В любом случае малыш гоблин бы смертельно обиделся, узнай он судьбу своих предков. Поэтому Бурбалка собирался и дальше держать его в счастливом неведении.

– Пришли, кажется! – сказал он. – Значит, план такой…

И началась вторая великая война. И стали враждовать все со всеми, но не могли уничтожить друг друга, ибо силы народов были равны, а в союзы с врагами никто вступать не желал. Неизвестно, сколько бы так продолжалось, если бы не нашлись герои, сумевшие побороть ненависть и подружиться между собой.

В лагере ящеров появление минотавра с большущим топором вызвало панику. За его спиной маячила расплывчатая фигура привидения, еще больше нагоняющая страху на непривычных к таким противникам пресмыкающихся. Шаман, успевший оттаять, жестоко страдал от ран и еще больше от унижения, нанесенного ему теплокровной закуской. Немудрено впасть в панику от появления нового страшного врага, явившегося в сопровождении духа предков.

Огромное существо с секирой медленно продвигалось к центру лагеря, снося головы с плеч глупцам, взявшим оружие в руки.

– Здесь я его не вижу, эти креветки недобитые уже могли его слопать сотню раз! – обратилось оно к духу предков на глупом всеобщем языке.

Дух что-то прошелестел в ответ, и существо пожало плечами. Потом подошло к шаману, который приготовился униженно лизать незваному гостю ноги. Чудовище взяло ящера за шкирку и рывком поставило на задние конечности. Лапы шамана норовили подломиться, но пришелец заявил, что если тот опять упадет, то может уже не подняться. Пришлось стоять, глядя гиганту в район груди, потому что выше поднять глаза было слишком боязно.

До ящера не сразу дошло, что вопросы великана обращены к нему. После небольшой встряски, он сразу стал сообразительнее и начал говорить, что никакого гоблина не видел и вообще не понимает, по какому праву его поднимают с удобной травяной постели посреди ночи. Великан криво усмехнулся, и шаман, поняв, что сейчас будет жестоко бит, закрыл голову лапами и вжался в землю.

– Подожди, – услышал он загробный голос предка, от которого и без того холодная кровь застыла в жилах. – Посмотри, в костре разве не его вещи тлеют?

Шаман понял, что влип, но лап от головы не оторвал. Волшебная сила пропала насовсем. Подлый гоблин выкачал ее всю без остатка. Без нее в племени Ссашкиш теперь мог бы занять от силы место собирателя болотной падали, узнай кто о таком несчастье. Сейчас он думал, как бы повернуть ход событий в свою пользу. Через секунду чешуйчатый разлепил глаза и увидел перед собой лезвие топора.

– Говори! – от грозного рыка душонка ящера ушла в кончик хвоста.

Шаман выложил все, что знал по поводу бегства гоблина и показал направление. Потом робко поинтересовался, сохранят ли ему жизнь.

– Я бы тебе башку оторвал, если бы с боцманом что-то случилось, - сказал рогатый здоровяк. – А так живи пока, якорь тебе в глотку!

Он закинул топор себе за плечо и потопал в сторону, указанную ящером. За ним беззвучно поплыл дух. Шаман долго смотрел обоим вслед, не смея двинуться с места. Его сильно впечатлил этот гигант. Настолько, что в голову даже закралась мысль, не аватар ли это какого-нибудь бога. Это подданные Ссашкиша верили в духов. Он-то знал, что у других рас есть боги, и нисколько не сомневался в их существовании. Наконец нарастающая жажда мести окончательно позволила ящеру прийти в себя.

С трудом оторвавшись от бесцельного созерцания пустой тропинки, окаймленной зарослями осоки, Ссашкиш позвал помощников. На зов явилось лишь четверо – остальные пали смертью храбрых. Стараясь не показать своей слабости, ящер спросил про ловушки, которые до этого посылал их установить. Западни оказались уже расставлены, и он удовлетворенно потер лапы – месть никуда не уйдет, ведь из болота к Большому тракту есть только одна тропа. Либо они пойдут к ней и угодят прямиком в ловушку, либо утонут в трясине. Простым смертным оттуда никак не спастись.

***

Гарб несся без оглядки. Оставаться на одном месте нельзя, но куда податься в полной темноте, чтобы сильно не удалиться от минотавра, которому скоро опять менять облик? Началась игра, главным призом в которой была жизнь. Гоблин мчался, путая и заметая следы. Отбежав на достаточное, по его мнению, расстояние, он прикинул по звездам направление и отправился на место старой стоянки, где его застали врасплох ящеры. Там он обнаружил множество тел рептилий, затоптанный костер и уйму следов копыт.

– Должно быть, Каввель бегал и искал, куда меня понесли, – подумал Гарб. – Запишем ему в актив.

Цепочка следов удалялась прочь от лагеря, хотя и не по направлению к стоянке ящеров. Гарб пошел в ту же сторону и обнаружил следы борьбы. По следам выходило, что минотавр сошел с ума и долго прыгал, уклоняясь от несуществующего противника, пока не свалился в болото. На берегу виднелись следы его возвращения на твердую землю.

– Значит, хотя бы не утонул, – обрадовался Гарб.

Цепочка следов повернула от первоначального направления. Осторожно направившись в ту же сторону, гоблин выяснил, что идет прямо в лапы кровожадного коллеги, от которого недавно смылся. Остановившись обдумать, что делать дальше, ловец духов подпрыгнул от неожиданности, когда над ухом раздался голос Бурбалки:

– Эй, Квасок! Прекращай прохлаждаться, надо одного минотавра быренько из ловушки вытащить!

– Как, ты же… – промямлил гоблин, даже забыв с перепугу обидеться на Кваска.

– Потом подробности, но знай, что козел был хорош, – категоричным тоном прервал его дух и устремился прямиком в сторону лагеря рептилий. – За мной!

Духам не полагается находиться в мире плоти, поэтому Гарб так и удивился. Даже ночью можно встретить разве что какую-нибудь призрачную нежить на кладбище. Но настоящий дух? Это не укладывалось в голове. Бурбалка не оставил шаману времени на раздумье, поэтому гоблин просто помчался за своим проводником. Он очень надеялся, что у того есть план безопасного прохода через стоянку ящеров.

Одна задумка у духа действительно была, и, когда он о ней рассказал, Гарб согласился, что такое может сработать. Их появление в лагере не прошло незамеченным. Трудно не заметить исполинских размеров гоблина и не менее крупного духа предков. Гарб, по совету Бурбалки, воспользовался простеньким, но очень впечатляющим заклятием иллюзии.

Можно было бы применить заклятие роста, но оно действовало только кратковременно, да и гоблин наотрез отказался повторно появляться у холоднокровных гадов без одежды. В общем две гигантских фигуры произвели на ящеров, у которых день и без того был полон впечатлений, добивающее воздействие. Их желание драться окончательно испарилась. Все попадали ниц и принялись громко взывать к предкам с мольбами о защите.

Старательно всех игнорируя и ни с кем не встречаясь глазами, гобхат быстро прошмыгнул мимо рядов распростертых рептилий. «Дух предков» эффектно прошел сквозь окоченевшего от ужаса смельчака, рискнувшего поднять голову и посмотреть, куда направляются визитеры. Раздался сдавленный вопль, и храбрец повалился на землю, дрожа каждой чешуйкой на теле. Больше никто не поднимался.

– А ты заметил, что их стало больше? – спросил шаман у Бурбалки, когда они отошли на приличное расстояние.

– Твоя правда. Видать, позвали соседей в гости. Не обращай внимания.

Они двигались по болоту, свернув с проторенной тропы, поросшей по краям осокой. Эту тропку вытоптали лапы десятков поколений болотных жителей, и вела она к выходу из топей. Каввеля угораздило свернуть с правильного пути, когда он купился на приманку, оставленную специально для любопытных путешественников.

Любопытство такого рода наказуемо, и болтающийся в подвешенном вниз головой состоянии минотавр стал тому наглядным подтверждением. Топор валялся на земле, и висящий только беспомощно раскачивался, наивно надеясь за что-нибудь зацепиться. Глаза крупнорогатого покраснели, и он натужно сопел. Возможно, от прилива крови к голове, хотя Бурбалка вполголоса предположил, что от уязвленного самолюбия. Заметив друзей, спешащих ему на помощь, Каввель призывно замахал руками и замычал.