Самым большим возмутителем спокойствия в мире был Иоганн Штофлер[234]. Он преподавал математику в Тюбингене, написал множество книг на латыни и немецком языке, разбирался в языке звезд. В тогдашнем научном мире он пользовался высоким авторитетом, поэтому сенсационно прозвучало его заявление о том, что в 1524 году Сатурн, Юпитер и Марс опасно приблизятся к Земле, причем произойдет это под знаком Рыбы. Три крупные звезды поблизости от Земли, все три под знаком обитателя вод: это может означать только всеобщий потоп, который затопит и уничтожит весь мир.
Бомба предвидения взорвалась, ее осколки разлетелись по всей Европе. Другие астрономы подтвердили, что три небесных тела опасно приближаются к Земле. Весть стремительно распространялась, и, прежде чем начался сам потоп, волны страха прокатились по народам Европы. Крестьянин оставил полевые работы; зачем ему сеять-жать, если плоды его труда все равно унесет вода? Ремесленник работал спустя рукава, в торговце исчез дух предпринимательства. Должник не платил долги, считая более мудрым прокутить деньги, предназначенные для возвращения долга. Люди начали откладывать про запас продукты, продовольственные склады были атакованы и разграблены. Богачи переехали в горы; другие строили огромные лодки и держали их на привязи рядом с домом.
Всеобщая растерянность не обошла и дворцы знати. Начал беспокоиться даже император Карл V: а вдруг это произойдет? Волнение его было так велико, что для успокоения императора один из известнейших гуманистов своего времени Августин Нифо[235], любимец папы Леопольда X, принял вызов и написал книгу, в которой выступил против предсказания Штофлера. Но был у императора и другой верный слуга, полководец Рангон, который, в свою очередь, опасался, что император чрезмерно успокоится и не примет должных мер предосторожности. Он добился, чтобы один врач из Флоренции написал книгу, спорящую с выводами Нифо. Он даже обратился к императору с предложением разослать во все концы специалистов, знающих, как надо бороться с наводнениями, чтобы они указали населению безопасные места в высоких точках.
Так волновалась вся возбужденная Европа, особенно в начале 1524 года, потому что по мнению Штофлера хляби небесные должны были раскрыться в феврале месяце. Но к стыду недоброй троицы звезд тот февраль был настолько сухим, что казалось, все планеты договорились встретиться в самом сухом месте Вселенной. Все вздохнули с облегчением. Наконец-то успокоились и те, кто боялся опасности, и те, кто волновался из-за того, что некоторые оставались излишне спокойными.
Но существовало одно исключение: курфюрст бранденбургский, сам бывший астрономом-любителем. Он приказал своим придворным астрономам проверить вычисления Штофлера, и совместными усилиями они сделали вывод, что Штофлер в основном был прав, но в отдельных моментах ошибался. Потоп будет, но он распространится не на весь земной шар, а только на Пруссию. И состоится это на полтора года позже — 15 июля 1525 года. Свое открытие они держали в тайне, что не свидетельствовало о высоком социальном уровне их мышления. Берлинцы узнали о висящем над их головами приговоре только тогда, когда во второй половине дня 15 июля распахнулись ворота дворца курфюрста, и владыка, за которым проследовал весь двор, промчался через Берлин, вверх — на Креузберг. Об этом "берге" следует знать, что с его высотой он годится для того, чтобы быть по щиколотки нашей горе Геллерет[236]. Берлинские горожане поначалу злились, что их так некрасиво бросили в беде, но, когда после заката солнца с ясного неба на город с улыбкой взглянули оклеветанные звезды, они с умиротворенными лицами, стоя рядами вдоль дороги, встретили возвращавшуюся с позором вереницу карет.
А что стало со Штофлером? Пока еще особых неприятностей у него не было. Его сторонники приступили к подробным объяснениям по известной формуле: звезды сказали правду, потоп должен был обрушиться на мир, но провидение пожалело человечество и ликвидировало нависшую над ним опасность. Но наказание настигло взбаламутившего мир ученого с неожиданной стороны. Его наказали собственные книги, те книги, которыми он пользовался для подтверждения своей неподтвердившейся вести. Спустя несколько лет, однажды вечером, он хотел снять с книжной полки несколько толстых фолиантов. А каждый из таких закованных в кожаные переплеты жутких томов по весу можно сравнить с небольшим пушечным ядром. Какая-то деталь полки при перетаскивании сдвинулась с места, вся полка обрушилась, и ученый умер тут же от многочисленных ударов, нанесенных по его голове тяжеленными томами…
Современному читателю, может быть, кажется сомнительным, что предсказания Штофлера вызвали такой лихорадочный страх в образованном мире. Нас разделяют четыре столетия, и кто знает, сколько разного наносного добавилось к бедным по началу информационным материалам. И автор этой книги сам выступает за то, чтобы удалить из сальных рассказов о прошлом всякий жир сплетен.
Сомнение кажется справедливым. Но если правда, что провозглашают профессионалы массовой психологии, то в историю Штофлера можно поверить. Один человек может быть даже гениально умным, — утверждают они, — но толпа всегда глупа. Умное слово она пропустит мимо ушей, а вот глупости запоминает и лелеет до тех пор, пока от инфекции не загноятся уши. И я действительно знаю пример этому. Причем случай этот произошел с самой трезвой, самой хладнокровной нацией[237].
В начале 1750 года в Англии ощущались слабые подземные толчки. Никакого вреда от них не было. Но вдруг числа пятого апреля в Лондоне разнесся слух, что вслед за небольшими подземными толчками произойдет настоящее землетрясение с фатальным исходом. 15 апреля это землетрясение полностью уничтожит весь Лондон. Откуда взялась эта зловещая весть? Никто этого не знал.
И все-таки она настолько встревожила людей, что они стремглав кинулись искать спасения в провинции. И поверил в эту весть не только малообразованный обыватель, жертвой веры стала и высшая знать. Шестьдесят четыре аристократа и девяносто семь депутатов парламента погрузили на повозки слуг и умчались в свои загородные поместья. Зажиточные семьи, не сумевшие вырваться из Лондона, нашли пристанище в Гайд-парке и до самого утра убивали время игрой в карты. Простой народ устремился на ислингтонские поля.
Зловещий слух не подействовал на нервы некоторым находчивым торговцам, холодные апрельские ночи подсказали им ловкую идею. Они выбросили на рынок все теплые вещи, которые нашлись в их лавках, и отлично заработали на этом. Использовали они и притягательную силу моды; товары к этому случаю они рекламировали под специальными названиями. Так теплая одежда называлась "earthquake gown" (костюм для землетрясения). Идея оказалась удачной, помешательство на моде привело к тому, что знатные дамы в течение нескольких дней были просто обязаны красоваться в "землетрясных" костюмах.
Хороший бизнес сделали и знахари. Они открыли свои лавки на забитых беженцами площадях и торговали порошками и таблетками "против землетрясения".
В клубах, по доброй английской традиции, заключались пари: будет землетрясение или нет?
Панику невозможно было ликвидировать. Лондонский епископ напрасно распорядился, чтобы духовенство с кафедр в своих проповедях объясняло народу положение. Безрезультатно публиковались в газетах увещания, предупреждения, даже угрозы. Одна из газет заявила, что будет поименно выставлять к позорному столбу ищущую спасения в провинции знать. Ничего не помогло, массовое помешательство в последнюю ночь еще более усилилось. Женщины и мужчины, как обезумевшие, выбегали на улицы и без всякой цели метались по ним в разных направлениях. Другие от страха ломались; многие сердечники от волнения умерли. В обстановке всеобщего помешательства спокойной оставалась земля-матушка. Она даже не вздрогнула. Ни 15 апреля, ни в следующие дни. Испуг прошел, беженцы возвращались домой. После восстановления порядка власти приступили к расследованию: откуда пришел зловещий слух? Результат был удивителен. Распространителя взбудоражившей всех новости нашли, им оказался рядовой солдат полка конной гвардии. Удивление еще более возросло, когда солдата начали допрашивать. Выяснилось, что он совершенный кретин, настоящий психический больной. После этого его сразу и отправили в сумасшедший дом.
