Куксон вопросительно взглянул на Грогера, тот пожал плечами.

— Так и быть, схожу посмотрю.

Он посадил на ладонь светлячка и направился к лестнице. Куксон, подумав, пошел следом, последним, спотыкаясь и бормоча что-то, тащился Кабраксий.

Они поднялись по скрипучей лестнице и оказались в полутемном коридоре. Дверь в каморку Кабраксиса была полуоткрыта.

Грогер остановился на пороге.

— Ждите здесь.

Некромант Кабраксий от волнения вцепился в руку Куксона.

— Куксон, чувствую, мы пропали, — лепетал он, уставившись на дверь, за которой скрылся Грогер. — Нам всем конец!

— Может, это тебе привиделось? — неуверенно спросил гоблин. — Кстати… бирокамий все еще здесь?

— Уже нет… понял, наверное, что я ему не обрадовался. Смертельно обиделся на меня…

Он принялся грызть ногти.

Казалось, что целая вечность прошла.

Но вот скрипнула дверь, появился на пороге Грогер.

— Ну что, что? — бросился к нему Куксон.

Грогер внимательно посмотрел на Кабраксия.

— Это правда. Кто-то убил неумирающего.

Куксон почувствовал, что голова у него пошла кругом.

— Но… как это возможно… это же… как?

Грогер пожал плечами.

Тут-то и понял гоблин Куксон, что спокойной жизни его пришел конец.

Над высокими горами, над холодными чистыми реками, несущимися вниз с ледников, над крепостными стенами и крышами Лангедака, припорошенными вчерашним снежком, вставало солнце.

Город просыпался.

Уже летели по утреннему ветерку соблазнительные запахи со стороны Квартала кондитеров и пекарей, уже распахнулись двери лавок и трактиров, и старый Бурнс, щурясь на неяркое солнышко, уже распорядился спустить зеленый с серебром флаг в знак того, что гоблинский ночной рынок закончил работу.

Показались на улицах приезжие купцы, обсуждая цены на стеклянный товар, заторопились в страховые конторы озабоченные стряпчие, на ходу переговариваясь с фильги, летевшими следом. Фильги — маленькие человечки в строгих черных сюртучках и круглых шляпках служили в Страховой Гильдией не случайно: натура у фильги была такова, что они ежечасно пеклись о чьем-нибудь благополучии. Кроме того, они отличались необыкновенным красноречием: никто лучше них не мог убедить прижимистых купцов застраховать товар, торговца — лавку, а мирных жителей — дом и все имущество, движимое и недвижимое, включая кошку.

Стряпчий-некромант, с футляром для свитков в руке, не прерывая разговора с фильги, торопливо свернул к входу одной из контор и исчез за дверью. Фильги, не успевший юркнуть следом, с размаху врезался в окованную медью дверь, шлепнулся на мостовую и заверещал от возмущения.

— Ты опять?! Опять?!

Звякнул колокольчик, на пороге показался смущенный некромант.

— Прости, Вюйс, я вечно забываю, что ты…

— Сколько раз говорить: не закрывай дверь так быстро! — сердито вопил фильги. — Я же влететь не успеваю!

— Пожалуйста, лети!

Стряпчий придержал дверь.

— А вот сам треснулся бы лбом, узнал бы что почем! — проворчал фильги, подобрал откатившуюся в сторону шляпку, нахлобучил на голову и поднялся в воздух. Он пролетел мимо стряпчего, который с виноватым видом придерживал дверь, и, заложив крутой вираж, влетел в помещение.

В обычный день гоблин Куксон, явившись на службу, не отказывал себе в удовольствии постоять минутку-другую возле окна, полюбоваться, как поднимается из-за снежных гор солнце. Но сегодня было не до этого: события вчерашнего дня из головы не шли.

Отмахнувшись от снурри, робко постукивавших в окно и намекавших о завтраке, гоблин уселся за стол и задумался.

Кому понадобилось убивать бирокамия? Оно, конечно, всякий народ в ночлежке бывает, потасовки иной раз случаются, но Грогер всегда за порядком следит и особых безобразий не допускает.

А тут вдруг такое!

И, главное, неумирающего прикончить не так-то просто: убийца сильной магией владеть должен! Таких в ночлежке вчера не было.

Гоблин Куксон беспокойно поерзал на стуле.

Больше всего хотелось, конечно, с утра пораньше Грогера проведать, узнать, как и что, да до полудня и думать об этом нечего: дела!

Куксон вздохнул, потянулся за маленьким колокольчиком, позвонил.

На пороге появился помощник Граббс. Куксон окинул его взглядом с головы до ног и поморщился.

Был Граббс щеголь, каких мало, одеваться любил по иноземной моде, завезенной в Лангедак купцами да путешественниками. Обзавелся сюртуками замысловатого покроя, алыми башмаками с колокольчиками, а как-то раз дерзнул и с кольцом в носу появиться. Ну, башмаки Куксон стерпел, а кольцо приказал немедленно снять и еще добрых полчаса молодого гоблина распекал, внушая, что не годится в солидном заведении в этаком виде разгуливать.

Сегодня вырядился Граббс в коротенькую желтую курточку, яркими шелками расшитую, в нагрудном кармане розовый бутон торчит, чары свежести на цветок наложены.

Куксон в вопросах моды придерживался традиционных взглядов: родился ты гоблином, так и одевайся, как гоблин! А молодежь, видно, иначе считает…

Куксон вздохнул.

— Граббс, ночные посетители были?

— Имелись, — откликнулся помощник и открыл папку, как по волшебству появившуюся у него в руках.

— В полночь вампир-целитель заглядывал…

— Как, еще один?!

— И два колдуна бурубуру. Сказали, что получили письмо, которое вы им послать изволили, — Граббс взглянул на Куксона поверх папки и уточнил:

— Они насчет заявки из городской тюрьмы приходили.

— Да, помню, — Куксон побарабанил пальцами по столу.

Оно даже и к лучшему, что бурубуру ночью явились. Не очень-то хотелось встречаться с теми, кто умел внушать смертельный ужас одним только прикосновением. Этих колдунов все боялись, от гномов до троллей, а про людей и говорить нечего. Да что люди! Даже сильфы и те старались не ссориться с бурубуру.

— Начальник тюрьмы еще осенью заявку подавал. Говорит, незаменимы они для усмирения самых буйных арестантов, — пояснил Куксон, пододвигая к себе стопку нераспечатанных писем, доставленных с утренней почтой.

Молодой гоблин хихикнул.

— Да уж, когда в тюремном ведомстве будут служить колдуны бурубуру, арестанты станут, как шелковые!

Куксон недовольно кашлянул: что смешного?

Сам он втайне не одобрял решения его милости мага Хронофела направить колдунов на службу в тюрьму. Главе Гильдии, конечно, лучше знать, но только ему, Куксону, довелось как-то видеть, что происходит с теми, к кому прикоснулся бурубуру. Арестанты не то, что буйствовать, дышать перестанут, как только узнают, кто в тюрьму прибыл. Все, что угодно делать станут, лишь бы избежать прикосновения одноглазых колдунов с ледяными руками!

— Надеюсь, они были в перчатках? — сухо осведомился Куксон.

— В толстых кожаных перчатках, как предписано, — заверил Граббс, мгновенно став серьезным.

— Хорошо, — отозвался Куксон. Из ящика стола он вынул лист пергамента с печатью городской тюрьмы и протянул помощнику. — Вот заявка. Если бурубуру явятся в мое отсутствие, передай.

— Непременно, — заверил тот. — А какие будут распоряжения насчет вампира?

Куксон тяжело вздохнул.

— Насчет вампира… ох, надо все-таки поговорить с его милостью магом Хронофелом! Пусть распорядится ограничить прием вампиров на специальность «Целительство». Куда нам столько целителей?! У нас и больных-то не хватит…

— Вампиры будут очень недовольны, — помявшись, заметил Граббс. — Они ведь считают себя отличными лекарями. Все новшества Гильдии целителей осваивают: травничество, временное воскрешение из мертвых, лечебное кровопускание…

— Кровопускание, вот именно, — пробормотал Куксон, ломая голову, куда бы пристроить очередного специалиста по лечебному кровопусканию. — Ладно, я что-нибудь придумаю. Можешь идти.

Граббс удалился, а Куксон бросил взгляд в окно: самый бойкий из снурри (гоблин давно его заприметил) ковырял пальчиками наружную задвижку, намереваясь открыть окно.