– Вы за это заплатите! – завизжала она. – Я уже почти подняла этот скелет! Год мучений зря! Взять их!

Не давая никому опомниться, монах в два прыжка достиг визжащей хозяйки дома. Михель схватил вырывающуюся женщину, отобрал у нее нож с рукоятью в виде змеи и приставил к горлу.

– Еще шаг, и она умрет! – угрожающим тоном заявил он.

Мужчины за дверью попятились, но не очень далеко.

– Скажи им, чтобы убирались! – потребовал монах.

Хрипя от натуги и злости, заложница попросила подручных удалиться, за что была поощрительно похлопана по ягодицам свободной рукой.

– Ты выбрал неудачное время для возвращения, изменник, – заскрежетала она зубами.

Ди Лёве начал багроветь, но сделал пару глубоких вдохов и успокоился.

– Теперь уходим! – скомандовал он. – Там в дальнем углу потайной ход.

Все устремились в указанном направлении. Гарб обнаружил открытый проход первым и сразу нырнул в него. За ним последовал Каввель, хоть и несколько нерешительно, потому что никак не мог найти исчезнувшего Бурбалку. В конце концов он тоже вошел, решив, что с призраком ничего страшного случиться не может. Последним прошел монах, втащив за собой отчаянно упирающуюся жертву.

Темный коридор долго петлял и привел всю группу на свежий воздух. Как только за Михелем с тихим шипением закрылась дверь, из глубины склепа раздался дикий вой десятка перепуганных насмерть людей и вопли не менее напуганного призрака. Голос духа перекрывал все остальные звуки, и можно было разобрать, что он обещал страшное наказание всякому, кто посмеет приблизиться на расстояние хотя бы в пять шагов. Отсутствие цензуры в угрозах придавало им изрядную долю убедительности. Видимо, подойти так никто и не осмелился, потому что Бурбалка нагнал товарищей уже через два квартала, вызвав у монаха приступ икоты.

И молвил Део. И даровал он добрым богам и их созданиям свободу, а самых злых вместе с их порождениями заключил в еще один новый мир – Великий разлом. Так появились демоны-пууты.

С заложницей человек распрощался минутой ранее. Надавил на какую-то точку на шее и оставил сладко почивать под пушистым кустом самшита. Теперь, когда ему ничто не мешало выражать свои чувства, монах едва не упал в обморок. Он сел на землю и глотал ртом воздух, выполняя какую-то успокаивающую дыхательную гимнастику. Только широко раскрытые глаза выдавали, что так близко видеть живых теней экзорцисту приходилось впервые. Хотя со стороны казалось, что парень в балахоне просто устал, запыхался и решил передохнуть, сидя на земле.

Гарб и остальные терпеливо дожидались, пока нежданный союзник вдоволь надышится. Всех разбирало любопытство. Наконец Бурбалка, побывавший в непосредственной близости от острых клинков, напомнил, что пора бы и честь знать. Этим он вывел Михеля из ступора. Монах смущенно кашлянул, поднялся на ноги и зашагал вместе с остальными, попутно извиняясь за свое недостойное поведение.

– …но мне просто необходимо было прочитать мантру успокоения, чтобы мы могли спокойно продолжить наше путешествие, – закончил он.

– Папрашу пардону! – тут же отозвался Бурбалка. – А что это сразу «наше»? Ты кто такой ваще? Чьих будешь? На каком, панимашь, основании?

– Кстати, вот это существо подлежит немедленному уничтожению, – завил человек, буравя духа глазами цвета стали.

– А ты попробуй! – издевательски отозвался призрак и на всякий случай спрятался за широкую спину Гарба.

Потребовалось десять минут увещеваний, чтобы монах нехотя признал, что разумный призрак не представляет опасности и вообще член команды. После этого шаман вернулся к вопросу Бурбалки и оформил его чуть более витиевато:

– Нас интересует ваша личность в связи с предельной осторожностью, которую следует проявлять в отношении неожиданных новых знакомых.

– Понимаю вашу мысль, хотя и с трудом, – кивнул монах. – Поэтому отвечу несмотря на то, что содержимое склепа по праву принадлежит мне. Льва на двери видели? Это герб моего рода.

– Эй, камушки наши! – набычился Каввель.

– И жезл тоже! – подтвердил Гарб, почувствовавший необычайное и ничем не объяснимое волнение, когда руки минотавра коснулись жезла.

– Давайте не будем ссориться, друзья! – примирительно заговорил Михель. – Я и не говорю, что попытаюсь получить от вас какую-то долю того, что вы взяли. Уже давно мне не требуются мирские блага, за исключением еды, питья, сна и женского общества.

С этими словами он встал, широко расставив ноги, и скрестил руки на груди.

– А что, нормальный такой монах – пожрать, нахлебаться, задрыхнуть и бабу! – хохотнул осмелевший Бурбалка.

– Не нарывайся, порождение тьмы! – угрожающе прошипел монах, исподлобья глядя на человекоподобный темный сгусток, висящий в футе над землей.

Дух испуганно съежился до размеров кошки и снова спрятался за Гарба.

– Мой орден посвятил себя делу борьбы с вторжениями в наш мир существ из других планов бытия, в частности, из плана негативной энергии – Негана, и теневого плана – Умбры, – продолжил Михель, не отрывая глаз от Бурбалки. – Эти миры представляют наибольшую угрозу для живых существ. Сами по себе они безвредны, но, когда какой-нибудь маг-неумеха открывает портал между нашими мирами и закрывает его неправильно, в образовавшуюся брешь сразу пытаются попасть потусторонние существа. В этом склепе, который принадлежит моей семье на протяжении трехсот лет, лежат кости моего прадеда – известного колдуна своего времени. До самой смерти он занимался экспериментами с портальной магией. К несчастью, во время одного из них он внезапно умер. Оставленный им работающий портал пришлось закрывать его сыну – моему дедушке.

– И чё, дедуля не справился? – насмешливо поинтересовался призрак, почувствовав себя в безопасности. – Там делов-то…

Монах как будто и не двинулся, а только сделал резкое движение рукой в сторону гоблина. Бурбалка взвыл от внезапной боли и сразу умолк.

– Дедушка был неопытным в таких делах и закрыл портал, как сумел, – как ни в чем ни бывало ответил ди Лёве. – Какое-то время все было нормально, но уже после моего рождения с прахом прадеда в склепе начали происходить странные вещи. А потом оттуда стала регулярно выползать всякая нечисть. Несколько лет назад я нашел записи прадеда в семейном архиве, заинтересовался и начал изучать. Выяснилось, что он предвидел такую ситуацию и оставил указания: следовало обратиться за помощью в Старый орден. Я так и поступил.

– Ты стал монахом? – догадался Каввель.

– Не сразу, и не совсем монахом. Если честно, я еще не принял обеты, поэтому пока считаюсь всего лишь послушником. Устав ордена не очень строг – каждый выбирает себе аскезу по желанию. Основное правило только одно – бороться с нечистью при любых обстоятельствах.

Михель еще побуравил тяжелым взглядом Бурбалку и продолжил.

– Я увлекся учением монахов и вступил в орден, оставив жене свое поместье. Уходя, я положил в склеп особый жезл, доставшийся в наследство от отца. Сначала все думали, что это просто красивая безделушка, но из записей прадеда я узнал о его настоящем предназначении – сдерживать появление окон между мирами. Как только жезл оказался в склепе, все проблемы с нежитью решились. Насколько бы хватило его энергии, я не знал, и пошел к монахам за советом и помощью. Кто бы мог подумать, что моя бывшая женушка, потосковав немного, решит обратиться к темным искусствам, чтобы убить время. Это она кости моего прадеда пыталась поднять, и у нее почти получилось. Но, как видите, я успел раньше – и портал закрыл окончательно, и черную магию развеял.

Михель резко затормозил возле таверны, на вывеске которой красовался большой красный глаз, а название гласило «Всевидящее око». Краска на вывеске потрескалась, придавая глазу зловещий вид. Впрочем, это всерьез никого не отпугивало – посетителей внутри хватало. Кто-то горланил пьяные песни и периодически стучал пивными кружками о стойку с требованием добавки.