Разложение и суеверие всегда сопутствуют друг другу. Эпоха распущенного Ренессанса в действительности не была эпохой возрождения разума. Екатерина де Медичи была Колдуньей, Карл IX консультировал некромантов, Генрих III метался между набожностью и дебошами. Это было время расцвета астрологов, хотя некоторых из них время от времени замучивали, заставляя изменить свои предсказания. Были, однако, придворные колдуны-отравители, избежавшие виселицы. Труа-Эшелль, маг Карла IX, фокусник и жулик, однажды признался королю в своих злодеяниях, которые не были простым грешком. Король простил его, но обещал повесить, если это повторится; это повторилось, и он был повешен.[9]

Когда Лига осудила на смерть больного и несчастного Генриха III, — это ознаменовало возврат к колдовству и черной магии. Л'Этуаль сообщает, что восковая фигурка короля была помещена на алтарь, у которого священник Лиги служил мессу, и эта фигурка протыкалось ножом во время молитвы, исполненной угрозами и анафемами. Поскольку король не умер достаточно быстро, решили, что он тоже колдун. Были распространены памфлеты, в которых Генрих III представлялся заключившим соглашения, в сравнении с которыми преступления Содома и Гоморры казались лишь прелюдией более страшных и неслыханных деяний. Говорилось, что среди королевских фаворитов есть один, который является дьяволом во плоти, и юные девственницы похищались и развращались силами Вельзевула. Народ верил этим сказкам и, наконец, был найден фанатик, чтобы исполнить угрозы колдовства. Жак Клеман страдал от видений и повелевающих голосов, которые приказывали ему убить короля, он рассматривал цареубийство как мученичество и умер, смеясь, как герои скандинавской мифологии. Хроники уверяют, что первая леди двора вдохновляла монаха-отшельника магнетизмом своих чар, но это всего лишь предположение. Монашеский образ жизни усилил его экзальтацию, и он предался страсти и неутомимой жажде удовольствий, которые овладели его натурой, вызвав отвращение к смерти.

Когда мир охватили религиозные войны, тайные сообщества иллюминатов, которые были ничем иным, как теургическими и магическими школами, распространились в Германии. Кажется, самое древнее из них — это общество Розенкрейцеров, чьи символы восходят к временам гвельфов и гибеллинов, как мы видели в аллегориях поэмы Данте и эмблемах "Романа о Розе".

Роза, которая во все времена была образцом красоты, жизни, любви и удовольствия, мистически выражала тайную мысль всех протестов, эпохи Ренессанса. Это была плоть, восставшая против давления духа; это была Природа, удостоверяющая, что она дочь Бога; это была любовь, отказывающаяся от стеснения безбрачия; это была жизнь, восставшая против бесплодия; это была гуманность, стремящаяся к естественной религии, полной разума и любви, находящей откровения в гармонии бытия, у которой роза для посвященных была живым символом. Это воистину пантакль; форма ее циркулярна, венчик собран из сердцеобразных лепестков, гармонично прилегающих друг к другу; ее тона являются самыми гармоничными сочетаниями элементарных цветов; ее чашечка пурпурная и золотая. Мы видели, что Фламель, или, скорее, "Книга Авраама Еврея", представляет ее как иероглифический знак исполнения Великого Делания.

Здесь находится ключ к роману Клопинеля и Гийома де Лорриса. Завоевание Розы явилось проблемой, предлагаемой инициацией науке, в то время как религия была предназначена для того, чтобы подготовить и установить всеобщий, исключительный и окончательный триумф Креста.

Проблема, предложенная высокой инициацией, была Союзом Розы и Креста и в действенной оккультной философии, будучи универсальным синтезом, должна была разрешить все феномены бытия. Рассматриваемая единственно как физиологический факт, религия есть откровение и удовлетворение нужды души; ее существование, как факт, научно и отрицание этого было бы отрицанием самого человечества. Никто не изобрел ее; подобно праву и цивилизации она была сформирована нуждами моральной жизни. С этой философской точки зрения, религия должна рассматриваться как фатальное, если все объяснять с точки зрения фатальности, и как Божественное, если считать Высший Разум основой естественных законов.

Исходя из этого принципа, розенкрейцеры вели к почитанию господствующей иерархической религии. Они не были врагами папства и легитимной монархии; если они действовали против пап и королей, то лишь потому, что они считали тех и других отступниками от долга и высшими соучастниками анархии.

В самом деле, что такое деспот, духовный или мирской, как не коронованный анархист? В этой манере возможно объяснить протестантизм и реже радикализм некоторых великих адептов, которые были большими католиками, чем некоторые папы и большими монархами, чем некоторые короли — к ним относятся такие эксцентричные адепты, как Генрих Кунрат и истинные иллюминаты его школы.

Тем, кто изучает оккультные науки, Кунрат практически неизвестен, однако, он является учителем, и учителем высшего ранга. Он суверенный князь Розы и Креста, заслуживающий такого звания во всех отношениях. Его пантакли блестящи, как свет книги «Зогар», они изучаются как пантакли Тритема и Пифагора, входя в сокровищницу Великого Делания, как книги Авраама и Фламеля.

Кунрат, который был химиком и врачом, родился в 1560 году и уже в двадцать два года удостоился трансцендентной теософской инициации. "Амфитеатр Вечной Мудрости", наиболее замечательный из его трудов, был опубликован в 1597 году, с разрешения императора Рудольфа, данного 1 июня этого года. Исповедуя радикальный протестантизм, автор настойчиво претендовал на титулы католика и ортодокса. Он заверял, что владеет, но держит в секрете, ключ к Апокалипсису. Ключ этот един и тройственен, как универсальная наука. Его произведение делится на семь частей, которые посвящены семи степеням инициации в трансцендентальную философию. Текст представляет собой мистический комментарий к предсказаниям Соломона и заканчивается серией синоптических таблиц, которые являются синтезом магии и оккультной Каббалы. Они представляют собой величественные пантакли, тщательно изображенные и выгравированные. Всего их девять: (1) Догма Гермеса; (2) Магическая реализация; (3) Путь мудрости и инициальная процедура; (4) Врата Святилища, освещенные семью мистическими лучами; (5) Роза Света, в центре которой человеческая фигура простирает руки в форме креста; (6) Магическая лаборатория Кунрата, демонстрирующая необходимый союз молитвы и труда; (7) Абсолютный синтез науки; (8) Универсальное равновесие; (9) Итог персональной доктрины Кунрата, воплощающий протест против всех клеветников — это герметический пантакль, окруженный живыми и изобретательными карикатурами. Враги философа изображены как насекомые, шуты, быки и ослы, все это украшено латинскими легендами и большими немецкими эпиграммами. Кунрат показан справа в одежде мирянина, а слева — в студенческом одеянии. Как горожанин, он вооружен мечом и попирает хвост змеи, как студент он держит клещи и сокрушает ими змеиную голову.

Книга в целом содержит все таинства высшей инициации. Как объявлено на титульном листе, она христо-каббалистична, божественно-магична, физико-химична, тройственна и универсальна. Это настоящий учебник трансцендентальной магии и герметической философии. Более полную и совершенную инициацию не найти нигде, кроме книг "Сефер Йецира" и «Зогар». В четырех выводах, которые следуют за объяснением третьей фигуры, Кунрат устанавливает: плата за завершение Великого Делания (исключая содержание оператора и личные расходы), не должна превосходить тридцать талеров. Он добавляет: "Я говорил со специалистами, учившимися у одного лица, обладавшего знанием, те, кто истратил больше, обманулись и потеряли деньги". Отсюда следует, что то ли сам Кунрат не получил Философский Камень, то ли не хотел показать этого, боясь преследований. Он предлагал вменить в обязанность адепта не уделять более десятой части своего здоровья собственному благу, посвящая остальное славе Божией и трудам милосердия. Наконец, он утверждал, что таинства христианства и Природы интерпретируют и освещают друг друга, и что будущее царство Мессии будет основано на дуальном фундаменте науки и веры. Пророчества Евангелия будут, таким образом, подтверждены книгой Природы. Иудаизм и магометанство будут убеждены в истинности христианства с помощью науки и разума. Так что, милостью Божьей, они преобразуются в религию единства. Заключает он изречением: "Печать Науки и Искусства — это простота".