Гном в сердцах стукнул кулаком по столу.

– …как вы, наверное, догадываетесь, высокомерные болваны на это не согласились. Тогда мы просто стали вылавливать их на улицах по одному и проверять с помощью прибора, а проверенным ставить особые метки, чтобы не проверять повторно. Мы не хотим никого обидеть, поэтому каждого просили очень вежливо, но остроухие настолько не терпят принуждения, что сразу же начинают убегать. Бегают они быстро, и мы не можем догнать.

– И как успехи? – поинтересовался Гарб.

– Да никак. Из всех, кого удалось поймать, только один эльф оказался замешан в этой темной истории – маркиз де Баранбас. И тот скрылся от наших патрульных и где-то прячется. К тому же у меня мало причин подозревать его в краже: преступник был слишком ловок и по комплекции значительно более худой. Хотя обвинение в пособничестве я бы ему предъявил – факты налицо: он держал жезл в руках, причем недавно. Ладно, рано или поздно мы его поймаем. А теперь объясните мне, как так выходит, что вы, пришедшие извне, уже успели прикоснуться к украденному чару.

– Каввель, доставай! – попросил Гарб.

Минотавр поворожил над торбой и достал жезл. Глаза у гнома загорелись.

– Это он! Но как вы его нашли? У кого вы его взяли?

– В том-то и дело, уважаемый, что это не он, – поспешил охладить его пыл гоблин. – Этот чар мирно лежал в одном могильном склепе еще месяц назад. Свойства у него схожие с описываемым, а всего их в природе существует четыре штуки. По крайней мере, о которых мне известно.

– Поразительно, – прошептал Кляйне. – Позвольте взглянуть.

Гарб протянул жезл гному. Маус протянул пухлую ладонь навстречу, и гоблин неожиданно отдернул лапу и судорожно вцепился в реликвию. Его охватило странное желание ни в коем случае не отдавать чар.

Остальные встревоженно посмотрели на компаньона. Устыдившись своего странного поступка, он все-таки нехотя отдал реликвию. Фон Кляйне посмотрел на шамана исподлобья, взял жезл в руки и осмотрел.

– Вы правы, господа. Приношу вам свои извинения за подозрения. В вашем чаре отсутствует скол, который мы сделали, чтобы взять материал для анализа.

Жезл вернулся обратно в торбу.

– Но это значит, что у нас остается только один подозреваемый, и тот скрылся!

– Ну, где искать маркиза, мы знаем. Только вашего чара у него нет, и он утверждает, что никогда его не видел, – сказал Аггрх.

– Значит, будем продолжать хватать эльфов на улицах, пока не найдем виновного! – еще крепче приложился кулаком по столу гном.

– Вот некоторым делать нефиг, – подал голос Антонио. – Если не помогают уговоры, надо хитростью. Я тут придумал кое-че. Гарб, поможешь?

– Надеюсь, не очередной ритуал? – нахмурился Михель.

Бывший призрак в притворном испуге отрицательно замотал головой.

[1] Господа, я не ел два дня! (эльф.)

Эльфы основали Льонасскую Академию наук. Где-то через пару сотен лет появились гномы и быстро доказали остроухим, что не они одни могут считаться прирожденными учеными. Без гномьих хитроумных изобретений жизнь простого эльфа теряет изрядную долю комфорта, поэтому институты теоретической и практической магомеханики, магического сопротивления материалов и кафедру прикладных исследований безропотно отдали в полное распоряжение гордого народа цвергов.

Чтобы уговорить эльфа на что-то, чего он делать категорически не желает, нужно обладать изрядной долей терпения, ибо логически обоснованные доводы в большинстве своем разбиваются о капризную глухую ушастую стену. За долгие годы жизни эго большинства перворожденных обрастает практически непробиваемой броней упрямства, и если уж остроухому что-то взбрело в голову, то переубедить его по меньшей мере трудно.

Гоблину пришлось давить на больные места.

– Нет, нет и нет! – в сотый раз восклицал Мелдон, услышав очередной аргумент в пользу примирения с гномами. – Еще чего не хватало! Чтобы мы перворожденные шли на уступки этим подлейшим созданиям? Это возмутительно даже слышать! Да еще после того, как меня лично так оскорбили! А вы мне еще и гнусный обман предлагаете!

– Они готовы принести извинения и выплатить компенсацию, когда найдут виновного.

– Нам не нужны жалкие подачки гномов.

– Воцарится мир!

– Кому нужен мир такой ценой?

– А как же справедливость?

– Чихать я хотел на справедливость!

– Вы же светлый эльф!

– Да, я такой, но у меня есть и другие принципы.

– Ладно, тогда придется им сообщить, что вы отказываетесь. Пусть применяют свое секретное оружие.

– Какое еще оружие? – впервые заинтересовался разговором маркиз.

– Секретное. По секрету же можем сообщить, что оно лишит всех лусидов в городе возможности колдовать, и тогда вас возьмут тепленькими прямо в постелях.

На внезапно посеревшем лице эльфийского ученого отразилась целая гамма эмоций. Одно дело, когда в тебя тычут странным прибором, а другое – лишиться магии. Мелдон это представил и в ужасе зажмурился.

Магия для эльфа, что воздух для рыб: рыбы не дышат чистым атмосферным воздухом, но погибают, если он не попадает в воду. Эльфы также пользуются магией не напрямую, как волшебники других рас, а предварительно пропуская потоки Дэ через особый орган, усиливающий процесс волшебного обмена в организме. Орган называется роньо или собака на эльфийском.

Без магии перворожденные начинают медленно и мучительно угасать, будучи способными еще какое-то время поддерживать свое существование чарами. Особо опасных преступников эльфы подвергают процедуре удаления роньо. Казнь считается крайне жестокой и почти никогда не применяется.

– Вы блефуете! – взвизгнул маркиз.

– А какой нам смысл? Мы держим нейтралитет, помогать гномам я не вижу никакого смысла, – схитрил Гарб.

– Почему же тогда они до сих пор не применили свое оружие?

– Боятся последствий, но, если вы не согласитесь, их решимость окрепнет.

– Хорошо, я могу переступить через гордость ради моего народа, но вряд ли мне удастся уговорить остальных.

– Это очень мужественный поступок с вашей стороны, маркиз. Вы станете героем.

– Или изгнанником, – понуро ответил эльф. – Мне могут этого не простить.

***

– Чаю, чего покрепче? – вежливо предложил Маус коллеге.

– Ах, оставьте! – махнул рукой Мелдон.

Решимости хватило минут на пять, пока нога маркиза не переступила порог большого зала собраний. Там в присутствии вечного научного оппонента самообладание покинуло эльфа, и он принялся затравленно озираться. Фон Кляйне, впрочем, хватило такта, чтобы не нагнетать и без того напряженную атмосферу, и он даже пытался неуклюже шутить. Хотя было заметно, что и барон крепко нервничает, осознавая возможные последствия неудачной операции.

Цверг с лусидом заняли свои кафедры, а Гарб с компаньонами пост возле дверей. Зал некогда сконструировали таким образом, что попасть в него можно было только через один единственный вход. Гномы в свое время протестовали против такого вопиющего нарушения правил безопасности. Тогдашний глава Академии заткнул рот самым ярым критикам, просто наколдовав в зале мощную систему пожаротушения и продемонстрировав ее в действии. Вопрос тут же закрылся.

Приглашенные на совещание академики, не отличаясь особой пунктуальностью, стали прибывать кто на десять, а кто и на двадцать минут позже назначенного срока. Приказ председателя Президиума застал их врасплох: ученые мужи были свято уверены, что Мелдон не посмеет вытащить их из домов до завершения гномьего кризиса, но ослушаться не решились.

Расфуфыренные лусиды оживленно беседовали, рассаживаясь по местам и недоумевая по поводу такой поспешности. «Неужели гномы будут извиняться?» – хихикнул один. «А может, официально войну объявят?» – тревожился другой. «Меня больше беспокоят дикари у входа», – говорил третий. – «Это явно неспроста!»

После того, как все места оказались заполнены, Мелдон продул рупор и обратился к собравшимся.