши. Движущееся укрывается каждое мгновение от преследования покоя будущего, уходя в покой (открытость) прошлого. Прошлое всегда открыто как и будущее, ибо там нет уже жизни, нет сокрытия, там все застыло и открыто в одном и том же виде навсегда. Прошлое как жизнь есть абсурд, хаос. То, что не сокрывается, ложно, безобразно, дурно. Прошлое доступно не только историческому знанию, но и магии. Будущее же — лишь прогностическому познанию. Здесь магия бессильна. Медитация не занимается угадыванием сокрывающегося, она создает эрзац бытия сущего. Медитационное бытие — это бытие без сущего, пустое бытие, которое не истинно, но и не ложно, ибо без сокрытости сущего, а чистое со-крытие.
Истина похожа на мусульманскую женщину: она должна всегда ходить с покрытой головой.
Сущее бытия, утомленное открытостью, сокрывается сначала до неразумного неживого бытия сущего, вслед за этим настает черед неразумного живого, а потом и до человеческой разумности, до философии. Философствование есть сокрывание неразумной сокрытости сущего бытия до разумного бытия сущего. Конечная цель — бытие разумного сущего. Если человечеству не достает этой цели, то «недостает еще и его самого»{59}. Истина в философствовании, как отметил Гегель, неправильно приписывая это лишь своей философии, достигает своего апогея, т. е. приобретает абсолютные формы.
Сокрыть, укрыть, маскировать, изменить и т. д. сущее бытия означает его оформление, придание ему конкретных реальных форм и содержания. Понятие «сокрытие» чрезвычайно содержательно. Например, оно несет в себе указание на то, что мир осуществлен в содружестве, совокупности, целиком, что он един, тотален по природе своей. Соборность мира для русской философии не новость. Это одна из основных тем русской философии в течение тысячелетия. Соборность (богочеловечество) В. Соловьева, «философия общего дела» Федорова, «ноосфера» Вернадского — все голоса из одного хора. В то же время понятие «сокрытие» указывает на множественность мира, на то, что есть что собирать, сокрывать, что есть части, без которых не может быть собирание, сокрытие, содружество, совокупность и т. д. Это понятие внутренне противоречиво, указывает на антиномичность бытия, что видно уже в сказанном выше: мир един и множественен. Бытие в целом и в каждом фрагменте парадоксально, «даже в красоте есть борьба»{60}. В понятии «со-крытие» ясно содержится указание на то, что есть то, что нужно сокрывать, и есть тот, кто сокрывает. Еще одна антиномия — тождественность объекта и субъекта. Категория «сокрытия» является глубинной категорией бытия, захватывающего человека целиком. Сущее бытия в облике человека есть объективный процесс философствования бытия. Подобно тому, что человек мыслит головой, бытие философствует через человека и с его помощью. Без человека сущее бытия открыто, безжизненно, мертво, бессмысленно и бездумно. Человек, сокрывая бытие сущего, придает миру и себе живой, чувственно-разумный смысл. Человек, сокрывая бытие, философствует, т. е. оживляет истину бытия. Сокрыть то же самое, что укрыть, согреть, утеплить, оживить. Мир, сокрытый человеком, сокрывает и человека самого. Делает его доступным как для сущего бытия, так и для самого человека. Сущее бытия через человека творит и осознает творение неразрывного их единства. Философствование есть сотворение истины бытия сущего и познание творимого. Чем больше человек философствует (сокрывает), тем содержательнее его связь с бытием, тем он сам и сущее бытия более истинны. Онтологическая истина человека и бытия сущего идут рука об руку. Человек, сотворенный миром, сокрывает себя и мир для роста онтологической истины сущего. Сущее бытия становится бытием сущего для человека и для мира, в котором он живет. Человек, философствуя, творит бытие сущего как своей части. Появление истины путем сокрытия меняет акценты. Человек, сокрытый сущим (вспомним «томление» сущего), теперь сам сокрывает сущее. И этот процесс есть часть предыдущего. Онтологическая истина сущего реализуется через единство онтологической и гносеологической истины человека.
